Он не вдается в подробности, но начинает расспрашивать о последних десяти годах моей жизни. Я рассказываю ему о своей деревушке, о Шамо и об аме. Он слушает молча, держа мою руку так, словно вообще не хочет отпускать, и гладит ее всякий раз, когда на глаза мне наворачиваются слезы. Мою грудь наполняет неведомое прежде тепло. Похоже, боги все-таки ответили на мои молитвы. Но, вспомнив, кого мне пришлось оставить, я быстро грустнею.
– Как насчет моей бабушки? Ты можешь что-нибудь для нее сделать?
– Что бы ты хотела предпринять?
– Привези ее сюда. Она будет жить со мной и не станет никому докучать. Я позабочусь о ней, – с жаром уверяю я.
Отец замолкает, обдумывая мою просьбу.
Я сжимаю его руки в своих.
– Пожалуйста!
– Как пожелаешь, – наконец соглашается он. – Мне следует вернуть ей долг благодарности за то, что она растила тебя все эти годы.
Я испытываю такое облегчение и радость от его ответа, что едва снова не рыдаю. Отец поворачивается, чтобы посмотреть на что-то позади меня. К нам осторожно приближается слуга. Отец кивает, разрешая ему подойти ближе. Мужчина шепчет что-то ему на ухо и уходит.
Отец встает.
– Боюсь, кое-что случилось, и мое присутствие требуется во Внутреннем дворе. Ты, наверное, устала и хочешь отдохнуть.
Он протягивает руку, а я принимаю ее. Мы возвращаемся в гостиную, где впервые встретились, и служанка провожает меня в мою комнату, заверяя, что отец пошлет за мной позже.
Оставшись одна, я растягиваюсь на кровати с балдахином и начинаю кататься по ней туда-сюда, хихикая над роскошным убранством комнаты. Кто бы мог подумать, что я – дочь одного из самых могущественных людей в Империи Ши?
«Золото тянется за тобой».
Я сочла мошенницей ту ярмарочную предсказательницу, но вот теперь здесь, в императорском дворце. А вдруг в ее словах все же имелась некая странная правда? Но это означало бы, что все ее слова о моем имени тоже могут оказаться истиной.
«В зависимости от начертания оно может означать мир… или тьму».
Я качаю головой. Это полная чушь. Простое совпадение.
Ход моих мыслей прерывает легкий стук в дверь.
Я сажусь на кровати.
– Войдите.
Появляется Линьси с лакированным подносом в руках. Ставит его на стол и склоняет голову. Ее прежнее дружелюбие по отношению ко мне испарилось.
– Госпожа Чжао, я принесла сладкие пирожки и чай. Пожалуйста, наслаждайтесь и дайте мне знать, если вам еще что-нибудь понадобится.
Девушка поворачивается, чтобы уйти, но я вскакиваю и удерживаю ее.
– Останься со мной.
Она не поднимает взгляда от пола. Я хмурюсь. Линьси назвала меня госпожой Чжао; значит, уже в курсе, кто я на самом деле. И теперь, наверное, думает, что я командую ею и что у нее нет выбора.
Почти умоляя, я хватаю ее за руки.
– Я только что впервые за много лет встретила своего отца. А перед этим думала, что меня привезли в столицу на казнь. Я здесь совсем одна и хочу, чтобы ты составила мне компанию. Если не возражаешь, конечно. Тебе не нужно ничего говорить или развлекать меня. Можешь просто сидеть и ничего не делать. А если захочешь уйти, я пойму.
Линьси ошеломленно смотрит на меня. Я пытаюсь выдавить из себя улыбку. Еще какое-то время она продолжает таращиться, стараясь понять меня, и наконец вздыхает.
– Мне казалось, я советовала вам быть осмотрительной в выборе тех, кому доверять во дворце. Не следовало вам мне все это говорить.
– Я чувствую, что могу доверять тебе. – Не знаю почему, но что-то в Линьси заставляет меня ощущать себя непринужденно. Остается только надеяться, что интуиция меня не подводит.
Она кривит рот, но тут же улыбается.
– Я могу остаться. Императрица знает, что я здесь, поэтому не будет спрашивать обо мне. Выпейте чаю с пирожками. Вероятно, это поможет вам почувствовать себя лучше.
Я ухмыляюсь и беру чашку. В чае плавают крошечные золотистые цветочки и странные красные штуки.
– Охлажденный чай с османтусом и ягодами годжи. Я подумала, что вам захочется чего-нибудь освежающего, – поясняет Линьси.
Я делаю осторожный глоток и залпом осушаю чашку до дна. Затем откусываю большой кусок пирожка, не обращая внимания на падающие на блузку крошки.
– Восхитительно, – бормочу с набитым ртом. Я не ела целый день. Подняв глаза, замечаю странный взгляд Линьси. – Что-то не так?
– Придворной даме лучше не торопиться, когда она пьет и ест, – деликатно поясняет она.
Едва успеваю сдержаться, чтобы не вытереть рот рукавом.
– О, – протягиваю я, краснея.
Видимо, она считает меня необразованной крестьянкой с ужасными манерами, что недалеко от истины. На плечи ложится тяжесть моей новообретенной личности. Я начинаю понимать, что статус моего отца – мой статус – означает для меня грядущие большие перемены.
Мне придется измениться.
– Мне нужна твоя помощь.
– Сделаю все, что в моих силах, – тут же отвечает Линьси.
– Я хочу, чтобы ты рассказала все, что мне нужно знать о жизни во дворце, – велю я. – Хочу, чтобы ты научила меня быть придворной дамой.
Ее рот слегка приоткрывается от удивления. Затем она берет себя в руки и кланяется.
– Да, госпожа Чжао.
Глава 12
АН
Я и подумать не могла, что жизнь в императорском дворце окажется настолько трудной. Имеется множество правил, которые нужно выучить. Как те, что предусматриваются имперским законом, так и неписаные. Их я постигаю под руководством Линьси. И это только для Внутреннего двора, где я живу.
Отец просил, чтобы я оставалась во дворце, пока его столичная резиденция не будет должным образом подготовлена. Там у меня будут свои покои, и ама переедет жить ко мне. Взволнованная, я написала письмо Ли Го и попросила Линьси отправить его.
День во дворце начинается рано. На рассвете я встаю с самой удобной кровати, на которой когда-либо спала, чтобы провести утомительный час перед зеркалом, терпеливо ожидая, пока Линьси накрасит мне лицо и уложит волосы в замысловатую прическу. Потом я облачаюсь в одежды чистейшего белого шелка, такие дорогие, что могли бы прокормить в течение целого месяца всю мою деревню.
С помощью Линьси я пытаюсь совершенствовать свою манеру речи, чтобы говорить как высокородная дама. При ходьбе теперь делаю маленькие шажки, чопорно сложив руки перед собой, а не свободно размахиваю ими из стороны в сторону. Во время трапез стараюсь держать палочки для еды так, как это принято у аристократии, подавляя желание жадно запихивать еду в рот. Я откусываю крошечные кусочки пищи, стремясь проявлять изящество, и обязательно оставляю что-то недоеденным.
