Александру хотелось разрубить его на месте, но время показывать свою истинную силу еще не пришло. Он прожил немало жизней, скрывая, насколько силен. Можно было подождать и еще немного.
Он простер руки над толпой.
– Вы боитесь. Я понимаю ваш страх. Вы не солдаты. Как и я. И все же Дарклинг говорил со мной. Он обещал, что вернется. Но только если мы выступим от его имени.
– И что вы предлагаете? – спросил брат Азаров, испуганно глядя на него.
– Мы пойдем на север. К границе.
– Навстречу войне? – взвизгнул Азаров, брызгая слюной.
Александр кивнул. Он не собирался тратить время, кочуя из деревни в деревню, привлекая ничтожное количество последователей балаганными фокусами. Нет, ему нужен был момент славы, что-то выдающееся с толпой свидетелей. Он бы инсценировал свое возвращение на поле боя, с тысячами равкианских и фьерданских солдат в качестве свидетелей. И там превращение Юрия из скромного монашка в избранного спасителя было бы полностью завершено. Там он бы научил мир тому, что есть благоговение.
Фьерданцы лучше вооружены и подготовлены, и когда юный король Николай потерпит неудачу, что непременно случится, тогда и только тогда Дарклинг вернется и покажет Равке, как выглядит истинная сила. Он спасет всех. Он сотворит для них чудо. И станет святым, защитником, отцом, королем.
– Юрий, – поморщился Чернов. – Ты просишь слишком многого.
– Я ничего не прошу, – возразил Александр, раскинув руки еще шире. – Это Беззвездный отдает нам приказ. – Из его ладоней заструились тени. Толпа закричала. – Вам решать, что вы ответите.
Он откинул голову назад, заставив тени волной взметнуться над людьми. Все попадали на колени. До него донеслись рыдания. А брат Азаров, скорее всего, потерял сознание.
– Вы побежите на юг или понесете знамена нашего святого на север? – потребовал он ответа у толпы. – Что вы скажете Беззвездному?
– На север! – раздались крики. – На север!
Они сбились в кучу, завыв, когда тени скрыли закатное солнце.
– Прости, что сомневался в тебе, – сказал Чернов, подходя, со слезами на глазах.
Александр улыбнулся и позволил теням рассеяться. Затем положил руку на плечо Чернова.
– Не нужно извинений, брат. Мы с тобой изменим этот мир.
27. Николай
Они отправились в Кеттердам на борту «Баклана», громадного дирижабля, способного доставить весь груз титания в Равку – если предположить, что они смогут до него добраться. Но нельзя было подлететь к городу на равкианском судне, поэтому им пришлось посадить дирижабль на острове контрабандистов у керчийского побережья. Адрик со своими шквальными должны были спрятать его в тумане, пока Зоя с Николаем отправятся на «Волка волн», самый известный из кораблей корсара Штурмхонда.
Множество людей успело побывать в роли Штурмхонда с тех пор, как Николай придумал для себя эту личину. Это помогало поддерживать легенду корсара и его влияние, пока сам Николай сидел на троне. И, само собой, существовало немало того, что корсар без определенного подданства мог легко сделать, в отличие от короля, связанного правилами дипломатии. Дар Штурмхонда устраивать, прорывать блокады и приобретать украденное, не единожды сослужил Равке добрую службу. Было приятно снова надеть знакомый бирюзовый камзол и повесить на бедра перевязь с пистолетами Штурмхонда.
Зоя ждала его на мостике «Волка волн». На ней, как и на прочих матросах, были штаны и рубаха из грубого полотна, а волосы были убраны в косы, но ей, похоже, было не по себе без привычного кафтана. Николай не раз наблюдал за тем, как вживается в роль Нина, как меняется ее походка, речь, без особых, казалось бы, усилий. Зоя таким даром не обладала. Со своей прямой как меч спиной и гордо поднятым подбородком, она совсем не походила на грубую, простоватую морячку, скорее на прекрасную аристократку, которой взбрело в голову денек поизображать простолюдинку.
Она обежала его взглядом с короны на голове до кончиков сапог.
– Ты выглядишь дико в этом наряде.
– Дико привлекательным? Согласен.
Она закатила глаза, и корабль рванул вперед, чтобы причалить в кеттердамской гавани. – Тебе слишком нравится играть в пирата.
– В корсара. И да, нравится. В этом есть определенная свобода. Когда на мне этот камзол, я отвечаю только за людей на этом судне. А не за целую страну.
– Это просто притворство, – заявила она.
– Приятная иллюзия. На борту корабля любой может стать кем угодно.
Они облокотились на перила.
– Ты скучаешь по всему этому, да? – спросила она.
– Скучаю. Может быть, если все наши планы полетят к чертям и Вадик Демидов отнимет у меня корону, я снова стану Штурмхондом. Я смогу служить своей стране даже без короны на голове.
Его выбило из колеи то, насколько привлекательной показалась ему эта идея. Он не возражал против того, чтобы быть королем. Проблемы для того и нужны, чтобы их решать. Препятствия – чтобы их преодолевать. Союзники – чтобы их привлекать своим шармом или своевременной взяткой. Он с радостью поднимал меч и перо на защиту Равки, мог не спать и не есть днями и ночами, чтобы увидеть успех своего начинания. Но короли редко могут себе позволить действовать – и совсем не так, как корсары или генералы. Быть королем означало сомневаться в каждом шаге, просчитывать бесчисленные варианты перед принятием решения, понимая, что твой выбор может привести к последствиям, за которые заплатят другие. «Нам нужен король, а не искатель приключений». Зоя была права, но это не значило, что он должен этому радоваться.
Она кинула на него заинтересованный взгляд.
– А ты бы мог это сделать? Отказаться от трона?
– Я не знаю. Когда ты жаждешь чего-то так долго, трудно представить себе жизнь без желаемого.
Он полагал, что говорит сейчас не только о Равке.
Зоя встала чуть прямее – воплощение приличий.
– Взрослеть – значит учиться обходиться без этого.
– Какая печальная мысль.
– Все не так плохо. Если долго голодать, забываешь о голоде.
Он наклонился ближе.
– Если тебе так легко потерять аппетит, возможно, ты просто никогда не была голодна. – Она отвернулась, но он успел заметить легкий румянец, окрасивший ее щеки. – Знаешь, ты могла бы отправиться со мной, – предложил он небрежно. – Шквальной всегда будут рады на борту.
Зоя сморщила нос.
– Питаться соленой треской и молиться Святым Апельсинам, чтобы не заболеть цингой? Пожалуй, нет.
– Что, ни малейшая часть тебя не рвется к подобной свободе?
Потому что, видят святые, он рвался.
Она рассмеялась, подставив лицо соленому ветру.
