– Я хочу сделать оберег, – услышала она слова королевы и следом: – Нет, я выберу все, что нужно, сама.
Мгновение спустя королева Агата уже стояла рядом с ней.
– Мой сын крепнет с каждым днем, – шепнула она.
– Такова воля Джеля, – ответила Нина. – Сейчас.
Рука королевы застыла над мотком красных лент.
– Сейчас?
– Священному источнику не нравятся разговоры о войне.
– О чем ты? Джель – воин. Как и вода, он покоряет все на своем пути.
– Вы читали свои молитвы?
– Каждый день! – воскликнула королева, опасно повысив голос. И тут же взяла себя в руки. – Каждую ночь, – продолжила она шепотом. – В одном платье я стояла, преклонив колени, на полу часовни.
– Вы молились Джелю, – сказала Нина.
– Конечно.
И Нина пошла на рискованный шаг, шаг, который мог привести ее к падению. Или к исполнению ее задумки.
– Но что насчет его детей? – шепнула она и, набрав полные руки лент и ветвей, поспешила назад к Ханне и принцу.
Запел рог – призыв к началу охоты. Расмус поднялся, натягивая перчатки.
– У вас не осталось времени, чтобы сделать мне оберег, – сказал он. – Охотники готовы.
– Тогда нам остается только пожелать вам удачи, – сказала Нина, и они с Ханной присели в реверансах.
Расмус и Йоран направились к выходу из шатра, а Нина с Ханной пошли следом, чтобы проводить их. Но не успели они дойти до группы охотников, как раздался голос королевы.
– Я хочу, чтобы ты наблюдал за охотой со мной, Расмус.
Она стояла на помосте, построенном специально для этих целей. Там же был и ее младший сын в окружении королевских фрейлин.
В лагере воцарилась тишина. Раздался смешок. Брум и Редвин уже присоединились к охотникам. Нина видела презрение, написанное на лицах обоих.
– Да, – еле слышно прошептал женский голосок. – Иди, посиди с женщинами и детьми.
Понимала ли королева, какое оскорбление она наносит своему сыну? «Нет, – виновато подумала Нина, – она слишком боялась за него». Возможно, именно потому, что Нина только что напомнила ей о его слабости.
Расмус замер на месте, будучи не в силах отказать королеве, но понимая, какой удар будет нанесен его репутации.
– Ваша безопасность – наша главная задача, – заявил Брум с ехидной улыбкой, змеящейся по губам.
Расмус оказался в ловушке. Он отвесил короткий, резкий поклон.
– Конечно. Я присоединюсь к вам через мгновение, матушка.
Он прошагал к одному из маленьких шатров в сопровождении Йорана. Ханна и Нина нерешительно двинулись следом.
В шатре было полно седел, кнутов и прочей сбруи, сладкий запах кожи висел в воздухе. Расмус стоял спиной к ним.
– Похоже, сегодня мне не стоило надевать верховой костюм, – сказал он, не глядя на них. – Я мог бы нарядиться в шелк и кружево, как одна из матушкиных фрейлин.
– Мы могли бы вернуться во дворец, – предложила Ханна.
– Нет, не могли бы. Моя мать потребовала моего присутствия, и она его получит. Кроме того, я не могу сбежать на глазах у всех. Вы все еще думаете, что именно мне предстоит выбирать путь для Фьерды?
– Любовь заставляет ее так поступать, – сказала Ханна. – Она боится…
– Ханне жаль меня. – Принц Расмус повернулся. – Тебе тоже? Да, Мила? А вот Йоран ничего не чувствует. Давайте проверим. Ступай сюда, Йоран.
– Кто-нибудь проголодался? – нервно спросила Ханна. – Мы могли бы послать за закусками.
– Я бы перекусила, – поддержала ее Нина.
Йоран не выглядел встревоженным, подходя к принцу. Если его абсолютно застывшее лицо что и выражало, так это смирение.
«Что бы это ни было, оно происходит не в первый раз», – поняла Нина.
– Ты что-нибудь чувствуешь, Йоран? – спросил принц.
– Да, ваше высочество.
– Например?
– Гордость, – ответил Йоран. – Сожаление.
– Боль?
– Конечно.
– Но ты этого не показываешь.
Прежде, чем телохранитель успел ответить, принц поднял хлыст и сильно стегнул Йорана по лицу. Раздавшийся звук напоминал свист отведенной ветки холодным утром.
Потрясение накрыло Нину, словно это ее щеку только что рассек удар.
Ханна рванулась вперед.
– Ваше высочество!
Но принц не обратил на нее внимания. Его взгляд был прикован к Йорану, словно тот был самой занимательной вещицей, что принц когда-либо видел. Он занес кнут.
– Не надо! – крикнула Нина.
Принц ударил Йорана еще раз.
Тот не шелохнулся, но Нина видела, как на щеке парня вздулись два красных рубца.
– Больно? – спросил принц. В его голосе было ожидание, как у человека, угостившего друга пирожным и теперь спрашивающего: «Вкусно?»
Йоран встретил взгляд принца.
– Да.
Принц протянул ему кнут.
– Ударь меня, Йоран.
Йоран ничего не сделал. Он бы не стал давать сдачи, не стал останавливать принца, потому что служить Расмусу было его священным долгом, потому что за попытку ударить принца его ждала бы смертная казнь. Расмус бывал ехидным, раздражительным, даже злобным, – но увиденное ими было чем-то глубинным, уродливым. Это был фьерданский яд, разъедавший его вены.
Кнут со свистом рассек воздух и снова ударил Йорана по щеке.
– Иди приведи своего отца, – шепнула Нина Ханне. – Скорее.
Ханна выбежала из шатра, но Расмус, похоже, не заметил этого.
– Ударь меня, – потребовал он. Затем рассмеялся звонким, счастливым смехом. – Он хочет, великий боже, как же он хочет. Вот теперь и Йоран кое-что чувствует. Он чувствует ярость. Правда, Йоран?
– Нет, ваше высочество.
Но в глазах Йорана полыхали гнев и стыд. Принц Расмус произвел обмен. Он заменил свое унижение унижением Йорана. Щека телохранителя начала кровоточить.
Неужели именно таким на самом деле был наследный принц? А она-то решила, что он слабый парень с добрым сердцем. Чтоб вас, она чуть было не поверила, что он похож на Матиаса. Еще один мальчишка, изуродованный традициями Фьерды и ненавистью Брума. Но Матиас никогда не был жесток. Ничто не смогло запятнать его честь и погубить его большое сердце.
– Брум идет, – сказала Нина тихо. Она не могла позволить себе подорвать свою легенду, но смотреть, как это продолжается, не могла тоже. – Вы же не хотите, чтобы он увидел вас с кнутом в руке.
Взгляд Расмуса стал задумчивым, словно он гадал, что получится, если Брум попробует ему помешать. Йоран был из дрюскелей Брума. Но Расмус был принцем.
