Чтобы не провоцировать его на очередной скандал, Света покрепче зажмурилась и сделала вид, что спит. В комнате было совсем темно. Половина восьмого – успела она заметить перед тем, как зажмуриться. Пьяным Сережа обычно сразу ложился спать. Если его не цеплять и не приставать, уснуть он мог едва ли не стоя.
Осторожные шаги, крадущиеся. Странно. Он никогда так не ходил пьяным. Обычно шел, сметая стулья, а тут едва слышно. Светлана резко села, почувствовав, что кто-то вошел в гостиную и не спешит включать свет.
– Кто здесь? – крикнула она, как ей показалось, громко. – Сережа, ты?
– Разве это его настоящее имя? – поинтересовался тихий незнакомый голос. – Его зовут именно так?
– Кто вы?!
Она уже закричала, громко, с надрывом. И, кажется, повторила свой вопрос трижды, прежде чем ее с силой ударили в лицо. Потом еще и еще раз. И били до тех пор, пока в ноющем затылке снова что-то не хрустнуло и она не перестала чувствовать боль.
Глава 27
Маша так глубоко погрузилась в размышления, что не заметила, как перед ее рабочим столом кто-то остановился, не двигается и еще требовательно покашливает.
Она не заметила и продолжала смотреть в одну точку, размышляя о…
Уж пусть простят ее Степанов и иже с ним, но кто так работает, товарищи полицейские? Она им столько информации представила, такую кропотливую работу проделала: добыла сведения о трех сестрах и о том, что две из них были близнецами. Она установила, что Шныров получил крупную материальную компенсацию, на которую, по сути, не имел никакого права. Она буквально привела полицию к нему в дом. И что?
Да ничего! Невнятный двадцатиминутный разговор закончился тем, что Шныров их попросту выставил. Даже не позволил ей сходить в туалет. А она так надеялась попасть в его ванную! Была уверена, что найдет там подтверждение чему-то опасному и загадочному.
Шныров не дурак, просчитал ее и в туалет не пустил, что опять-таки свидетельствует…
– Зиновьева, ты влюбилась, что ли, не пойму!
Маша вскинула взгляд. Перед ней стояла заведующая, и, видимо, уже давно.
– Простите, Ирина Ивановна.
Маша принялась щелкать пальцами по клавиатуре, но невпопад, и тут же загубила открытый файл с отчетом. Свернула его. Так лучше.
– Спрашиваю, как твои поиски?
Ирина Ивановна отодвинула от стены стул для посетителей, села напротив Маши и требовательно посмотрела на нее. Ясно, без объяснений не уйдет.
– Ничего особенного мне не удалось узнать, Ирина Ивановна. Со смертью Оли полная неясность. Тот человек – Шныров, который окружал ее вниманием и всячески помогал, непричастен. В полиции заявили, что проверили его основательно. Алиби у него. Железобетонное алиби.
Маша надула губы и отвернулась, будто бы ей что-то понадобилось в ящике стола. На самом деле ей просто было необходимо спрятать лицо от изучающего взгляда заведующей, чтобы та не рассмотрела на нем дикое разочарование и обиду. Но та все равно догадалась.
– И все твои метания оказались напрасными, – не без удовлетворения констатировала Ирина Ивановна. – Доказать, что именно дружок устроил для нее повышение и организовал кабинет с последующей кражей оттуда имущества, тебе не удалось тоже. Так?
Маша лишь пожала плечами. Говорить она не могла. Голос бы выдал близкие слезы.
– А что же бравый подполковник? Его совсем не интересует, кто тут похозяйничал у нас?
– Сказал, не его это дело. У него отдел по особо тяжким преступлениям. Они расследуют убийства. А ситуация с Олиным повышением не в их юрисдикции, – авторитетно добавила Маша, выпрямилась, посмотрела на заведующую и добавила уже от себя: – Это наше личное разгильдяйство. Повысили, не проверив. Предоставили кабинет. Платили зарплату. Просто какая-то компьютерная игра, Ирина Ивановна! Не удивлюсь, если по этому поводу нагрянет проверка.
Взгляд Ирины Ивановны мгновенно потух, и самодовольство испарилось.
– Уже, Маша! Уже нагрянула. Жду с минуты на минуту. Даже не знаю, что стану им говорить в свое оправдание. Уволят меня, к чертовой матери, – в голосе заведующей послышалась плаксивость. – У меня внук хоккеем вдруг задумал профессионально заниматься. А там одна форма знаешь сколько стоит! Дочь не тянет одна. На меня была надежда. А уволят, как я помогу! Может быть… Может быть, ты поможешь, Маша?
– С формой?! – ахнула Маша, вытаращившись на нее. – Да вы что, Ирина Ивановна! У меня самой двое детей!
– Да не с формой, глупая. С проверкой! – раздраженно отмахнулась заведующая. – Поможешь мне выстоять. Расскажешь внятно, что и как было. Я поплыву… Мгновенно поплыву!
– А что рассказывать-то? Что я знаю об Ольге? – наморщила лоб Маша.
– Чего не знаешь, можно придумать. Как-то сопоставить с убийством. Наговорить про то, что Ольга следила за какой-то парой. Эта пара опасна для страны. Или наоборот… В общем, подвести как-то логично под то, что она работала на спецслужбы и все такое. Засекречено все было.
– О!
Маша рассматривала заведующую широко распахнутыми глазами. Та, оказывается, пошла в своих предположениях гораздо дальше ее самой! Простых мошенников обозначила шпионами. Игрища Шнырова с Олиным повышением – а Маша была уверена, что за этим стоит именно он, – назвала происками спецслужб. Ничего себе!
– А знаете, эта версия для проверяющих вполне сгодится. Они могут это проглотить. Тем более что финансовых махинаций не было. Злоупотреблений с бюджетом тоже. Просто шум, не более. Пустой выхлоп. Взрыв петарды. – Маша покивала с улыбкой. – Респект, Ирина Ивановна. Они поверят.
– Поверят-то поверят, только объяснительные хоть какие-нибудь нужны. – Заведующая погрызла губы и добавила в ответ на ее вопросительный взгляд: – Хотя бы от той сладкой парочки, за которой следила Оля. Нет бумаг, нет веры. Знаешь, как говорила моя предшественница, передавая мне дела?
– Нет.
– Ирина, говорила она, всегда требуй письменных объяснений. Всегда! Чем больше бумаг, тем мягче заднице. И вот если бы эти двое написали что-то такое… Даже пусть какую-нибудь ерунду. Я бы была… тебе крайне благодарна, Маша!
Маша отпрянула от заведующей, протянувшей к ней обе руки.
– Я?! При чем тут я?!
– Ты знаешь этих людей и где их найти. Попроси с них бумагу, Маша! Будет хоть что-то, я выкручусь. Пожалуйста!
Ирина Ивановна смотрела на нее с мольбой, но в глубине ее глаз просматривалось злое предостережение.
«Не поможешь, уволю!» – вот что прочла Маша в ее умоляющем взгляде.
– Я отпущу тебя на неделю. Делай, что должна. Дни проставлю рабочие. Только добудь мне с них объяснительные. Пусть пишут, что им вздумается! Что Оля была с ними в команде. Что в нашем читальном зале они… – Ирина Ивановна сникла, опустив голову. – Не знаю, что именно. Пусть придумают что-то даже не вполне внятное. Чем запутаннее будет объяснение, тем лучше. Найди их и стребуй бумагу. Или я…
