Ублюдок. Я выбегаю на улицу, чтобы помочь женщине подняться.
– С вами все в порядке?
Она вздрагивает и кашляет, задыхаясь от боли. Ее ободранные кровоточащие руки тянутся к моим.
– Мой сын, пожалуйста, верните мне моего сына.
Я встаю и смотрю на солдата.
– Только трус может ударить мать и ребенка.
Рыча и плюясь, Бычья Морда хватается за рукоять меча.
– Указ из императорского дворца. Ты не имеешь права говорить со мной в таком тоне, чужеземец.
Я ставлю коробку с лунными пряниками на землю, готовясь преподать ему урок. Однако стоит только взяться за сабли, кто-то хватает меня сзади за руку.
– Остынь, – шипит чей-то голос.
– Послушай своего друга, приятель, – усмехается Бычья Морда. – Он явно мудрее тебя. Бросишь мне вызов, и для тебя дело закончится плохо.
Я с такой силой стискиваю челюсти, что кажется, они вот-вот треснут.
– Алтан, – тихо предупреждает Ан.
Требуется недюжинная сила воли, чтобы вложить сабли обратно в ножны.
– Пошли, мы и так потеряли много времени, – ворчит держащий мальчика солдат. – Надо следовать расписанию, а солнце уже садится. – Он толкает мальчика вперед и с важным видом удаляется.
Напоследок изогнув губы в насмешливой улыбке, Бычья Морда разворачивается и следует за своим товарищем. Толпа расходится, возвращаясь к своим делам и тут же позабыв увиденное.
Меня переполняет чувство вины. Мне стыдно, что никто из моих соотечественников не вмешался, чтобы восстановить справедливость, стыдно, что я сам остался в стороне и позволил этому случиться. Я ничем не лучше их.
Вкладываю коробку с лунными пряниками и выигранными в кости монетами в дрожащие руки матери, понимая, что никакие мои слова или действия не компенсируют ее потерю.
– Что происходит, Алтан? Почему они вербуют детей? – задает вопрос моя спутница. Я подхожу к стене с указом.
«По приказу премьера Чжао Яна».
Выведенные красным слова, смелые, как кровь.
– Почему бы тебе не спросить у отца? – взрываюсь я.
Читая указ, Ан бледнеет и прижимает руку к губам.
– Нужно время, чтобы подготовить настоящего солдата, – объясняю я. – Если власти набирают людей с такой скоростью и рядом с таким богатым городом, как этот, им требуется количество. Грядет война.
Я срываю пергамент со стены и топчу его, бросая последний взгляд на мать, у которой солдаты украли сына. Она обмякла. Плачет, тянется к чему-то, лежащему на земле.
Детская игрушка.
В одном я ошибся: война уже идет.
Глава 28
АН
Когда мы возвращаемся в нашу комнату в таверне, от картины, которой мы стали свидетелями на городской площади, у меня все еще болит сердце, но вид знакомой головы с волнистыми волосами поднимает мне настроение.
– Ама! – Я с криком бросаюсь в ее распростертые объятия, испытывая невероятное облегчение. Для человека, проделавшего длинный путь от Шамо, она выглядит удивительно крепкой. – Когда ты прибыла?
– Около часа назад, – приглушенно сообщает она, уткнувшись губами мне в волосы. – Я не ожидала тебя здесь увидеть, Ан. Мастер Сунь сказал, что вы отправляетесь в морское путешествие.
Я неохотно отпускаю ее.
– У нас изменились планы, – говорю я, решив не вдаваться в подробности.
Алтан поглощен разговором с мастером Сунь. Старый господин одет в бледно-зеленое ханьфу, а его седые волосы собраны в пучок, скрепленный палочкой из слоновой кости. К украшенному малахитом и золотом поясу на красном шнурке крепится коллекция из трех или четырех маленьких нефритовых животных-талисманов. Он выглядит совсем не так, как я ожидала. От Сунь Тай Му веет спокойствием, разительно контрастирующим со сдерживаемой энергией, которой фонтанирует его ученик. Как по мне, он не похож на наемника. Интересно, зачем ему помогать Алтану и что он может получить от Лейе?
Я кланяюсь ему.
– Спасибо, что в целости и сохранности доставили мою бабушку, господин Сунь. Надеюсь, это не причинило вам слишком много хлопот.
– Бабушка Цзя – восхитительная попутчица. Хотя потребовалось некоторое время, чтобы убедить Ли Го в отсутствии у меня злых намерений.
– Как он? – спрашиваю я мастера Сунь.
Алтан хмуро смотрит на меня.
– Кто такой Ли Го?
– Друг. – Залегшие у него между бровями морщинки становятся глубже. Я спешу продолжить, прежде чем он снова меня перебьет: – Как выглядел Ли Го, когда вы его видели, господин Сунь?
– Он должен был прибыть сюда с нами. Настаивал, сказал, что дал тебе обет, но нас преследовали священники. К счастью, мы опередили их, и никто не пострадал. Твой друг храбр. Он вызвался увести их по ложному следу, просто на всякий случай. Последнее, что я о нем слышал, это что он направляется на северо-запад, далеко отсюда и от морского порта.
Чувство вины тяжким грузом давит мне на грудь. Это я заставила друга пообещать, что ама будет в безопасности, хотя в действительности мне не следовало возлагать подобное бремя ни на кого, кроме себя. Теперь мне придется отыскать его и вернуть долг.
– Не сомневаюсь, что вам с бабушкой есть о чем поговорить. Мы же побеседуем позднее. – Мастер Сунь подает Алтану знак покинуть комнату.
Как только дверь закрывается, я засыпаю аму вопросами об ее путешествии и здоровье.
Она кладет руки мне на плечи.
– Не торопись, Ан, помедленнее. Я в порядке. Со мной все хорошо, правда. Ли Го заботился обо мне после того, как тебя забрали, и мастер Сунь был очень добр ко мне.
– Сожалею, что заставила тебя пройти через это. Это я во всем виновата. – Сначала я выговариваю слова медленно, а затем, в порыве смятения и угрызений совести, они начинают литься потоком. Когда я заканчиваю признаваться в своих ужасных поступках и в том, что случилось с отцом, в глазах амы нет ни страха, ни гнева, ни даже отвращения. Она просто гладит меня по голове, вздыхая.
– Мне жаль, что твой отец оказался не тем, за кого ты его принимала. Не буду притворяться, что понимаю его поступки, но, возможно, как родитель…
– Я не хочу оправдывать его. Он выбрал свой путь.
Ама замолкает, позволяя мне выразить эмоции. Спустя несколько минут тишины я снова начинаю говорить, заламывая руки. Мои страхи возвращаются.
– Я боюсь, ама. Этот титул Похитительницы Жизни заставляет поверить, будто меня выбрали для чего-то важного. Но я не знаю, для чего именно, и ничего не понимаю. Я не представляю, что делать.
– Как ты верно заметила, отец сам для себя все решил. Возможно, ты и была каким-то образом избрана, но это не означает, что тебе не позволено выбрать свой собственный путь.
