* * *
– Ты уверен, Семён? – Тревожно смотрел на толпу наших врагов Михаил Жук. Те шли цепочкой, обходя болота и буреломы там, где нам надо, сами загоняли они себя в ловушку. – Есть немаленький шанс того, что Ильхам и Гончаров погибнут. Что нам тогда делать прикажешь? Бежать из страны? Прятаться?
– А какие у нас ещё варианты, Михаил? Официально тот же Ильхам имеет третью ступень, но кто сказал, что это правда? Он запросто может скрывать свою силу. Понимаешь? – спросил я. – Нет. Я не хочу терять людей, – категорично отказал я в смене плана, как он ни просил. – Свяжись с нашими людьми. Пусть «Торнадо» всё тут накроет. Пора уже заканчивать, – жёстко ответил я. – Зря они ступили на мою землю. Пусть теперь жрут её.
– Надеюсь, эти аристократы выживут, – потянулся Михаил к рации. – Король Королеве, как слышите? Приём.
– Королева на связи. Слышим вас хорошо. Приём.
– Огонь по точке три.
Несколько секунд тишины, очевидно, переваривали приказ артиллеристы боевых машин «Торнадо-Г», прежде чем ответить:
– Принято, Король.
Ильхам с дружиной, за которой мы наблюдали с приличного расстояния, продолжал свой поход, не предполагая, что по воздуху сюда несётся их смерть.
Вот я моргаю, открываю глаза, а тропинка и часть леса, где шли мои враги, исчезла. Всё горит. Пылают сами небеса. Земля содрогается. Слышны крики, визги. Воздух заволокло дымом и гарью. Кажется, что на землю упал метеорит, но нет. Это работает «Торнадо», вырывает он деревья словно щепки и раскидывает их на сотни метров. Вековые булыжники превращаются в песок, ручьи меняют русла, а птицы и звери разбегаются, спеша сбежать из ада на земле.
– Хватит! Хватит! – орёт в рацию Михаил, останавливая бомбёжку.
– Информация была верна, – без улыбки смотрел на то, что творится в лесу, Василь. – Никого сильнее третьей ступени у них нет.
– Ты их видишь? – спросил я, поворачивая к нему голову.
– Да. Вон, – передал он мне свой бинокль, показав направление пальцем. – В яме сидят.
– Вижу, – кивнул я, рассматривая четверых аристократов нашего мира, жавшихся друг к другу и питающих своей силой общий щит, что должен светить ярко-синим – небесным – светом, а на деле еле тлеет блекло-голубым.
– Выжили, значит, – заходила ходуном челюсть Михаила, пока он скрипел зубами. – Столько людей из-за них положили.
И он был прав. Никто кроме них не выжил, окинул я взглядом пустыню, в которую превратилась плодородная до этого земля, полная жизни, весёлых ручьёв и животных, многие из которых никогда в жизни не видели человека.
Всё пространство выжженного пятна устилали трупы.
– Вперёд, – прикрыл я глаза, прося за это прощения. У себя, у бога, у земли. – Нужно сбить их щит. Пусть все стреляют, пока он не исчезнет.
– Принял, – махнул Михаил головой, и люди, что нас окружали, стали действовать. Наводились снайперские винтовки. В пулемёты заправлялись ленты с патронами. Те, кто был вооружен автоматами, меняли своё положение, приближаясь ближе к выжженному пятну и засевшим там оставшимся врагам. Началась стрельба.
Стоит отдать им должное. Они не стали сразу сдаваться, а держались до последнего, и только когда щит под напором плотной стрельбы погас, ранив кого-то, они истерически закричали:
– Сдаёмся! Сдаёмся, бля! Не стреляйте!
– На пузо легли и не двигаться! Не то пристрелим!
– Мы и так лежим, идиоты. Сил нет даже пошевелиться, черт бы вас задрал! – визжали они. – Помогите, вытащите нас из этой ямы! – орал Ильхам. – Вы знаете, кто я?! Кто тут у вас главный?
– Как-то он быстро в себя пришел, тебе так не кажется? – спросил я Жука.
– Гонору-то, гонору, – мрачно взирал на всё это Михаил, стоя рядом со мной. – Тараканы – самые живучие существа на земле, если вы не знали.
– Мне кажется, он больше на хомяка похож, – возразил я. – Весь в золоте, хоть и заляпанный кровью, и с толстыми, как холодец, щеками.
– Твоя правда.
– А крысой у нас будет Гончаров, стервец этакий, – с удовольствием смотрел я, как моих врагов обезвреживают, связывая по рукам и ногам. – Я сначала и не поверил, когда мне доложили, что этот дурак присоединился к походу татар на нас.
– Наша земля полнится не только добрыми людьми, но и погаными, – философски заметил Жук. – Я был уверен, что кто-то из ваших врагов обязательно подсуетится.
– Мы ранены! Помогите нам! Как вы смеете так с нами обращаться? – присоединились к крику своего хозяина его холуи, когда-то преградившие мне путь в Сибирске. Бек и мурза, как-то там… И последним выжившим был глава их дружины, некий эмир Бухара.
Все они были ранены и стонали от боли. Кроме Гончарова. Тому, похоже, всё было побоку.
– Я уже отправил сообщение на ферму. Вертолёты скоро прилетят нас забрать.
– Надо потушить лес и вернуть, как было.
– Сделаем. Но как было, боюсь, не получится.
– Это да, – с усилием потёр я лицо, сбрасывая напряжение последних дней.
– Что будете просить у хана?
– Ты о чём?
– Выкуп какой?
– А-а-а-а, ты об этом. Не решил ещё, – пожал я плечами. – Пойдём, что ли, поговорим с ними? – Приблизились мы к связанным, перевязанным пленникам, обходя трупы и крупные лужи крови, неохотно впитывающиеся в землю, натерпевшуюся за сегодня.
Мне даже в какой-то момент показалось, что она стонала. Почудится же.
Лежащие на земле приподняли головы и всмотрелись в нас.
– Кто пожаловал, – узнали меня Галлям с братом. – Это тот самый Семён, хан, – ни капли не растеряли они свою спесь, умудряясь говорить со мной свысока, лёжа на земле, в грязи и дерьме.
– Так вот ты какой, – злобно сощурились и так узкие глаза татарина, превращая их в щёлочки. – Не хочешь нас развязать?
– С чего бы это? – удивился я. – Может, мне вас ещё отпустить?
– Кхе, кхе, – прокашлялся глава их дружины. – Ильхам, позволь я проведу переговоры?
– Я сам, – процедил тот, с неприязнью косясь на эмира, проигравшего так и не начавшуюся войну. – Ты уже наделал дел.
– Прославленный эмир проиграл битву мальчику. Смех один, – поддержали своего друга его советники или кем там они ему приходятся. – Не зря мы боялись того, что ты потерял хватку, старик.
– Ты много болтаешь, Галлям, – с угрозой проговорил эмир. – Как только хан выкупит нас, придётся тебе помахать саблей, доказывая, что ты не трус. Понял меня, шакал?
Перебранка своих людей Ильхама интересовала мало, смотрел он только на меня, выворачивая шею и ещё усмехаясь при этом.
– Ну и как тебе Алиса, Семён? Сладкая, да? – издевался он. – Это я её всему научил. Она не рассказывала?
