Новый звук – тихий свист – казалось, пополз прямо из моря, усиливаясь и стихая в ритме волн. Зое показалось, словно кто-то ледяными пальцами провел ей вдоль позвоночника, от чего все волоски на руках встали дыбом.
– Довольно, – отрезала она.
Она и так много вытерпела от этой покинутой святыми страны. От взмаха ее руки туман разом исчез, открыв окружившую их группу людей, в шакальих масках и черных шарфах, скрывающих лицо. Блики лунного света плясали на стволах их ружей.
– Сулийцы, – прошептал Джеспер.
– Вам не рады в этом месте, – произнес хриплый голос. Невозможно было сказать, из какой части круга он раздался. Последовал тот же низкий, шипящий свист.
– Мы не собирались причинить никакого вреда, – начал было Джеспер.
– Поэтому вы пробрались в наш лагерь под покровом ночи?
– Давайте отдадим их морю, – предложил кто-то. – Отправим их покричать в полете.
– Мои извинения, – заговорил Николай, выступая вперед. – У нас не было намерений…
Щелк-щелк-щелк. Как щелканье пальцев. Звук взводимых курков.
– Нет, – вмешалась Зоя, кладя руку ему на плечо. – Не извиняйся. Так ты только все портишь.
– Я вижу, – согласился Николай. – Но тогда каков протокол поведения для засады?
Зоя повернулась к сулийцам.
– Наша цель – остановить войну. Но нам не следовало вторгаться на чужую территорию.
– Возможно, вы пришли в поисках смерти, – произнес еще один голос.
Зоя пыталась найти в памяти слова, которым научил ее отец и которые она не произносила с детства. И даже тогда они произносились исключительно шепотом. Мать не желала, чтобы в ее доме звучала сулийская речь.
– Mati en sheva yelu.
У этого действия не будет эха. Фраза казалась непривычной для ее языка. Она чувствовала удивление Николая, ощущала взгляды остальных.
– Ты говоришь по-сулийски, как сборщик налогов.
– Тихо, – шикнула женщина в маске шакала, выступая вперед. – Мы видим тебя, zheji.
Zheji. Дочь. Это слово, как внезапный удар, вышибло из нее воздух. Маска была похожа на те, что носили по всей Бочке, но те были дешевыми подделками, сувенирами для туристов, не понимающих их истинного значения. Среди сулийцев маски шакала считались священными, и их носили только истинные видящие. Дочь. Она не хотела слышать это слово даже от матери, предавшей ее, почему тогда это слово, произнесенное незнакомкой, так ее взволновало?
– Мы видим стены, возведенные вокруг твоего сердца, – продолжала женщина. – Такое случается, когда живешь далеко от дома. – Шакал повернулась, оглядев всю компанию. – Тени повсюду.
– Что ты сказала? – спросил Николай у Зои едва слышно. – Почему ты знаешь эти слова?
Сотни лживых оправданий разом вспыхнули в мозгу, сотни легких способов избежать объяснений, остаться той, кем она всегда была.
– Потому что я сулийка.
Простые слова, но она никогда прежде не произносила их вслух. Она почти почувствовала, как руки матери зачесывают ее волосы, надевают ей шляпку, чтобы защитить лицо от солнца. «Ты светлокожая, как и я. У тебя мои глаза. Никто не узнает». Семья носила фамилию матери, чтобы не привлекать внимания. Набри, фамилия ее отца, была стерта, как грязное пятно.
Женщина в маске шакала, казалось, услышала ее мысли.
– Твой отец угас, как угасаем все мы, если не живем среди себе подобных.
– Я не живу, – заявила Зоя. Протест? Мольба? Она ненавидела дрожь в своем голосе. Эти люди не знали ее. У них не было права обсуждать ее семью.
– Представь себе, как ярко ты бы засияла, если бы тебе не пришлось все это время блуждать в тенях. – Она приглашающе махнула рукой. – Идемте с нами.
– Сейчас они поведут нас на смерть? – спросил Джеспер.
– Без понятия, – ответил Каз.
Джеспер выругался.
– Жаль, не надел парадный костюм.
– Думаю, стоит уже разыграть королевскую карту, – обратился Каз к Николаю. – Ты так не считаешь?
– Что за королевская карта? – полюбопытствовал Уайлен.
Голос шакала долетел до них сквозь туман:
– Мы не признаем королей.
– Я мог бы принять это со смирением, – пожаловался Николай. – Если бы у меня было хоть немного практики.
По длинной тропе они начали спуск с вершины утеса туда, где ветер выл над волнами. Сердце Зои бешено стучало, словно у зверька, пойманного в ловушку. На нее нахлынула паника – слепая, бездумная паника. Почему? Она знала, что Николай не питает презрения к сулийцам. Никогда не питал. И ей было все равно, что подумают эти крысеныши из Бочки. Так почему она чувствовала себя так, словно эта скала вот-вот раскрошится прямо у нее под ногами? Просто потому, что рассказала им, кто она такая? И в этом вся причина? Неужели это страх быть замеченной?
На середине тропы они обошли валун, за которым Зоя увидела вход в пещеру, похожий на гигантский черный зев, открывшийся в скале.
И снова заговорила шакал.
– Если вам нужно попасть на базу, этот туннель проходит под смотровыми вышками и заканчивается в подвале Рентвира.
– Откуда он взялся? – удивился Николай.
Каз совсем не выглядел удивленным.
– Керчийцы заставили сулийцев строить эту базу.
– А мы всегда оставляем черный ход, – сказала женщина в шакальей маске. – Возле входа в подвал дежурят два часовых. Дальше справляйтесь сами. Дочь, ты можешь посадить в этих скалах свой корабль.
– Почему вы помогаете нам? – спросила Зоя.
– А нельзя просто сказать спасибо и пойти своей дорогой? – поинтересовался Джеспер.
Женщина в шакальей маске отвела Зою в сторону.
– Твое сердце принадлежит не одной тебе. Когда это закончится, когда всему придет конец, помни, откуда ты.
– Король…
– Я сегодня говорю о королевах, не о королях. Помни, дочь.
С этими словами она растворилась в тенях.
Внезапно они остались одни у входа в пещеру. Сулийцы пропали.
Зоя накинулась на Каза.
– Ты знал, ведь так? Ты и не собирался лезть на базу через забор. Ты знал, что у сулийцев здесь лагерь. Ты знал, что они знают путь внутрь.
Каз уже, прихрамывая, входил в туннель.
– Я не вхожу в дверь, пока не буду уверен, что смогу вылезти в окно. Джеспер, Уайлен, отправляйтесь на утес и разберитесь с прожекторами. Мы с Николаем откроем панцирь изнутри.
– Как ты мог быть уверен, что я говорю по-сулийски? – окликнула она его.
– Я крутанул рулетку. К счастью, выпал мой номер.
