Больше своих дядей она никогда не видела.
«Вот что делала любовь».
Любовь все разрушала. Оставляла после себя скорбящих родственников и вдов, страдания и слезы. Любовь и горе были двумя сторонами одной монеты. Горе было тенью, накрывающей все с уходом любви.
«Я слишком долго прожила в этой тени», – думала Зоя, глядя на берег, на людей, столпившихся на холоде, в ожидании, что кто-то скажет нужные слова.
– Пожалуйста, – шепнула Женя.
Зоя изо всех сил пыталась найти в голове слова надежды, ободрения. Но не находила ничего, кроме правды.
– Я когда-то… – Ее голос был хриплым от непролитых слез. Ей был ненавистен его звук. – Я когда-то верила, что солдат может быть лишь одного вида. Такого, каким стремилась стать сама. Безжалостный и неумолимый. Я преклоняла колени перед алтарем силы – бурей, ударом сердцебита, разрезом. Когда меня выбрали в члены Триумвирата, я… – Стыд затопил ее, но она заставила себя продолжить: – Я не выносила людей, выбранных вместе со мной. Я была самой могущественной, самой опасной и полагала, что лучше знаю, как всем руководить. – Зоя почувствовала, как захлестывают ее воспоминания о долгих вечерах, проведенных в спорах с Давидом и Женей. Когда они начали составлять общие планы вместо того, чтобы ссориться?
– Я не знала ничего. Давид не ставил себе цель научить меня силе молчания, однако научил. Женя не пыталась убедить меня быть добрее, просто день за днем показывала, чего можно добиться добротой. Давид не был… Он не был легким человеком. Не шутил, не улыбался напоказ, не пытался подстраиваться под собеседника. Ненавидел пустые разговоры и мог настолько погрузиться в работу, что забывал о еде и сне. Единственной, про кого он не забывал никогда, была Женя. Когда он смотрел на нее, становилось понятно, что он решил свое идеальное уравнение. – Она пожала плечами, не в силах облечь свои мысли в слова. – Давид оказался совсем другим солдатом. Его сила заключалась в уме и в умении молчать, в его готовности выслушать, в вере, что у каждой проблемы есть решение. Сегодня по всей Ос Альте похороны. Люди скорбят. Мы столкнулись с новой, ужасающей угрозой, с новым видом врагов и новым типом войны, но также, как мы скорбим сегодня вместе, мы вместе встретим эту угрозу. И в бою, так же, как и в скорби, мы встанем плечом к плечу. Мы пойдем вперед, как истинные солдаты, – и постараемся стать такими бойцами, как был Давид, – движимыми не жаждой мести, не яростью, но желанием узнать больше и стать лучше. Давид Костюк возвращается к основе творения в сердце мира. Он навсегда останется с нами.
Большая часть солдат не знала традиционного ответа, но его знали гриши.
– Как возвращается он, вернемся и все мы.
В этих словах, в тихом слаженном ответе, было пусть небольшое, но утешение. Сможет ли она стать таким же солдатом, как Давид? Зоя не знала. Она боялась того, что может произойти, когда пролетит этот момент тишины, когда прах Давида будет собран и станет частью белых стен, окружающих дворец. Место рядом с ним будет оставлено для Жени. Тысячи тел, тысячи кирпичиков, тысячи духов, оберегающих многие поколения гришей. Ради чего?
Фьерданцы заставили их ступить на неизведанную территорию. Зоя знала, что обратной стороной ее скорби станет ярость, и неизвестно, что произойдет, когда она вырвется на свободу.
– Мне нужно подойти к нему, – прошептала Женя. – В последний раз.
Она вынула из кармана раскрытый блокнот. Зое потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это. Взгляд зацепился за несколько слов, нацарапанных каракулями Давида: темы комплиментов – волосы (цвет, текстура), улыбка (причины и воздействие), таланты (портняжничество, зелья, чувство стиля – уточнить понятие «стиля»), зубы? размер ступней?
– Его конспект, – сказала Зоя.
Сюда Давид записывал для себя небольшие напоминания о том, как порадовать Женю.
Женя посмотрела на озеро.
– Мне нужно перебраться на ту сторону.
Зоя могла дать знак проливному, но дракон был рядом, и ей хотелось быть той, кто поддержит Женю в этот момент. Она подняла руки, медленно соединив ладони. «Разве не все мы одно? Если наша наука настолько мала». У нее не было времени на оттачивание своих способностей или измерение силы, переданной Зое Юрисом вместе с его жизнью. Но способности шквальных не слишком отличались от умений проливных. «Мне нужно дать ей это». Этого требовал дракон. В этом нуждалось скорбящее сердце самой Зои.
На поверхности озера возник лед, сияющая белая дорожка, с каждым сделанным Женей шагом движущаяся вперед, от берега к погребальному костру Давида. Она остановилась перед огнем, и волосы ее сияли, как перья жар-птицы. Женя прижалась губами к обложке блокнота.
– Чтобы у тебя было напоминание, когда мы встретимся вновь в другой жизни, – слетели с губ тихие слова. И блокнот полетел в огонь.
Зоя не должна была расслышать эти слова, слишком большим было расстояние. Она и не хотела знать такие личные, такие болезненные вещи. Но видела все глазами дракона и слышала его ушами. На каждую жизнь, оплаканную Зоей, приходилась тысяча оплаканных драконом.
«Как? Как ты смог выжить в этом мире, который все отнимает?»
Она не услышала его ответа, лишь треск пламени и холодное молчание звезд, прекрасных, ярких и равнодушных.
После церемонии прощания Зоя собиралась проводить Женю в ее комнаты, но та отказалась.
– Я не могу быть одна. Ты встречаешься с королем?
– Да, но…
– Я не могу быть одна, – повторила Женя.
– Там будут Леони и Надя.
– Я знаю. Фьерданцы не станут ждать, пока мы оплачем своих мертвых. Нужно выбрать того, кто будет представлять субстанциалов в Триумвирате.
– Время есть.
В глазах Жени застыла боль.
– Правда? Я все еще вижу его таким, каким его достали из-под завала. На нем был свадебный костюм и… в руках была ручка. Его пальцы… – Женя подняла руку, коснулась губ кончиками пальцев. Слезы снова навернулись на ее глаза. – Они были все в чернилах.
Зои там не было. Она вернулась в Ос Альту слишком поздно, чтобы помочь, слишком поздно, чтобы сражаться.
– Если ты не готова…
Женя смахнула слезы.
– Я – член Триумвирата, а не просто скорбящая вдова. Мне нужно быть там. И я не могу остаться наедине со своими мыслями.
Это Зоя вполне могла понять.
Все собрались в ее гостиной, за столом, за которым когда-то сидели сначала опричники Дарклинга, а потом стражи Алины. Королевские покои уцелели, но завалы вокруг них не успели разобрать.
Толя укрыл плечи Жени шалью и устроил ее у огня, пока Зоя мерила комнату шагами, не зная, с чего начать. Надя и Леони принесли с собой стопку записей, скорее всего, касающихся разработки ракет. Адрик тоже был здесь. Зоя задумалась, не решил ли Николай отстранить ее и отдать ее пост младшему брату Нади. У него были для этого все основания.
