Играла музыка, смех и шум голосов накатывали легкими волнами. Казалось, никого не заботила война на пороге. «Нет, – поняла она, – дело в том, что они не боятся. Они уверены, что победят». Король с королевой сидели на тронах, глядя на гостей с бесстрастными лицами. Нина заметила четки, зажатые в левой руке королевы.
В центре залы, над фонтаном, олицетворявшим силу Джеля, висел огромный венок из лилий и зеленых ветвей ясеня. Он изображал жизнь посреди зимы, с Источником – отцом обновления, и цветами – символами плодородия. Нина посмотрела на Ханну, на других девушек, представленных во время Сердцевины, каждая из которых, стараясь выглядеть как можно лучше, вплела цветы в волосы. Сегодня был последний день их девичества, после него они должны были стать женами и матерями.
– Они в нетерпении, – заметила Нина, немало этому удивившись.
Взгляд Ханны блуждал от одной девушки к другой – одни болтали, другие, заметно волнуясь, стояли рядом с матерями и компаньонками, стараясь не позволить распущенным локонам спутаться в духоте бальной залы.
– Им не терпится заставить родителей гордиться ими, перестать быть обузой семье, создать свой собственный дом.
– А тебе? – спросила Нина.
– Честно?
– Конечно.
Ханна одарила ее непонятным взглядом.
– Я хочу закинуть тебя на спину лошади и ускакать с тобой так далеко и быстро, как только возможно. И никаких дамских седел.
Не успела Нина придумать достойный ответ, как Ханна уже направилась к столам с прохладительными напитками.
Нина смотрела ей в спину, отмечая ее длинные плавные линии. Сейчас она снова была испугана, как в тот раз, когда наткнулась на Йорана в секторе дрюскелей. Ханна была серьезна? Или просто пошутила? Нина уперла руки в бока. Она, черт возьми, собиралась это выяснить. Потому что, да, она была солдатом и шпионом, и у нее был долг перед Равкой, но… но мысль о том, чтобы ускакать с Ханной Брум в новый мир, была не из тех, которые легко выкинуть из головы.
Но стоило Нине добраться до Ханны, как появился Йоран и отвел их к принцу. Ильва замахала на них руками, расплывшись в счастливой улыбке и весело подмигнув. Ее приводило в восторг то внимание, которое оказывал ее дочери принц Расмус. Ханна с Ниной навещали его каждый день на этой неделе, и Ханна энергично взялась за лечение принца. Ходили слухи о том, что Фьерда и Западная Равка готовятся заключить союз, чтобы свергнуть Николая, и Нине оставалось только надеяться, что выздоровевший принц сможет бросить вызов Бруму и проявит себя как будущий король. Если бы у нее было чуть больше времени, она смогла бы заставить Расмуса и его мать задуматься о мире.
Что до Йорана, Нина понимала, что, скажи он хоть слово Ярлу Бруму, ее бы давным-давно отволокли в тюрьму в кандалах. Телохранитель принца никак не напоминал ни об их встрече, ни о состоявшемся между ними разговоре.
Наследный принц привычно занял целый угол бальной комнаты, устроившись в сводчатом алькове. Здесь было столько лилий, что казалось, будто они попали в зачарованную беседку, и Расмус выглядел как настоящий сказочный принц, правитель пещер Истамера. Щеки его украшал здоровый румянец, плечи были широко расправлены. Весьма заметные изменения по сравнению с прошлой неделей, когда он внезапно почувствовал себя плохо. Нине почти стало стыдно, но это чувство испарилось, стоило ей вспомнить о бомбах, сброшенных на Ос Альту, и о том, как он бил Йорана, весело при этом смеясь. Он стоял в окружении толпы лордов и леди, но глаз не сводил с приближающейся Ханны.
– Джель-Вседержитель! – воскликнул принц. – Ты потрясающе выглядишь, Ханна.
Ханна с улыбкой присела в реверансе, исчез любой намек на ту бунтарку, что хотела ускакать из Ледового Двора на свободу. Несмотря на короткие волосы и провокационное платье, она казалась воплощением истинно фьерданской скромности и женственности. Какой талантливой актрисой она стала. Нине это было ненавистно.
– Ступайте, – велел Расмус, махнув рукой придворным, столпившимся вокруг него. – Не хочу, чтобы меня что-то отвлекало от созерцания этого волшебного создания.
Придворные, бросив в сторону Ханны несколько понимающих смешков, ушли без единого возражения, поскольку давно привыкли к капризам принца.
– Вы тоже хорошо выглядите, энке Яндерсдат, – произнес Йоран, когда Нина с Ханной устроились в низких креслах напротив Расмуса.
– Бедный Йоран, – рассмеялся принц. – Думаешь, я повел себя невежливо, не обратив внимания на Милу в ее дешевых блестках? – Лицо Йорана затопил бордовый румянец, и Расмус вздернул бровь. – Неужели мой верный страж поражен стрелой страсти? Она слишком стара для тебя, Йоран, к тому же ты здесь для того, чтобы играть роль моего злобного охранника, а не для того, чтобы пялиться на вдовушку рыбака.
Нина весело хихикнула. Ей было наплевать, что думает о ней принц, а еще она понимала, что замечание по поводу ее наряда было попыткой уколоть Брума, заплатившего за него.
– А вот это и правда немного невежливо, ваше высочество, – сказала она. – Но я рада быть в тени света Ханны. И вы сами сегодня выглядите очень хорошо, если позволите так сказать.
– Позволяю… хотя ты заставишь нашего приятеля Йорана ревновать. Возможно, тебе стоило бы сказать комплимент и ему тоже.
Нина улыбнулась Йорану. «Твоя тайна в надежных руках».
– Вы сегодня кажетесь чуть менее суровым, Йоран.
– Правда? – удивился принц Расмус. – Разве что в районе лба.
– Какое сегодня столпотворение, – заметила Ханна. – Никогда еще не видела в этой зале столько людей.
– Они все хотят поглазеть на меня, и я с радостью предоставлю им такую возможность. И, само собой, всем хочется поговорить о войне.
– Я вижу тут Вадика Демидова, но рядом с ним нет Апрата, – сказала Нина.
– Демидов всегда рад угоститься едой и вином за чужой счет. Что касается священника, он в последнее время стал очень скрытным. Твоему отцу это сильно не по вкусу. Он хочет, чтобы моя семья изгнала его обратно в Равку или в любую дыру, согласную принять его.
«Великолепная идея», – подумала Нина. Чем реже она видит священника, тем лучше.
– А что решила ваша семья? – спросила Нина.
Расмус скривился.
– Мать стала подозрительно суеверной и не расстанется со священником. Она проводит в часовне Джеля дни и ночи.
«Ну еще бы». Но Нина предоставила Ханне выдохнуть удивленное «Оу?».
Расмус понизил голос и наклонился вперед.
– Она не хочет позволять Бруму бомбить гражданские цели. Несет какой-то бред, словно крестьянка, узревшая лик Джеля в куске хлеба. Утверждает, что духи мертвых говорили с ней и что Джель снова нашлет на меня хворь – лишь потому, что я немного подрастерял веру.
Ханна виновато опустила глаза и коснулась пальцами веточки лилий в серебряной вазе.
