Повисло неловкое молчание.
Его нарушила Тамара, щелкнувшая языком.
– Незаконнорожденность – меньшее, о чем тебе следует беспокоиться.
– Они теперь знают, что живет в тебе, – поддержала ее Зоя. Ее не было всего несколько дней, и все успело полететь к чертям. Он выпустил монстра прямо на поле боя. Он показал всей Равке королевского демона.
– Точно, – согласился Николай. – Но они также знают и что живет в тебе, Санкта-Зоя.
– Не называй меня так.
– Неплохо звучит, – подначила Тамара.
– Дева Драконьего Пламени? – предложила свой вариант Надя.
– Сладкое чешуйчатое возмездие? – сказала Женя.
Зоя повернулась к ним спиной и промаршировала к шатру.
– Я собираюсь переехать в пещеру.
44. Нина
Спеша по палубе базы, Нина каждую секунду боялась услышать окрик, приказывающий ей остановиться. Она вздрагивала при каждом крике, уверенная, что вот-вот ощутит, как хлыст дрюскеля связывает ей руки, или увидит, как несется на нее отряд стражей Апрата.
Но взгляды всех фьерданцев были прикованы к дракону, парящему в вышине.
– Он возвращается! – раздался чей-то крик. – Все в укрытие!
Нине пришлось напомнить себе, что нужно пригнуться и нырнуть под прикрытие стоящего неподалеку флайера.
– Что это за тварь? – спросила она пилота, уставившегося в небо.
– Не знаю, – ответил тот дрожащим голосом. – Я уже видел ее. Она разрушила восточную башню, а потом просто улетела.
– Может, тогда она просто не успела проголодаться, – услужливо подсказала Нина.
Пилот заскулил и плотнее прижался к обшивке флайера.
Она не спеша добралась до каюты Брума, впитывая в себя царящую вокруг суматоху и давая себе время придумать правдоподобную историю. Морская база отправилась на север, на подмогу войскам, сражающимся под Аркеском. Теперь здесь развернули передвижной госпиталь, где собрались медицинские подразделения, которые оказывали помощь раненым и вывозили с поля боя мертвых. Нина чувствовала изменения, произошедшие с этими людьми. Они собирались на одну битву, но вынуждены были сражаться совсем в другой. Даже те, кто задумывался о возможном поражении, не представляли, что оно придет вот так – на крыльях дракона и эскадрильи летающих шуханцев. Никто и представить себе не мог, что фьерданские солдаты склонятся перед гришом. Если даже Нинины мысли слиплись в кучу, как недоваренные клецки, тяжело было даже представить, что творится в головах у окружавших ее людей.
Если рассчитывать на то, что никому не удалось разглядеть ее во время битвы, оставалось придумать лишь, где она провела последние несколько часов. Она могла бы сказать, что ей потребовалось время, чтобы прийти в себя после увиденного во время атаки на побережье, что это зрелище потрясло ее сильнее, чем она думала, а еще, что, когда база присоединилась к атакующим с севера, она просто пыталась не путаться под ногами.
А что, если Апрат выжил и попытается раскрыть ее? Она не знала, какие доказательства ее истинной личности могут быть у священника, но сомневалась в том, что это важно. Фьерданцы просто кинут ее в камеру, а вопросы будут задавать позже. Нина не собиралась этого допускать. Люди Апрата забрали дротики из ее рукавов. Это могло бы сделать ее уязвимой, но здесь повсюду была смерть, трупы усеивали и побережье, и палубу базы, и они могли стать ее солдатами. Ей нужно просто найти Ханну и вытащить их обеих отсюда.
Но каюта Брумов была пуста. Там не было ни следа Ханны с Ильвой.
Нина сменила промокшую одежду на розовое шерстяное платье, которое надевала до этого. Затем заплела волосы в косу и снова отправилась на палубу. Неужели Ханна до сих пор с принцем в западной башне?
Она была в нескольких ярдах от командного центра, когда услышала женские рыдания. Голос походил на Ханнин. Нина бросилась бежать и увидела группу солдат, столпившуюся вокруг кого-то или чего-то. Ярл Брум стоял в стороне, яростно споря с отрядом королевской стражи. На лице у него была грязь, копоть и кровь битвы запятнали его мундир. Она пробиралась сквозь толпу солдат и матросов, пытаясь подойти поближе, как вдруг замерла на месте.
Плакала не Ханна. Это была Ильва. И рыдала она над изломанным телом дочери.
Разум Нины поплыл, не способный осознать увиденное. Это было неправильно. Этого просто не могло быть.
Ханна лежала на животе в луже крови, тело ее изогнулось под неестественным углом, а голова была повернута набок. Ее профиль казался чужим – ее розовые веснушки, полные губы. Нина рухнула на колени, потянувшись к ней. Кровь Ханны пропитала юбку Ильвы. Тело уже было холодным.
– Принц, – выдавила Ильва сквозь рыдания. – Принц… сказал, что она упала.
Нина подняла глаза, посмотрев на вершину западной смотровой башни, куда Ханна ушла смотреть битву вместе с принцем Расмусом.
Не Ханна. Только не ее Ханна. Это снова случилось. Она стояла на коленях на мостовой чужого города. Руки ее были покрыты кровью Матиаса. Неужели всему виной ее любовь? Неужели она убивает все, к чему прикасается? Нине хотелось закричать, и она закричала, не в силах вынести разрывающие ее горе и гнев.
Ханна ни за что не прыгнула бы сама, ведь так? У них были планы на будущее, надежды на побег. Но тут Нине вспомнилась Ханна, сидящая на ее кровати, потерянная, испуганная. «Если он попросит моей руки, я не смогу ему отказать. Но, Нина… Нина, сказать «да» я тоже не смогу». Две ночи назад. Целую вечность назад. В тот момент Нина еще верила в счастливый случай.
«Возможно, я вообще не умею быть счастливой», – сказала тогда Ханна.
Нина заметила, что на нее смотрит Йоран, с пепельно-серым лицом, искаженным чем-то весьма похожим на горе.
Она, пошатываясь, поднялась на ноги и схватила его за рукав мерзкого ведьмачьего мундира.
– Что случилось? – Ее голос был резким, колким, как разбитое стекло. – Что с ней случилось? Что вы с ней сделали?
– Я не видел, – сказал он, а затем притянул к себе, обняв покрепче. – Постой. Успокойся. – Но на ухо прошептал: – Я не знаю, что случилось. Они поспорили. Принц ударил ее, всего лишь пощечина, но тут с ним вдруг случился приступ. Ханна велела мне бежать за помощью, а когда я вернулся…
Нина вырвалась из его рук. Она не могла думать, не могла дышать. «Ханна. Ханна. Ханна». Ее имя было благословением, заклинанием, проклятьем. Принц обидел ее. Для него это, возможно, была всего лишь игра, вроде той, в которую он играл с Йораном, испытывая его терпение, очередная возможность проверить, насколько далеко он сможет зайти в своем извечном соперничестве с Брумом. «С ним случился приступ». Ханна напала на него. Она, наверное, не собиралась. Просто испугалась и использовала свою силу против принца.
А что потом? Что между ними произошло, когда Йоран оставил их вдвоем?
