У проходящих мимо нас по улицам людей мрачные лица. Хотя, возможно, они просто имитируют скорбь. Для властей. Сомневаюсь, что Гао Луна любили, особенно учитывая, что он с начала своего правления втянул страну в десятилетний конфликт.
– Вчера ночью Линьси приходила в условленное место.
– Почему ты мне не сказала? – Мой тон звучит резче, чем хотелось бы.
– Ты спал. Я подумала, что после испытания с фениксом и долгой дороги тебе нужно немного отдохнуть…
– Скорее, хотела побыть с ней наедине, – возражаю я.
Тан Вэй останавливается и окидывает меня ледяным взглядом.
– Так тебе интересно узнать новости или нет?
Я сжимаю переносицу, выдыхая.
– Слушай, прости, я не это имел в виду. Я просто… было бы здорово увидеть Линьси, вот и все.
– Ты извиняешься?
– Не заставляй меня брать свои слова обратно.
– Принято. Мне тоже очень жаль.
Я подношу руку ко рту, притворяясь шокированным.
Она толкает меня локтем.
– Я знаю, что Линьси тебе как сестра. Ты прав, нельзя быть такой эгоисткой. Я действительно хотела провести с ней некоторое время наедине. – Она самодовольно улыбается. – Этого больше не повторится. Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь, каково это – быть влюбленным.
– Жду с нетерпением, – отвечаю с сарказмом. – Так какие новости?
Тан Вэй понижает голос:
– Она во дворце.
– Она?
– Та, кого ты так долго ждал.
– Та, кого я так долго ждал?
Она.
Я хлопаю себя по лбу.
– Похититель Жизни оказался женщиной? Почему-то я думал, что это будет мужчина вроде моего прадеда.
– Потому что ты не видишь дальше собственного носа!
– Кто она и что делает во дворце? – интересуюсь, игнорируя насмешку подруги.
– Она там всего месяц. Похоже, это давно потерянная дочь Чжао Яна.
– Ты уверена? Я думал, у него нет семьи.
– Линьси уверена. Она даже видела, как девочка тренировалась с каким-то священником. Похоже, они хотят отточить ее умение красть жизни, но пока не преуспели, и все, на что она способна, – это манипулировать водой. Есть еще кое-что: бабушка девчонки живет в том пустынном городке, где мы были.
– И где мы встретились со священниками?
Тан Вэй кивает.
Городишко был крошечным. Мне не составит труда вернуться и найти ее бабушку. В голове тут же возникает план. Наконец-то я обрел преимущество перед священниками.
И нашел средство воздействия.
Святилище Богини Милосердия резко возвышается над величественной ивой у озера Муан. Матушка частенько посещала это место. Внутри дворцового комплекса есть храм, но члены королевской семьи могут молиться в городе, прилюдно демонстрируя свою набожность. Служители Внутреннего Двора часто огорчались, что императрица выбирает для молитвы скромное и уединенное место вместо более величественных залов в центре города, построенных специально для королевских особ.
«Как мне понять надежды и страхи людей, если я не буду молиться вместе с ними?» – мягко, но с решительной улыбкой говорила мама. Чиновники цокали языками при виде чужеземной императрицы, но она всегда добивалась своего, за этим следил отец.
Долгое время я избегал наших богов, но сейчас зажигаю три благовонных палочки, потому что мама хотела бы, чтобы я это сделал. Опускаюсь на колени на одну из красных подушек перед главным алтарем, обеими руками держа перед собой благовония.
Чжэньси.
Человек-демон с тающим лицом.
Священники Дийе.
Тай Шунь.
Я мысленно перебираю список людей, которые должны заплатить за то, что они сделали с моей семьей. Я колеблюсь, потирая пальцами зернистые палочки. Должен ли я молиться? Но я не знаю о чем. Скульптура Богини Гуаньинь смотрит вниз с алтаря. Благословит ли она меня за желание отомстить? Или вместо этого посоветует простить врагов?
Тан Вэй толкает меня ногой.
– Они здесь.
Я ставлю благовонные палочки в огромный металлический горшок на столе и следую за подругой в пустой двор позади храма. Подхожу к кремационной печи и для вида бросаю в огонь несколько купюр преисподней
[11], на случай, если появятся прихожане. Тан Вэй стоит на страже в углу.
Кто-то прочищает горло. Я поворачиваюсь и низко кланяюсь двум мужчинам позади себя. Одно знакомое лицо, которое я рад видеть, другое – незнакомое. Это, вероятнее всего, посол Нанды.
– Шифу. – Я киваю пожилому мужчине, одетому в бледно-зеленое, прежде чем повернуться к другому. – Посол Тянь.
Его белые одежды резко контрастируют со смуглой кожей. Он протягивает руку, отягощенную толстыми медными кольцами и массивными, украшенными драгоценными камнями манжетами, и бросает в огонь целую пачку ритуальных денег. Нарисованный в их центре золотой листок сморщивается от жара и загорается. Хоть наши государства и разделены землей и водой, мы молимся одним и тем же богам.
– Вы обдумали мое предложение? – тихо спрашиваю я.
– Не вижу никакой пользы в том, чтобы согласиться с ним, – говорит посол Тянь. На Ши он изъясняется очень хорошо, почти без южного акцента. – С тех пор как Империя Ши и Хонгуоди заключили перемирие, торговые пути открыты и безопасны, что способствует развитию экономики моей страны и процветанию моего народа. Нанда не ссорится с соседями; все эти годы мы держались в стороне от ваших бессмысленных дрязг.
– Месть за убитого императора вряд ли можно назвать бессмысленными дрязгами, – замечаю я.
Он дергает себя за густую жесткую бороду.
– Брат, использующий месть в качестве предлога для грабежа чужой земли, не имеет совести. Не стоит недооценивать нашу разведку.
– Тогда вы должны понять, почему я стремлюсь отомстить за несправедливую смерть отца.
– Да. Много лет назад у Хонгуоди не было причин убивать вашего отца. Однако сейчас вы говорите об узурпации. Это серьезное дело. Нынешний наследный принц взойдет на трон Дракона через год, и у него есть свои священники. – Это слово посол выплевывает с отвращением и негодованием. – Их лояльность не на вашей стороне, особенно учитывая, что ваш отец выступал против них. Они станут защищать трон доступными им средствами – с помощью магии. Как вы собираетесь с ними бороться?
