– Он это сделал! – процедила она. – Принц Расмус. Где он? Ханна не просто упала и ни за что бы не прыгнула сама. Где он?
Внезапно рядом с ней возник Ярл Брум.
– Замолчи, – прорычал он. И тут же зажал ей рот своей огромной ладонью. Его глаза превратились в кусочки льда.
Нина забилась в его руках, пытаясь укусить за пальцы.
Но Брум лишь сжимал ее крепче, потрясенный ее силой.
– Не смей говорить таких вещей.
Нина не могла дышать. Она взглянула в ненавистные глаза Брума, заметив, что зрачки стали размером с точку, и поняла, какой он трус. Он потерял контроль над своими дрюскелями на поле боя. Вторжение провалилось. Он отчаянно цеплялся за свое положение и не мог допустить даже намека на измену. Даже если родная дочь лежала мертвой у его ног.
Нина перестала дергаться. Медленно, опасливо Брум отпустил ее.
– Вы знаете, что это сделал он, – сказала она. – Вы знаете, что он такое.
И Нина тоже знала, но все равно позволила Ханне остаться с ним наедине. Неужели Ханна призналась в том, что она гриш? Или, может быть, отвергла его предложение? Задела его гордость. А может, он просто хотел задеть Брума, показать тому, у кого в руках реальная власть?
Ильва прерывисто застонала.
– Я не должна была позволять ей идти с ним. Не должна была разрешать ей участвовать в празднике Сердцевины.
Нина упала на колени, обвив руками мать Ханны. Она чувствовала, как их обеих трясет от рыданий.
– Я убью его, – сказала Нина. – Клянусь.
– Это ее не вернет.
Но Нине было плевать. Слишком многого она лишилась. Она пощадила Йорана. Умоляла Зою пощадить фьерданских солдат на поле боя. Милосердие, милосердие, всегда это милосердие. Но что хорошего в милосердии, когда смерть все равно забирает лучших из них? Матиаса больше нет. И Ханны.
«Прояви немного милосердия к моему народу».
Может быть, фьерданцы и заслуживали милосердия, но их лидеры – Брум, этот принц-изверг – точно нет. Они с Ханной осмелились мечтать о новом мире, но сделали ставку не на того человека.
Над палубой раздался звук горна. Принц явился.
– Мила, держи себя в руках, – взмолилась Ильва. – Возможно, есть какое-то объяснение.
– Он убил ее, Ильва. Я это знаю, и вы тоже.
Нинину шею сзади сжала сильная рука.
– Ты замолкнешь, или я тебя заставлю, – прорычал Брум.
Нина поднялась, сбросив руку Брума. Дикая истерика, затопившая ее, схлынула, осталась лишь холодная ярость. Она встретилась с ним взглядом, и Ярл Брум – коммандер дрюскелей, изобретатель пыток, Серп Фьерды – отшатнулся.
Она знала, что рискует разрушить свою легенду. Знала, что Мила – милая, мягкая, покорная Мила – никогда бы не осмелилась посмотреть Бруму в глаза, никогда бы не допустила, чтобы глаза ее пылали такой откровенной яростью.
– Вы – трус, – заявила она низким, клокочущим голосом. Он больше походил на рык хищника. Она говорила от имени Матиаса, Йорана, Ханны, от имени всех гришей и тех, чьи корни впитали в себя яд ненависти этого человека. – Вы – худший из мужчин. Без чести, без достоинства. Djel djeren je töp. Джель отвернулся от вас.
– Мила! – ахнула Ильва.
Губы Брума сжались в узкую полоску.
– Тебе больше не рады в моем доме.
Нина рассмеялась.
– Я не вожу компанию с червями. Мое место с волками.
Теперь Брум мог отчетливо видеть, что она не та, за кого себя все это время выдавала. Но приближались другие генералы и королевские министры.
– Энке Яндерсдат, – настойчиво сказал Йоран. – Мила, вы должны послушать. Принц приказал, чтобы…
Но голос Расмуса уже разнесся над толпой.
– Подойдите, энке Яндерсдат.
Он замер в окружении охраны и придворных, лениво махнув ей рукой. Его лицо было смуглым, сияющим, теплым и живым. Он наконец-то был похож на истинного Гримьера. Словно ему удалось похитить силу Ханны и поглотить ее.
– Я должен отправляться в Ос Керво, на эти мирные переговоры, и вы поедете со мной. Мы должны поддерживать друг друга в нашем горе.
В его словах она не услышала ни намека на раскаяние. Напротив, в его голосе слышалось то же злое веселье, как тогда, когда он держал в руках хлыст. Расмус в худшем настроении.
Нину пронзила дрожь. Как ей убить его? Дротик в горло? Труп, разрывающий его надвое? А может, она просто задушит его голыми руками? Принц думал, что связался с очередной запуганной девушкой, мягкой и послушной. Нежной, как Ханна.
Она заставила себя склониться в реверансе. Ей придется выносить его присутствие, его самодовольство, пока они не останутся наедине. Тогда Нина положит конец его жизни. Она понимала, что потом ее повесят. А может, даже сожгут заживо. Но ей было все равно.
«Я была солдатом до того, как стала шпионом, но теперь с ложью покончено».
Она последовала за наследным принцем Фьерды.
«Перед тем, как покинуть этот мир, я нанесу ему сокрушительный удар».
45. Николай
Николай был в здании ратуши Ос Керво множество раз, старался не заснуть в его главном зале под стеклянным куполом на бессчетных заседаниях. И все же приемный зал выглядел сегодня совсем по-другому, и даже свет, струящийся сквозь витражи наверху, казался ярче.
Зал был построен в форме амфитеатра, с поднимавшимися вверх ступенями, на которых стояли длинные, опоясывающие зал скамьи, которые в данный момент уже были заполнены знатнейшими представителями дворянства Равки. Делегации Равки и Фьерды проводили в зал одновременно, с северного и южного входа, чтобы не выказывать ни одной из стран предпочтения.
– Что-то случилось с Ниной, – шепнула ему Зоя. – Когда я попрощалась с ней, она сияла, готовая бросить вызов всему миру.
Николаю потребовалось мгновение, чтобы понять, о ком говорит Зоя. Он почти забыл, что Нину перекраивали для этого задания. Она входила в свиту принца, что, как надеялся Николай, было добрым знаком. Но эта надежда разбилась, когда он увидел выражение ее лица. Ее глаза были широко распахнуты, рот чуть приоткрыт.
Николай был вынужден согласиться с Зоей.
– Похоже, что она пережила потрясение.
Сам принц оказался почти таким, каким Николай его представлял, опираясь на данные разведки: молодым, среднего для фьерданца роста. Глаза у него горели, и от всего облика веяло какой-то нервной энергетикой, но этого и стоило ожидать от неопытного лидера, когда ставки были так высоки.
Брум, напротив, казался совершенно спокойным, несмотря на поражение, которое чуть не привело к мятежу среди его собственных бойцов. Для него это был шанс восстановить свою репутацию и снова оказаться у руля. Его окружали дрюскели.
