– Маленькую.
– Тем фрескам сотни лет! – воскликнула Женя.
– Иногда приходится ломать традиции. В буквальном смысле. А теперь не мог бы кто-нибудь, пожалуйста, отвлечь Женю?
Надя села чуть прямее.
– С ракетами возникает три проблемы. Установить заряд, не взорвав. Запустить, не взорвав. Нацелить, не взорвав.
Николай кивнул.
– Я уловил идею.
– Нам пока удается выполнить два пункта из трех, но не все три, – сказала Леони, сияя солнечной улыбкой, особенно яркой на фоне ее коричневой кожи. Ей каким-то образом удалось преподнести все так, словно это хорошие новости.
Николай знал, если бы они смогли довести до ума ракеты, это бы все изменило. Силы Равки и Фьерды в воздухе были приблизительно равны. Но у Фьерды было то, что можно назвать решительным преимуществом на земле. Ракеты позволили бы Николаю наносить удары, держа войска далеко от линии фронта, а еще они стали бы подходящим ответом танкам. Война велась бы на расстоянии.
– Насколько большими могут быть эти ракеты? – спросил Николай.
– Достаточно большими, чтобы сровнять с землей целую фабрику, – ответил Давид. – Или половину городского квартала.
В комнате внезапно стало очень тихо; осознание того, что они обсуждают, накрыло их, и даже воздух, казалось, сгустился от понимания, к каким последствиям может привести их сегодняшнее решение. «Дай мне шанс показать тебе, что может быть», – сказал как-то Николай Зое. Он имел в виду мир. Компромисс. А не это.
– А какова дальность? – спросил Николай.
– Я точно не знаю, – сказал Давид, – проблема в весе. Сталь слишком тяжела. Алюминий, скорее всего, тоже. Они сгодятся для испытаний, но если мы собираемся пустить ракеты в бой, нужен более легкий металл.
– Например?
– Титаний легче и одновременно прочнее, – вставила Леони. – И он не разрушается.
– А еще он более редкий, – заметила Надя, накручивая прядь своих светлых волос на палец. – И у нас в запасе его не так много.
– Мы серьезно обсуждаем это? – тихо спросила Женя.
– Я сделаю тебе такие ракеты, которые мы тестируем сейчас, – сказал Давид. – Но даже если мы добудем еще титания, я не стану делать их больше.
– Могу я спросить почему? – задал вопрос Николай, хоть и полагал, что ответ ему известен.
– Я не стану изготавливать ракету, способную уничтожить целый город.
– А если нам нужна всего лишь угроза?
– Если мы построим ракету, – пояснил Давид, – на этом все не закончится. Так никогда не бывает.
Давид был одним из самых талантливых фабрикаторов и мыслителей своего времени, а возможно, и всех времен. Но его таланты всегда были обращены на служение военным целям. Таков был жребий равкианца. Так продолжалось сотни лет.
И Давид был прав. Лишь недавно они все сражались с саблями и мушкетами, затем появились винтовки, и мечи стали бесполезны. То, что они обсуждали, привело бы к пугающим темпам развития, и если бы Равке удалось построить управляемую ракету, то Фьерда в итоге тоже бы смогла.
– Нам нужно решить, какую войну мы хотим вести, – сказал Давид.
– Не думаю, что у нас есть возможность выбирать, – возразил Николай. – Мы не можем не думать о том, что произойдет, если Фьерда разработает эту технологию раньше нас. Даже если и нет, они отлично подготовятся к следующей нашей встрече.
Давид надолго замолк.
– Вещи, которые Дарклинг просил меня сделать… Я делал их бездумно, легкомысленно. Я помог надеть ошейник на Алину. Я создал люмию, которая позволила ему войти в Каньон без ее силы. Без моей помощи ему не удалось бы… Я не хочу взваливать на себя ответственность еще и за это…
Николай обратил свое внимание на Женю.
– И ты согласна с ним?
– Нет, – ответила Женя, взяв Давида за руку. – Но я тоже была орудием Дарклинга. Я знаю, каково это, и выбор только за Давидом.
– Нам не хватит титания на убийцу городов, – примирительно заметила Леони. – Может быть, это и неважно.
– Это важно, – возразил Адрик. – Нет смысла ввязываться в войну, если не собираешься ее выиграть.
– Есть кое-что еще, – добавил Николай. – Ходят слухи, что фьерданский наследный принц не переживет эту зиму.
Женя покачала головой.
– Я и подумать не могла, что он настолько плох.
– Никто не мог. Я подозреваю, что королевская семья тщательно хранила этот секрет, и тут я их вполне понимаю. Возможно, наш союз с Шуханом заставит их притормозить – учитывая, что мы заключим его. Но мы должны помнить, что принц может умереть и у Гримьеров не останется выхода, кроме как развязать войну.
Леони потерла пальцем скол на своем блюдце, постепенно восстанавливая его своей силой.
– Я не понимаю. Если Расмус умрет, на троне по-прежнему будет его отец. Его младший брат станет наследником.
– Наследовать будет нечего, – ответил Адрик. – Во Фьерде к королевской семье относятся не так, как в Шухане или даже в Равке. Они следуют воле Джеля, а благословение Джеля – это сила. Все фьерданские правящие династии занимали трон силой. Гримьерам придется доказывать, что они все еще достойны править.
– Возможно, мне стоит попытаться занять их трон, – предположил Николай.
Адрик фыркнул.
– Ты хоть по-фьердански-то говоришь?
– Говорю. Так плохо, что один милый парень по имени Кнут однажды предложил мне немаленький рубин, чтобы я замолчал.
– Так, значит, сейчас у Гримьеров юный, слабый, больной принц, который должен наследовать старому королю? – уточнила Надя.
– Да, – ответил Николай. – Королевская семья уязвима и знает об этом. Если они выберут мир, рискуют прослыть слабаками. Если выберут войну, то победить им нужно будет любой ценой, и Ярл Брум будет подталкивать их именно к этому решению.
– У нас есть земенцы, – сказала Леони, как всегда полная надежды.
– И Керчия не станет открыто поддерживать Фьерду, – добавила Женя. – Они не станут рисковать своим драгоценным нейтралитетом.
– Но они, вероятно, достаточно злы на нас, чтобы предложить фьерданцам тайную помощь, – сказал Адрик.
– А что насчет Апрата? – спросила Женя, вертя свою чашку на блюдце.
Николай покачал головой.
– Он много раз переходил на другую сторону. Я сомневаюсь, что он сам знает, кому служит.
– Он всегда переходит на сторону тех, кто, по его мнению, победит, – сказал Давид. – Именно так он сделал во время гражданской войны.
– Это объясняет, как он оказался во Фьерде, – мрачно заметил Адрик.
– К несчастью, – признал Николай, – Адрик прав. У Фьерды есть наземное преимущество, и если они им воспользуются, это будет означать конец свободной Равки.
