– Спасибо, – отряхнул он полушубок, повесив его на вешалку, и прошел к нам, внимательно осматривая пол по пути.
– Ищешь чего? – заметил я этот взгляд.
Он что думает, я тут жену вчера избил, и следы крови выискивает?
– Нет. Это я так, – махнул он рукой, усевшись.
– Юлиана, – обратился я к девочке. – Это Михаил Жук. Мой помощник на все руки, – представил я его. – А это Юлиана, моя… – Небольшая пауза между словами. – Моя приёмная дочь, – улыбнулся я ей.
– Приятно познакомиться, – смущенно кивнула девочка, заёрзав на стуле от смущения.
– Взаимно. И спасибо, – по-доброму подмигнул Юлиане Жук, пока она по-хозяйски накладывала ему яичницу в тарелку, умница такая.
Вот только яичницу она перекладывала из своей тарелки. Видимо, я переоценил свои кулинарные возможности.
Убедившись, что я никого не убил и трупы прятать не надо, Михаил быстренько всё проглотил и ушел, попрощавшись.
Тук, тук, тук – вновь постучались к нам, но куда деликатнее, чем до этого Жук. И пяти минут не прошло после его ухода.
– Сегодня ко мне прямо паломничество, – поднял я брови, идя открывать.
– Настенька? – удивился я.
На крыльце стояла хозяйка того петуха, что вечно караулит меня из-за угла и пытается клюнуть в попу, ещё ни разу ему это не удалось, но он бдит. Надеется, гад.
– Здравствуйте, дядя Семён! – поправила она шапку из зайца на голове. – А Юлиана дома? Мы собирались на горке покататься, а потом, а потом… – Подпрыгивала она на месте, как заведённая.
Вот энергии у девочки.
– Да, да, заходи. Не стой на морозе. – Отряхнул я её от снега, успела она уже где-то навернуться в сугроб. – Ты без петуха, надеюсь? – подозрительно осведомился я.
– Не-а. Без него, – рассмеялась она, зная наши с ним отношения.
Юлиана же ничего не замечала, кормила она Шарика, что спрятался от меня под стол, выпрашивая у неё хлеб с маслом.
– Смотри, кто пришёл! – Подтолкнул я внутрь дома Настеньку.
– Настя! – Обнялись они, словно лучшие подруги, и убежали в комнату Юлианы, шепчась.
– Это Маруся, это Федя, – начала моя падчерица показывать Насте своих кукол, оставил я их одних, не мешая.
За окном расшумелись вертолёты, разлетались туда-сюда, свозя к нам из Сибирска деликатесы на мой день рождения, объявил я одиннадцатое января праздником и освободил всех от работ.
Должны прибыть фокусники, скоморохи, певцы местного разлива, не пожалел я денег. Пусть отдохнут. Заслужили работяги.
Тут из моей бывшей комнаты показалась жена, вышла она ко мне в одном ночном халатике и чинно присела за край стола.
Помолчали. Неловко как-то.
– Это тебе. Остыло, правда, уже, – положил я ей остатки яичницы со сковородки и поставил чайник на плиту, стараясь не смотреть на неё.
– Спасибо, – сухо ответила она, ничего не забыв.
Боюсь, убийство Захара ещё долго будет выходить мне боком, но я ни о чём не жалею. Спал с чужой женой? Голова с плеч.
Но в чём-то она была права вчера, нам надо как-то уживаться, наблюдал я за её безупречными манерами за столом и то и дело заглядывал в вырез ажурной ночнушки, что ничего не скрывала, а только подчёркивала. Я нервно облизнулся.
Красивая она всё-таки баба, отвёл я взгляд, стоило ей посмотреть на меня, уличив в разглядывании. Хмыкнула.
Да, придётся как-то уживаться, тяжело выдохнул я, вспомнив, что по нашим порядкам всем хозяйством дома занимаются женщины, которых учат этому с самого детства. У мужиков другая задача. Родину защищать.
– У меня такой вопрос…
Жена посмотрела на меня вопросительно, и я с неудовольствием заметил её припухшие глаза, оплакивала она того мужика всю ночь.
– Твоё предложение ещё в силе? Попытаемся создать семью? Или хотя бы её видимость? – поправился я.
Она хотела ответить что-то резкое, по глазам заметил, но сдержалась, лишь кивнув.
– Тогда давай я тебе расскажу, что здесь и как, – обвёл я рукой помещение, хотя имел в виду, конечно, не дом, а всю ферму.
Постепенно она включилась в разговор, и мы вполне миролюбиво проболтали часа два, узнал я, что она имеет II ступень и дома, помимо хозяйства, что вели все женщины в их роду, занималась врачеванием, имела она соответствующее образование.
Надо будет упросить её подучить меня, но явно просить её об этом сейчас не лучшая идея.
– Быть тебе доктором, – сразу же назначил я её на эту должность, так как те врачи, что у нас были – из китайцев. Мне уже жаловались на них. Всё лечение у них сводится к следующему: разденься, ложись на стол, и я прилеплю к тебе пиявок или утыкаю иглами. Дурдом, короче. Хотя массаж их девушки делают хороший. Очередь из мужиков стоит. Надо, наверно, и мне попробовать. Расслабиться.
– Меня одной будет мало, – покачала Алиса головой. – Сколько у тебя человек служит?
– У нас, – поправил я её, чуть не скривившись. Сдержался.
– У нас, – согласилась она.
– Уже порядка семи тысяч, – прикинул я число в уме, сам не на шутку удивившись цифре.
Вроде вчера был никем, обычным несовершеннолетним членом рода Смирновых, а сейчас уже преуспевающий фермер, на чьих плечах висит такое количество народу. Правда, я всё ещё несовершеннолетний мальчишка. М-да.
– Да-а-а… Тут надо бы иметь полноценную больницу, – осторожно заметила моя жена, пока я катал это слово жена на языке, привыкая.
– Я так и не смог найти ни одного нормального доктора. Нужно ехать в более крупный город, там нанимать, – поделился я с ней своими проблемами. – Здесь всех уже разобрали местные.
– У меня есть кое-какие связи. Могу выписать нам студентов медицинского колледжа из столицы, – пожала она плечиками, и халатик разошелся сильней, успел я рассмотреть всю её во всей красе, пока она его не запахнула, зло посмотрев на меня, словно это я виноват. – Если будем платить без задержек и обеспечим жильём, они согласятся, – вновь суховато заговорила она.
– За этим дело не стало. Выписывай, – не подал я виду.
– Хорошо, – промокнула она губы салфеткой, указав пальчиком на Шарика, разлегшегося у печки. – Это случайно не цербер?
– Он, – кивнул я. – Сам только недавно узнал, – пожал я плечами. – Думал обычная собака, а оказывается, выведенная экспериментальным институтом животноводства имени Самойлова порода псов, названных церберами и поставляемых только в войска специального назначения. В лесу нашел, а он привязался, – погладил я льстившегося ко мне Шарика, услышавшего, что говорят о нём и вскочившего на ноги.
– Тебе повезло. Купить их невозможно, – вновь оттаяла жена. Голос у неё потеплел.
