– Да.
– Твой король этому не обрадуется.
– Я не собираюсь этого делать. Мне просто нравится об этом думать. Это успокаивает, как приятная, легкая мелодия. Кроме того, смерть слишком хороша для тебя.
– Вот как? – В его голосе прозвучало нечто похожее на любопытство. – А что бы могло стать для меня достойной расплатой? Вечность в муках?
– Неплохо для начала. Хотя позволить тебе жить дальше, долго жить, без твоей силы тоже отличный вариант.
Теперь его лицо заледенело.
– Не совершай ошибку, Зоя Назяленская. Я прожил сотни жизней, умер и вернулся на эту землю не для того, чтобы прожить обычным человеком. Я найду путь к моей силе. Тем или иным способом я избавлюсь от остатков душонки Юрия. Но обисбайя – единственный способ для твоего короля избавиться от демона и для мира избавиться от Каньона. – Он откинулся на спинку сиденья. – Я слышал, на твою жизнь покушались.
Проклятье. Кто из стражей проболтался? И что он успел подслушать?
– Чем могущественнее ты становишься, тем больше у тебя врагов, – сказал он. – Апрат весьма плохой враг.
– С чего ты взял, что за нападением стоит Апрат?
Из убийцы удалось вытащить немногое, но он определенно был из святых стражей Апрата. Зоя подозревала, что устранить ее Апрат решил не столько из-за того, что ее называют святой – хоть и это было довольно раздражающим, – сколько для того, чтобы ослабить войска Равки. Его фанатичные последователи с радостью совершили эту попытку.
Самодовольная улыбка скользнула по губам Дарклинга.
– После сотен лет нетрудно поднатореть в догадках. Апрату нужны святые, которыми он может управлять. Слабая девчонка, а еще лучше мертвая. Это убийство превратилось бы в твою мученическую смерть.
– Я не святая. Я – солдат.
Он попытался развести руками, но на запястьях предупреждающе звякнули кандалы.
– И все же, разве мы не творим чудеса?
– Юрий точно еще там, и это он разглагольствует, да? – Эта поездка начинала казаться бесконечной. – Я не творю чудеса. Я практикую Малую науку.
– Ты не хуже меня знаешь, что когда-то грань между святым и гришом была размыта. То было время чудес. Возможно, это время вот-вот наступит снова.
Зоя не желала иметь с этим ничего общего.
– А когда один из убийц Апрата проскользнет мимо моей охраны или фьерданская пуля попадет мне в сердце, я воскресну, как Григорий? Как Елизавета? Как ты?
– А ты так уверена, что тебя можно убить?
– О чем это ты говоришь?
– Силу, которой я владею, которой владели Елизавета, Григорий и Юрис и которая теперь течет по твоим венам, не так-то легко стереть из этого мира. Ты можешь подстрелить птицу в небе. Но вот поразить само небо намного сложнее. Только наша собственная сила может уничтожить нас, и даже это не гарантирует успех.
– А как насчет твоей матери?
Взгляд Дарклинга снова скользнул к занавешенному окну.
– Давай не будем говорить о прошлом.
Она была Зоиной наставницей, почитаемой и обожаемой, безмерно могущественной.
– Я видела, как она бросилась с вершины горы. Она пожертвовала собой, чтобы остановить тебя. Это была ее мученическая смерть?
Дарклинг ничего не ответил. Но Зоя уже не могла остановиться.
– Григория сожрал медведь. Елизавету четвертовали. И они все равно воскресли. В Элбьенских горах рассказывают истории о Темной Матери. Она появляется, когда ночи становятся длинными. И крадет жар из кухонных очагов.
– Лжешь.
– Возможно. Всем нам есть что рассказать.
Зоя подняла занавеску, затем опустила стекло и вдохнула морозный зимний воздух.
Деревья стояли укутанные в снегу, ветви берез блестели от наледи.
Она почувствовала, как что-то внутри шевельнулось, будто бы просыпаясь, будто бы тому, что бы там ни пряталось в ней, тоже захотелось вдохнуть сосновой свежести. Эти леса должны были казаться пустыми, возможно, даже зловещими, особенно из-за растущих теней, но вместо этого…
– Ты это чувствуешь? – спросил Дарклинг. – Здесь мир более живой.
– Помолчи.
Она не хотела делить это с ним. Была зима, но ей слышались птичьи трели, шорох лесных зверьков в кустах. Она видела следы зайца на белом покрывале снега.
Она потянулась и подняла занавеску со стороны Дарклинга. Отсюда им был виден пологий холм и заброшенный санаторий.
– Что это за место? – спросил Дарклинг.
– Когда-то давно здесь была дача одного князя. А холм покрывали его виноградники. Потом, во время вспышки чумы, здесь был изолятор. Виноградники перекопали, чтобы хоронить умерших. К тому времени, как карантин закончился, князь уже умер, и дом никому не был нужен. Считалось, что он проклят. Мы решили, что это самое подходящее место для этого злополучного предприятия.
Санаторий находился на большом расстоянии от деревень и городов и давно имел репутацию проклятого. Не было нужды беспокоиться о нежданных гостях.
Пока они наблюдали, к дому подъехал экипаж, из которого вышли трое – мужчина, парнишка в сопровождении рыжей кошки, которая сразу же рванула в лес, и маленькая, хрупкая девушка с длинными, белыми как первый снег волосами. Она подняла лицо к небу, словно позволяя зимнему солнцу наполнить ее светом. Алина Старкова, Солнечная святая.
«Напугана ли она? – гадала Зоя. – Заинтригована? Зла?» Она ощутила, как дракон шевельнулся, словно его окликнули. Нет. Ей не хотелось чувствовать то, что чувствовала сейчас Алина. Ее собственные эмоции были для нее достаточным грузом. Мал накинул шаль на плечи Алины, обняв ее, и они продолжили разглядывать старый виноградник.
– Очаровательно.
Зоя посмотрела Дарклингу в лицо.
– Ты можешь язвить, но я вижу твою зависть.
– Зависть к жизни отказника?
– Зависть к такой жизни, которой ни ты, ни я никогда не знали и не узнаем, – тихой, мирной и полной нерушимой любви.
– В любви нет ничего нерушимого. Думаешь, любовь защитит тебя, когда фьерданцы придут за Грозовой ведьмой?
Она так не думала. Но, возможно, ей хотелось бы верить, что в жизни есть нечто большее, чем бояться самой или пугать других.
Она опустила занавеску и постучала в крышу. Экипаж начал подниматься вверх по разбитой подъездной дороге, петляющей из стороны в сторону. Наконец, он с грохотом остановился.
– Сиди здесь, – велела Зоя, пристегивая его оковы к сиденью.
Она выбралась из экипажа, прикрыв за собой дверь. Мал и Алина стояли на крыльце санатория, но стоило Алине увидеть Зою, как она кинулась вниз по ступенькам, улыбаясь и раскрыв объятия. Зоя сморгнула предательские слезы. Трудно было угадать, какого приема ждать от Алины, учитывая все обстоятельства. Она позволила себя обнять. Как всегда, от равкианской святой пахло хвоей и краской.
