– А что, если Макхи будет ждать нашего прибытия?
Тамара сверкнула злой усмешкой.
– Мы на это и рассчитываем.
Рассвет пришел и погас, а они все так же оставались в храме, потому что ждали появления людей на рынке, окружающем храмовые поля. Шуханский дирижабль с гришами давно улетел.
Эри переоделась в новые шелка, а когда вернулась, Тамара протянула ей сверток, обернутый тканью.
– Он у тебя, – выдохнула Эри с заметным облегчением.
Тамара размотала ткань.
– Хатуур? – недоверчиво спросила Майю. – А я надеялась, что там оружие.
– Это и есть оружие, – сказала Эри. – Красота во всех проявлениях – это оружие.
Тамара фыркнула от смеха.
– Вы говорите как Зоя.
Эри, очевидно, это сравнение пришлось не по вкусу.
– Она – сплошное неистовство, как и моя сестра. Нет, хатуур – это нечто гораздо большее.
– Вы готовы? – спросила Тамара. – Как только мы начнем, пути назад не будет.
Эри положила пальцы на струны хатуура. Какое-то время она молчала, настраивая инструмент, позволяя нотам взлетать в воздух и тут же гаснуть.
– Я еще никогда не была так напугана, – призналась она. – Мне казалось, что можно вообразить, будто все это – просто представление, но это не так, правда?
– Правда, – подтвердила Тамара. – Все по-настоящему.
Майю хотелось кричать. Они на самом деле собирались идти во дворец в открытую, посреди белого дня. Как могла Тамара позволить принцессе совершить такую глупость? Им ни за что не добраться до дворца. Королева Макхи подошлет убийцу, который разделается с ними, не успеют они оказаться в черте города. Но Майю была солдатом, а солдат учили повиноваться.
– Я никогда не хотела стать героем какой-нибудь истории, – призналась Эри, уставившись на чуть изогнутый гриф хатуура. – Я хотела лишь петь о них песни. Герой должен думать о вероятности войны, о жизнях, брошенных на чашу весов, о женщинах, сгоревших заживо по приказу жестокой королевы. Но я понимаю, что больше всего меня волнует моя собственная жизнь.
Тамара похлопала по своим топорам.
– Это лишь означает, что вы хотите выжить, принцесса. И здесь нечего стыдиться.
Эри прижала пальцы к струнам.
– Что ж. Начнем.
Она спустилась по ступеням храма прямо на утренний рынок. В ту же секунду покупатели прекратили торговаться, удивляясь тому, что Эри Кир-Табан, Небеснорожденная, вернулась к ним. Майю знала, что принцесса не в первый раз играет на храмовых полях, но все думали, что она в Равке, принимает ухаживания и готовится к браку с равкианским королем.
Принцесса плыла по рыночной площади в облаке шелка цвета молодой листвы, с убранными назад волосами и хризантемой, воткнутой за левым ухом. Она играла, и люди шли следом, прихватив детей, хлопая и приплясывая. Песню Эри выбрала не случайную – «Цветочная дева». «Она – наше солнце, и с ней возвратилась весна».
Когда они вошли в город, люди высыпали из домов с колокольчиками и барабанами в руках, чтобы подыграть принцессе. Они бросали цветы ей под ноги.
– Они и в самом деле любят ее, – произнесла Тамара в изумлении.
– Мы слышали, вы ездили на встречу с варварами! – крикнул кто-то.
– Думали, вы станете женой Короля шрамов!
– Но теперь, как видите, я вернулась, я не замужем и счастлива снова быть с вами, – откликнулась Эри, и люди разразились приветственными криками.
Они прошествовали по мосту, и Эри завела новую песню, ликующую и патриотичную, военный гимн Шухана. Боевую песню.
Королева Макхи ждала их на широком дворцовом балконе, выходящем на реку.
– Сестра! – воскликнула она, распахивая объятия. – Как это похоже на тебя – прибыть таким необычным способом.
Не присматриваясь, невозможно было разглядеть, что зубы королевы сжаты, а глаза, скользнувшие с Эри на Майю и назад, чуть прищурены.
– Разве мы не рады видеть возращение нашей сестры? – крикнула она толпе, и люди взорвались приветственными криками. – Разве не счастливы, что она в безопасности и добром здравии? Так пусть этот день станет днем пиров и поздравлений!
Макхи хлопнула в ладоши, и на площадь хлынули дворцовые слуги, раздающие пирожные с изюмом и золотые монеты.
Майю разглядывала лицо королевы, ее кривую улыбку, руки, раскинутые в покровительственном жесте.
«Она хочет быть любимой, – поняла вдруг Майю. – Как хотела и я. Она не может понять, почему ей предпочитают сестру, хоть она и умнее, и сильнее, и красивее. Всю свою жизнь она будет пытаться разгадать эту загадку, уверенная в том, что разгадка есть, и предлагать подданным взятки деньгами и сладостями, чтобы продемонстрировать свою щедрость». Королева Макхи пыталась убить Эри, и даже не один раз, а дважды, чтобы не жить вечно в ее тени. Должно быть, в отличие от сестринской зависти сестринской любви ей не хватило.
Как только они вошли во дворец, их окружила стража. Министр Йервей, доктор королевы, вышел вперед, чтобы поприветствовать их.
– Принцесса Эри, вы в добром здравии? Думаю, нам следует осмотреть вас и назначить подходящие отвары, способные восстановить ваши силы после такого долгого путешествия.
– Благодарю, министр Йервей. Но я прекрасно себя чувствую. Обо мне хорошо заботились наши равкианские друзья.
– А где же все остальные Тавгарады?
– Об этом я расскажу только моей сестре, – ответила Эри невозмутимо.
– Она примет вас в зале для аудиенций.
Министр Цзиун откашлялась.
– Боюсь, что доступ в этот зал сейчас закрыт. Могу я предложить вам проследовать в зал Колышущихся перьев?
– Но я только что был в зале для аудиенций… – возразил Йервей.
– Там случился потоп.
– Потоп?
– Немного протек один из фонтанов, – вмешался министр Нагх. – Рабочие все еще там.
Майю тщательно скрыла облегчение. Возможно, Нагх и Цзиун с самого начала собирались исполнить то, что пообещали принцессе Эри. Возможно, их убедил вид толпы, провожавшей ее по улицам города. Это не имело значения. Они сыграли свою роль. Эри и Тамаре нужно было поговорить с королевой с глазу на глаз, а не на виду у всех министров, в месте, где она смотрела бы на них сверху вниз, облеченная всей властью, на протяжении тысячелетий принадлежащей королевам Табан.
– Понятно, – пробормотал министр Йервей. Больше сказать ему было нечего.
Зал Колышущихся перьев был выполнен в сочетании белого и золотого и напоминал о подсвеченных золотистыми лучами облаках. Освещение здесь очень шло Эри, делая черты ее лица мягче. Слуги принесли им хрустальные кувшины с вином и водой, а также блюдо нарезанных красных слив. Но они тут же исчезли, когда двери с грохотом распахнулись и в зал ворвалась Макхи в сопровождении своих Тавгарадов.
