– Я точно не знаю почему. Мое чутье подсказало, что позволить вам поговорить – это правильно. Полагаю, во мне живет надежда, что вы поможете мне сохранить трон и не допустить войны между нашими странами.
Они добрались до комнаты Майю. Здесь не было окон и красивого вида. Комната скорее походила на тюремную камеру.
– Если королева Макхи хочет войны, то того же хотят и Тавгарады.
– А ты уверена, что ты все еще Тавгарад? – спросил он.
Стрела попала в цель. Майю уперлась взглядом в колени и произнесла:
– Вы ничуть не похожи на Исаака. Если бы хоть одна из нас встречала вас прежде, нас бы ни за что не удалось обмануть двойником.
– А если бы вы встретились со мной, ваш заговор был бы раскрыт, не осуществившись. Меня бы никогда не обманула телохранительница в наряде принцессы.
– Вы так уверены?
– Да, – просто ответил он. – Но Исаака учили быть солдатом, а не королем.
Когда Майю подняла глаза, в них плескалась ярость.
– Вы болтливый, тщеславный глупец. Вы тот, кем Исаак никогда не был.
Николай встретил ее взгляд.
– Я мог бы заметить, что мы оба оказались глупцами.
– Он был лучше, чем вам когда-либо удастся стать.
– Вот тут спорить не стану. – Николай присел на край ее кровати. – Ты влюбилась в него.
Майю отвела взгляд. Она была солдатом. Плакать она бы не стала, но ее голос дрогнул, когда она заговорила.
– Я думала, что полюбила короля. Я думала, что все это невозможно.
– Одна из этих вещей – правда. – Становилось ли ему легче от того, насколько она сожалела о смерти Исаака? Что они оба горевали о той жертве, что он принес? Даже если и так, сейчас он не мог ее пощадить. – Майю, мои шпионы раздобыли сведения о твоем брате.
Майю закрыла лицо руками. Николай вспомнил, что Толя и Тамара рассказывали ему о кеббен, о связи между близнецами. Он понимал, что эти слова значат для нее.
– Он жив, – продолжил Николай.
– Я знаю. Я бы знала, если бы он умер. Я бы почувствовала. Они причинили ему боль?
– Он – участник программы по созданию кергудов.
– Королева Макхи поклялась, что освободит его. – Майю издала горький смешок. – Но с чего бы ей держать слово? Я не справилась. Король жив.
– Спасибо тебе за это. – Николай внимательно посмотрел на нее. – Ты раздумываешь над тем, чтобы покончить с собственной жизнью.
По ее лицу было видно, что это правда.
– Я – узница в чужой стране. Ваши гриши не дают моему телу оправиться. Из моего брата пытками вынимают душу, а я не могу ничего с этим поделать. – Она подняла глаза к потолку. – И я убила невинного человека, хорошего человека, просто так. Я не Тавгарад. Я не принцесса. Я никто.
– Ты – сестра Рейема Юл-Каат, а он все еще жив.
– Но кем он стал? Кергудом… После всего, что им приходится вынести, они теряют человечность.
Николай подумал о прячущемся у него внутри демоне и о его силе.
– Возможно, главная сила людей в том, что мы не сдаемся – даже если надежда потеряна.
– Тогда я, наверное, больше не человек. – Мрачная мысль, но тут она с задумчивым видом спросила: – Вы заставите принцессу Эри стать вашей женой?
– Не думаю, что мне придется.
Майю недоверчиво покачала головой. А возможно, это был жест скорби по скромному парню, который предстал перед ней в облике короля.
– Вы так надеетесь на свое очарование?
– У меня дар убеждения. Я однажды уговорил дерево сбросить листья.
– Чепуха.
– Ну, дело было осенью. Не могу сказать, что это полностью моя заслуга.
– Очередная глупость. Вы рассчитываете, что сможете убедить нас с Эри выступить против королевы Макхи.
– Думаю, королева привела весомый аргумент за меня. Ее решение чуть не стоило вам обеим жизни.
– Скажите мне, что вы пощадили бы меня или Исаака, если бы на кону стояло будущее вашей страны.
Здесь и сейчас не было места для лжи.
– Не могу.
– Скажите, что вы не пожертвовали бы моей жизнью или жизнью Эри ради своей короны.
Николай поднялся.
– И этого тоже не могу. Но прежде, чем я приговорю кого-нибудь к смерти и мы дружно отправимся в лучший мир, я прошу тебя задержаться в этом и постараться не терять надежду.
– Надежду на что?
– На то, что не бывает вопросов с лишь одним ответом. Ты все еще жива, Майю Кир-Каат, и я бы хотел, чтобы так и было. И Исаак, этот храбрый, ослепленный любовью мученик, хотел бы того же.
Она закрыла глаза.
– Несмотря на то, что я вонзила нож ему в сердце?
– Думаю, да. Любовь никогда не добавляла мужчинам рассудительности. Думаю, это одна из тех вещей, в которых мы с Исааком похожи, – неспособность перестать любить тех, кого не следует. Дай мне шанс показать, как все могло бы быть.
Когда-то он говорил почти те же самые слова Зое. «Дай мне шанс. Дай мне время». Каждый день он молился о том, чтобы найти способ удержать страну от развала, сделать мирную жизнь реальностью. Но одному ему было не справиться.
Он направился к двери.
– Я велю целителям восстановить твое тело.
– Вы… правда?
Она не поверила ему.
– Будь ты друг или враг, Равка увидит тебя в расцвете сил, Майю Кир-Каат. Я никогда не уклонялся от вызова.
Николай собирался отправиться в Лазлайон верхом, чтобы встретиться с Давидом и остальными фабрикаторами, но ему нужно было проветрить голову, а небо подходило для этого лучше всего. Вместо того чтобы вернуться в Большой дворец, он направился к озеру. Развязав канат, которым его любимый флайер был пришвартован к причалу, он прыгнул на палубу «Ястреба» и завел пропеллеры. Натянул очки, и спустя мгновение флайер заскакал по глади озера, как плоский камешек, а затем рванулся ввысь.
Демону нравилось летать. Николай чувствовал, как он подставляет морду ветру, страстно желая вырваться на свободу, чтобы оседлать облака. Флайер скользнул над стенами Ос Альты и повернул на северо-восток, проплывая над обширными пастбищами. Здесь, наверху, мир казался больше, а сам он ощущал себя не королем, а скорее корсаром, которым когда-то был. Нам нужен король, а не искатель приключений. Как жаль.
Ему пришлось быть королем, разговаривая с Эри и Майю. Ему нужно казаться уверенным и авторитетным и при этом достаточно человечным. Но встреча с ними, разговор об Исааке растревожили его. Именно Николай когда-то привел Исаака во дворец и определил в стражу. Они были одного возраста, но как же мало успел Исаак увидеть за свою жизнь. Он больше никогда не появится дома, не встретится с сестрами и матерью. Он никогда не переведет поэмы и не увидит начало нового дня. Николай знал, что чувство вины лишь затмевает разум, замедляет его, мешает принимать сложные решения, которые потребуются от него в ближайшие дни. Оно не несло пользы, но отмахнуться от него, словно от очередного скачка настроения, Николай не мог. Исаак доверял ему, и это доверие стало причиной его смерти.
