Егор глянул на Машу. Она насупленно молчала. И вдруг он протянул ей ладонь для рукопожатия со словами:
– Но не могу не признать, Мария… Вы молодец. Круто идете по следу. Единственная ошибка: вы не умеете вовремя признавать, что ошиблись с направлением.
Егор удержал ее ладонь в своей, легонько потянул Машу к служебной машине, припаркованной в метре от подъезда и пояснил:
– Подвезем…
– И в чем же я ошиблась, по-вашему? – вспылила она, залезая в машину и усаживаясь позади Степанова.
Артамошин сел за руль.
– Версия со Шныровым хорошая, но не приоритетная. На время убийств Власовой и вашей Ольги у него имеется алиби. А Светлана погибла, думаем мы, от рук своего парня, сожителя. Соседи слышали, как они скандалили вчера днем. Потом он ушел с дорожной сумкой.
– Ушел же! – воспротивилась Маша.
– Никто не мешал ему вернуться, – хмыкнул Егор. – И снова потребовать у нее денег. Скандал днем был, кстати, на этой почве. Слышимость в доме отличная. А когда она отказала ему в деньгах, просто забил ее до смерти. Как-то так.
Маша потрясенно молчала и все пыталась вспомнить парня. Он не понравился ей, да. Совершенно точно был эгоистом, невероятно любил себя, не привык ни в чем отказывать. Не очень хорошо воспитан, если вспомнить его перепалку с девушкой в читальном зале. Но при этом он не казался жестоким. Хладнокровным убийцей она назвала бы его в последнюю очередь.
И Маша, не выдержав долгого молчания, произнесла это вслух.
– Вот Шныров – это да. Физиономия противная, – брезгливо скривила она рот. – А глаза! Там тридцать три порока прыгают, друг друга обгоняя!
– Вот дался вам этот Шныров, Маша! – встрял Артамошин, останавливаясь на светофоре и поворачиваясь к ней с той же, словно приклеенной, ухмылкой. – Многие несимпатичные люди живут себе законопослушно и не помышляют о преступлениях. А красивые творят такое…
– Да, да, конечно, – ядовито улыбнулась она в ответ, заворочавшись беспокойно на сиденье. – Влезают в базу библиотек, устраивают несуществующее повышение по службе, оборудуют кабинеты, а потом все это выносят и стирают информацию. Вы хотя бы знаете, к каким ухищрениям теперь приходится прибегать нашей заведующей? Она там даже спецслужбы приплела, чтобы как-то выпутаться из этого безумия, которое устроил, я уверена, Шныров! И ему зачем-то нужен был этот парень и девушка Вика. Что-то опять он затевал, раз девушка этого парня мертва, а у Вики украли ребенка.
Она отчетливо слышала, как Степанов снова с выражением простонал: «О господи!», и умолкла. Решила, что станет молчать до самого дома, если они ее до него довезут. Все. С нее хватит.
Но Степанов неожиданно попросил Артамошина съехать с дороги и встать в каком-нибудь укромном месте. Когда капитан притормозил на парковочном «кармане», Егор повернулся к Маше с тяжелым вздохом.
– Маша, давайте договоримся раз и навсегда… – начал он с плохо сдерживаемым раздражением. – Вы станете заниматься своими делами, а мы своими. И ни в коем случае не станете ничего выдумывать, превращая реальную жизнь в детектив. Просто не станете ничего подгонять под книжные сюжеты, хорошо?
Щеки Степанова показались ей серыми, словно их присыпало пылью. В глазах безумная усталость. Ему не терпелось от нее избавиться. Выкинуть из машины прямо здесь и сейчас.
Она тряхнула головой, прогоняя секундное наваждение. Может, просто свет сквозь листву деревьев, под которыми остановилась машина, не так падает, и она снова себя накручивает.
– Вот о каком похищенном ребенке вы сейчас говорите? Зачем вам это? Закрутить интригу? Наделать шуму вокруг имени Шнырова? Поверьте, у нас и так забот полон рот. Третье убийство за месяц! Два из них не раскрыты до сих пор, потому что нет подозреваемого, нет мотива. Сотрудники моего отдела работают день и ночь. И… А тут вы еще с каким-то похищенным ребенком! Не стыдно, Маша?
– Нет. Ничуть, – ее голос все же дрогнул от обиды. – Ребенка похитили, и сделал это Шныров. У Вики похитил. Той самой девушки, которая…
Маша достала телефон и принялась листать фотографии, сделанные сегодня. Как знала, что именно так все и будет!
– У какой Вики? – Степанов страшно закатил глаза.
– У Сушилиной Вики, зарегистрированной… – Маша отчеканила адрес, где сегодня была и заплатила полторы тысячи соседу-подростку. – Виктория Сушилина с ребенком арендует дом в пригороде. Я там сегодня тоже побывала, и на моих глазах Шныров увез маленького ребенка. А его мать – Виктория Сушилина – бросилась за ним следом на своей машине. Вот фотографии…
Она даже взвизгнула от неожиданности, с такой силой Степанов вырвал из ее рук телефон, и зажмурилась, ожидая, что он сейчас выкинет его в окно, заорет на нее и прикажет выметаться из машины.
Но ничего этого не случилось. В машине стало так тихо, что Маша отчетливо услышала, как страшно дышит подполковник Степанов.
Она могла поклясться, что он задыхался!
– Когда?! – прохрипел он, приблизив к ней побелевшее лицо. – Когда это было?
– Там время стоит. Часа два с половиной назад. Я еще потом таксисту сказала ехать за ними, но мы их потеряли, как в город въехали. И к дому Шнырова катались: там никого. Но он мог и затаиться, – затараторила Маша, не понимая, что так потрясло Степанова. – Вы опять мне не верите?
Он, казалось, не слышал ее, о чем-то вполголоса переговариваясь с Артамошиным. Потом вышел из машины и принялся звонить. Маша насчитала целых четыре звонка. Были ли то разные люди или он никак не мог договориться с одним, она так и не уловила, как ни старалась.
– Едем, – скомандовал он, снова забираясь на пассажирское сиденье рядом с Артамошиным и обернулся к ней: – Вы с нами или нет?
– А вы куда?
– В тот самый поселок, где Виктория Сушилина жила с ребенком в арендованном доме. – Его лицо сморщилось до неузнаваемости, а голос сел, когда он пояснил: – В арендованном мною доме она там жила. С моим ребенком, Маша…
Глава 29
Ему никогда не стать выдающимся. Он – Горяев Илья Викторович – лузер! Неудачник! Ни звания, ни должности приличной. А все почему? Потому что пошел на поводу у своей девушки и согласился стать участковым в захудалом месте, где кроме пенсионеров и бомжей – никого.
Вообще-то поселок не совсем уж был захудалым, это он капризничал. И дома здесь имелись приличные, и люди уважаемые.
Но ведь не Москва же!
– Зато тебе жилье дали! – аргументировала с улыбкой его девушка. – И ты теперь не бездомный.
Да, дали. Двухкомнатную квартиру. Ведомственную: с пропиской, но без права приватизации. Если он не проработает участковым отведенное контрактом время в этом поселке, то квартиры у него не будет и он снова станет бездомным. И его девушка, которая теперь все реже улыбалась, сбежит от него. При первой же возможности соберет свои шмотки и свалит. Особенно если ее позовет с собой кто-нибудь более удачливый и серьезный. Как, к примеру, тот капитан из Москвы: Артамошин, кажется. Он приезжал на убийство бабки-генеральши.
