– А тут вдруг является какая-то девка, которая смеет ей указывать, так? – с нажимом спросила Саша. – Это цитата, если что. Но я ей не указывала. Просто предостерегла, и все.
– Саша, тебе не следует так реагировать на ее слова. У нее достаточно сложный характер.
Егор дотянулся до ее плеча, осторожно сжал. Оно показалось ему сделанным из острого прочного камня, оплетенного мышцами. Пять лет назад, при жизни брата, она такой не была. Тело мягкое, женственное. Он помнит. Пытался однажды удержать ее в истерике.
– И скажу тебе по секрету, – продолжил Егор говорить с ее спиной. Саша так и не повернулась. – Я тоже считаю, что ленивые вареники гораздо полезнее ребенку, чем макароны с тушенкой.
– Да при чем тут вареники!
Она наконец-то повернулась. Тонкая майка на груди промокла, и Егор увидел то, что видеть был не должен. И не должен был испытывать то, что испытал. Ни на какое неожиданное волнение он не имел права.
Черт!
– Вика сказала тебе, что мы с ней поспорили из-за вареников? – поняла его взгляд по-своему Саша. – Так, да?
– Да.
– Но это бред, Егор! Я просто предостерегла ее от дальнейших встреч со Шныровым и только!
Она дернула шлангом. Тот задел яблоневые ветки, и Егору на голову обрушился целый дождь. Или так ему показалось от новости, которая буквально пригвоздила.
– Вика встречалась со Шныровым?! – округлил он глаза, стряхивая воду с волос и воротника форменной рубашки. – И вы из-за этого с ней повздорили?
– А я о чем! – Саша наклонилась, повернула кран, в шланге зашипело, и вода перестала литься ему под ноги. – Я ей говорю, а она мне: ты, девка, будешь мне указывать! Нормально, нет? А потом еще добавила, что это я, а не она планировала ваше убийство, Егор. Уверена, Шныров ей сказал. Он всякую чушь способен нести без остановки. Больной урод!
Саша быстро пошла к своему флигелю.
– Саша. – Егор догнал ее и схватил за руку. – Когда это было? Когда она с ним встречалась?
– Спросите у нее! – Она резко выдернула руку и посмотрела со странной, почти детской обидой. – И я не вру. Что бы она ни сказала, я не вру!
Вика факт встречи со Шныровым принялась категорически отрицать.
– Эта тварь теперь станет мне палки в колеса вставлять, – шипела она, бегая вокруг кухонного стола, за которым восседал Егор. – Я так и знала! Знала, что так будет!
– Ты встречалась со Шныровым или нет? И если да, то по какой причине?
Все, что он хотел, это правды. Не подслащенной, не преувеличенной, а простой правды, с голыми фактами, отражающими реальность.
Но Вика его словно не слышала, продолжая оскорблять Сашу, и даже будто бы нечаянно обронила:
– Не удивлюсь, если окажется, что это она все подстроила. Сначала с куклой, потом с кофточкой.
– Ей зачем? – старался не показать изумления Егор.
– Чтобы обманом пробраться в наш дом, – выпалила Вика и направилась прочь из кухни.
– Она не могла знать, что я попрошу о помощи именно ее, – крикнул Егор ей в спину.
– Да? Уверен? – Она притормозила у кухонной двери, обернулась с усмешкой. – Она так хорошо тебя знает… Пять лет изучала твои привычки, Егор. Она знает, где у тебя кнопка запуска…
Он долго сидел один и все думал, думал. Викины слова могли бы показаться бредом, но не ему.
Во-первых, он знал, как долго и настырно Саша следила за каждым его шагом.
Во-вторых, Шныров тоже об этом знал и активно обрабатывал Александру. Он навещал ее в оздоровительно-спортивном лагере. И один, и с компанией единомышленников. О чем там шли разговоры, можно было только догадываться. Саша мало что рассказала.
В-третьих, не верить Вике у него не было оснований. Она год была с ним рядом. Самый сложный для него год.
А в-четвертых… Он нащупал в кармане домашних спортивных брюк флешку, которую ему вручил охранник, и встал из-за стола.
Перед тем как пойти в свою спальню, он привычно заглянул к Машке. Его любимый ребенок спал на спине, широко раскинув ручки и ножки. Темные кудряшки разлетелись по подушке. Кулачки крепко сжаты. Ярко-желтая пижама в крохотных бегемотиках, белые носочки.
Горло сдавило спазмом, к которому он за год почти привык. Охарактеризовать даже не пытался, потому что это было нечто необъяснимое, а привыкнуть – привык.
Он плотно закрыл дверь детской и пошел к себе. Включил ноутбук, вставил флешку. Файл загрузился почти мгновенно. Временной кусок сохраненного для него материала занимал двенадцать часов. Егор поставил его на ускоренный просмотр и уставился в монитор. Сначала ничего важного. Машины, как странные разноцветные жуки, метались перед объективом камеры, подъезжая и отъезжая. И вот наконец…
Через сорок восемь минут просмотра на стоянку наконец-то примчалась машина Шнырова. Егор ткнул пальцем кнопку, запуская нормальную скорость видео.
Машина встала как вкопанная, ровно посередине очерченного белым прямоугольника стоянки. Из нее никто не выходил минут десять. Егор уже потянулся к клавиатуре, чтобы перемотать, как к машине Шнырова подкатила другая. И это была машина Вики.
– Твою же мать… – прошептал он, покосившись на открытую дверь спальни.
Он редко ее закрывал – должен был слышать Машку. Она все еще плакала иногда по ночам.
Вика на видео выбралась из своей машины. Подошла к машине Шнырова и постучала по водительскому стеклу. Оно опустилось. На улицу высунулась рука с крупной мясистой ладонью. Это была рука Шнырова. Ошибиться Егор не мог. Иван Семенович сегодня, ломая перед ним комедию во время допроса, чего только этими руками не делал. То к потолку возденет, то примется дирижировать, то рот прикроет, то волосы пригладит.
Это был Шныров. Говорил ли он что-то, непонятно: он все сидел в машине. Но Вика говорила без остановки и возмущенно размахивала руками. А потом, нацелив на него указательный палец, принялась протыкать им воздух, сопровождая все это явно гневной речью. Продолжался этот монолог ровно семь с половиной минут, Егор засек. Потом Шныров все же вылез из машины. Захлопнул дверь и со скрещенными на груди руками принялся что-то втолковывать Вике.
Пять минут…
Пять минут длилась его речь, в течение которой Вика потрясенно молчала. Егору было знакомо это подавленное выражение лица. Следом Шныров достал что-то похожее на телефон из кармана все тех же засаленных штанов и принялся что-то показывать Вике. При этом он довольно улыбался. Егор специально увеличил изображение. А Вика едва не плакала.
Расстались они внезапно. В какой-то момент, не произнеся ни слова, Вика развернулась и ушла. Села в машину и тут же укатила. Шныров убрал телефон в карман и сел за руль. Но уехал через две с половиной минуты.
Все, больше в этот день ни она, ни он не подъезжали. Сашину машину Егор тоже не видел. Как она увидела отъезжающего со стоянки Шнырова, было непонятно. И непонятно: с кем оставалась Машка, когда все они были в районе супермаркета?
