– Говори, сержант! – Внутри все оборвалось, дыхания не стало, сердце заколотилось в горле.
– Тут гражданин Шныров приехал с вашей дочкой Машей. Сидит перед дежуркой, играет с ней, вас ждет, – выпалил Золотов, запыхавшись, словно кросс пробежал. – Я вам позвонил сразу. Сейчас полковнику доложу. Что делать-то? Что мне с ним делать?
– Закрой его! А Машку к психологу Наташе отнеси. Пусть займет ее. Она как? Не плачет? Нормально с ней все?
– Да. Смеется. Вроде нормально все. Может, врачей вызвать, чтобы осмотрели?
– Нет. Я сам, напугают…
Егор зажмурился и впервые поблагодарил Бога. Никогда не верил! Даже не вспоминал! А тут вдруг проняло.
– Дай трубку этому уроду, сержант. И отбой всем постам надо объявить, – потребовал Егор и шепотом сообщил Маше: – Дочка нашлась. Шныров ее в отдел привез.
– Умно, – подумав, изрекла библиотекарша.
Что она имела в виду, кто ее знает, но ее вид сделался таким загадочным, что у Егора снова заныло в области желудка.
Сержант вызвал их штатного психолога Наташу. Ее кабинет располагался рядом с дежурной частью – первая дверь по коридору слева. Через пару минут она забрала из рук Шнырова Машку, и почти тут же ему передали трубку.
– Объяснись, – потребовал Егор страшным голосом. – Только будь убедительным, чтобы я не сломал тебя сразу, как подъеду.
– Так я и знал! Так я и знал, подполковник, что все мои добрые дела вы обернете против меня. Я привез вам дочь, а вы…
– Ты похитил ее, а это серьезное нарушение закона! Это преступление! И ты за него ответишь! Я тебя закрою, Шныров! Так и знай, закрою!
– Если только в моих действиях обнаружится состав преступления, товарищ подполковник. – Он гадко и с удовольствием захихикал. – Я не похищал вашего ребенка, а спас из рук похитителей.
– Что?! Что ты несешь?!
Егор резко вывернул руль, съезжая с дороги в проулок и тем самым срезая путь. Маша испуганно ойкнула, вжимаясь в спинку сиденья.
– Сначала ее пыталась похитить ваша Вика. Как много вы знаете о родственнице дочери, товарищ подполковник? Вы доверились женщине, с которой познакомились на похоронах. Поручили ей воспитание своего ребенка. А как много вы о ней знаете? – Шныров помолчал, не дождался ответа и с упреком закончил: – Вот видите! Ничего не знаете. А я кое-что знаю. Но об этом не по телефону.
– А кто второй похититель?
– Что? – притворился удивленным Шныров.
Но Егор уже научился распознавать в его интонациях ложь.
– Ты сказал, что спас моего ребенка из рук похитителей. Вика первая. Кто второй?
– Я так сказал? – фальшиво удивился Шныров и тяжело вздохнул. – Об этом тоже не по телефону…
Первым делом, подъехав к отделу, Егор бросился в кабинет штатного психолога Наташи. Машка – его любимая чудесная девочка – узнала его, заверещала, протянула ручки. Он подхватил ее, прижал к себе, втянул неповторимый чудесный запах кипяченого молока и детского шампуня.
– С ней все в порядке, Егор Викторович, – смущенно улыбаясь, проговорила Наташа. – Ее уже осмотрел Женя Харламов.
– Патологоанатом?! – ужаснулся Егор, крепче прижимая Машку к себе. – С ума сойти! Никого другого не нашлось?
– Нет. Он оказался рядом. Но он лучший. – Она грустно усмехнулась. – Он подтвердил, что с девочкой полный порядок. Они с Володей заходили.
– Эксперт?
– Он самый. Выглядел очень довольным. Сказал, что сегодня твой день. И дочка нашлась, и убийцу закроешь. Артамошину звонил при мне. Они долго говорили. Володя требовал пирожных. Сказал, что теперь не отвертитесь.
– Ничего не понял, ну ладно. Это потом. Главное, дочка жива и здорова.
Он расцеловал Машку в щечки, носик, макушку. Она звонко смеялась и все время пыталась убежать к Наташе.
– Побудь с ней еще немного, хорошо? Мне надо допросить похитителя. А потом мы с ней домой поедем. Поедем домой, Машуня?..
Егор вышел в коридор, и его взгляд поймал две женские фигуры неподалеку от дежурной части. Мария Зиновьева о чем-то оживленно говорила с Сашей. Та выглядела подавленной, расстроенной, на него едва взглянула. Но с Машей, как ни странно, соглашалась, без конца кивая.
Он не подошел к ним и не знал, что она рассказала, как и насколько увязла в истории со Шныровым. Но очень надеялся, что тот сейчас это прояснит…
Глава 33
Капитан Артамошин не просто удачно зашел в гости к соседям Власова, он попал на золотую жилу!
– А почему же я в прежний свой визит к вам не достучался? – ласково укорил он пожилую соседку Власова, потчующую его превосходным домашним печеньем и отменным чаем.
– Когда Ингу убили, мы с Артюшей были на отдыхе, на водах, – тут же сообразила, о чем он, милая женщина. – Каждый год ездим. Поправляем здоровье. Тогда-то она и погибла. Замечательным была человеком! Я все порывалась к вам – в полицию то есть – отправиться, да Артюша не разрешил.
– И ничего я не «не разрешил», – тут же беззлобно отозвался ее супруг Артемий Иванович, сидевший по другую сторону стола. – Просто посоветовал дождаться, когда вы сами придете. Вот и пришли.
– Ну да, ну да… – покивала его жена Вероника Андреевна и глянула на мужа влюбленным взглядом. – Он у меня стратег! Первым заподозрил в их семье неладное… Сначала конфликт с Игнатом у отца случился. Это я о старшем Власове.
– Я понял.
Артамошин ликовал. Пожилая пара оказалась не только гостеприимной, но и на редкость умной и проницательной. Ему не приходилось повторять дважды: они все ловили на ходу.
– Выдумал, скажите, что сын его мужеложеством занимается! – старомодно обозначил проблему семьи соседей Артемий Иванович. – А я его с девушкой неоднократно видел. И целовались они, и гуляли вместе.
– Может, ему было выгодно выставлять сына в таком пикантном свете? – предположила Вероника Андреевна. – Они не ладили с детства Игната. А все почему? Власов был отъявленным эгоистом. Говорю в прошедшем времени, поскольку его эгоизм только на супругу и распространялся. Бедная, бедная, бедная… Натерпелась с ним…
– То есть они не ладили? – удивился Артамошин, бессовестно поедая вкуснейшее печенье.
– Да. Она была несчастна. Это виделось невооруженным взглядом. Умело скрывала, но… Знаете, – Вероника Андреевна склонилась над столом и глянула невероятно прекрасными синими глазами ему прямо в душу. – Мы ведь здесь не один десяток лет прожили. Они тоже. Все на виду. Это сейчас соседи не лезут в дела друг друга. Не всегда имена знают. А это неправильно. Раньше все было не так. Все общались, делились радостями, горем.
– Власова с вами своим горем делилась? Когда ее сын погиб?
– Конечно! Разумеется! – воскликнули они в два голоса. – Утешали, как могли. А потом вдруг…
