Так что слова о порке не показались мне на тот момент одной из ответных шуточек Кирилла на мои подколки. Я действительно ее заслуживала и не сколько в его глазах, сколько в своих.
— А ты бы это сделал, если бы не институт? — не знаю, почему вдруг это ляпнула. Шутка явно не удалась, тем более, что я и не пыталась шутить, наблюдая за чуть нахмуренным лицом мужчины с очень близкого расстояния и опять волнуясь от той "угрозы", что в нем таилась и могла в любое мгновение вырваться на волю, дайте только нужный повод.
Он наконец-то управился с моими руками, протерев едва не каждый пальчик по отдельности и теперь рассматривал мой рот и подбородок на наличие жирных пятен и налипших крошечных крошек.
— Запросто, учитывая, с какой легкостью ты способна довести до белого каления подобными фразочками. — и судя по тому, как он еще больше нахмурился, избегая перекрестного со мной взгляда, он имел в виду не только мои вызывающие слова. И я прекрасно это понимала и даже чувствовала, практически проецируя на свое шокированное восприятие.
— И что? Тебе бы совсем-совсем не было бы меня жалко?
Кир несдержанно поднял к моим глазам свой пронимающий буквально до дрожи слишком глубокий взор и, казалось, я все поняла еще до того, как он решил озвучить свой ответ вслух. Даже ироничная улыбка, искривившая его красивые губы, не смогла ввести меня в заблуждение. А когда от отложил салфетки и поднял руки, чтобы обхватить мое оцепеневшее личико своими внушительными ладошками, способными свернуть мне шею всего за полсекунды, меня чуть не порвало прямо на месте. Уж высоковольтным током от его прикосновений и безумно опасной близости прошибло сразу же и до самых пяток. Захотелось невольно поджать на руках и ногах пальцы, как и задрожать, и немощно всхлипнуть, и… поддаться вперед, чтобы прижаться к нему крепко-крепко… со всей дури…
— Физическую боль подобного плана можно и перетерпеть, хотя она и способна стать временным напоминанием о твоих необратимых ошибках. Куда невыносимее мучиться с той, которую невозможно заглушить никаким ремнем или ножевым порезом. К тому же… я никогда не подниму на кого-либо свою руку по личной на то прихоти, в особенности на более слабого, чем я, как бы сильно мне не хотелось этого сделать. В этом плане, контролировать я себя еще могу. А вот шлепнуть ладонью по соблазнительной попке в порыве безудержной страсти, это, да, запросто и без предупреждения.
Он меня точно доведет до ручки и не знаю, чем быстрее? Голосом, далеко не прикрытым смыслом "пугающих" слов, ощущением своей физической близости или умопомрачительной клеткой рук. Особенно, когда чуть ли не в самый притык приближает к моему лицу свое и почти произносит все свои зачаровывающие откровения прямо мне в губы. А потом, в какой-то момент, просто оплетает и окутывает, чтобы одним просчитанным движением притянуть к себе впритык, после чего меня моментально долбанет и обжигающей вспышкой остервенелой похоти, и эрогенной дрожью по всему телу.
Прежний вопрос, какого он шастает по собственной квартире голышом, отпадет сам по себе, поскольку я окажусь прижатой к его члену и мошонке своей ноющей киской и едва не скончаюсь на месте от столь запредельно блаженных ощущений, забывая за считанные мгновения обо всем и вся на свете.
— А что ты еще можешь сделать в порыве безудержной страсти? — и, похоже, я уже бредила, больше не в состоянии контролировать собственные желания, действия и слова. Еще плотнее прижалась к его быстро твердеющему фаллосу и бесстыдно обвив его таз ногами. После чего осмелела уже в конец, задвигав ягодицами по взмокшей поверхности столика и одновременно заскользив возбужденными складочками вульвы по упругому и ощутимо выросшему в размерах стволу мужского члена. Как я еще умудрилась при этом не кончить, когда уже буквально находилась на этой грани, банально не представляю. Кир, кстати, тоже резко изменился и не в одном лишь выражении лица и глаз. Его мощное тело напряглось, тонкая кожа будто еще сильнее натянулась на безупречном рельефе идеально проработанных мышц и ассиметричных узорах вздутых вен. А как при этом встал его эрегированный член, нацелившись своей блестящей вздутой головкой прямо вверх — в сторону моего раскрасневшегося личика…
— Все, что подскажут мои первобытные инстинкты. Вые*ть по любому, неважно, где и как. — его руки проникли под подол его же рубашки и беспрепятственно нашли мое уже давно готовое тело. Вначале скользнули по спине и ребрам весьма загребущими ладошками, в которых я постоянно чувствовала себя очень маленькой и уязвимой, а потом очень даже быстро нашли мою грудь и без особых усилий утопили в своих жадных захватах оба полушария. Кажется, меня тогда точно начало бить эрогенными конвульсиями, практически до несдержанных стонов и неистовых сокращений-спазмов моей одуревшей пизд*нки.
— Тогда, чего ты ждешь? — это все, это полный звиздец. Я больше не могу, ни терпеть, ни контролировать свою просто какую-то больную похоть (если даже не бешеную).
Так и шепчу, как в полном бреду в его губы, еще интимнее раскрываясь перед ним, еще откровеннее обвивая его ножками, точнее, лаская ими напряженные бедра мужчины… а потом и вовсе впиваясь жадными пальчиками в его крепкие ягодицы. Остановиться, реально не могу и не собираюсь, хоть убейте, дурея от этих тройных ощущений, как озабоченная в край извращенка. Начинаю их тут же "царапать" и мять не менее неистово, как и тереться о его член своей воспаленной киской. Перед таким сумасшедшим напором запредельно развратного соблазна, наверное, вообще никто не способен устоять, а я так и подавно.
— Не знаю… — он хрипит мне в губы в ответ, пока насилует мою грудь совершенно не щадящими ласками, растирая пальцами затвердевшие соски, и уже не сдерживается. Дразнит бесстыдным касанием языка по моему всхлипывающему ротику и уже сам толкается на меня бедрами, имитируя половое сношение не внутри вагины, а поверх моей перевозбужденной вульвы. — Наверное, когда окончательно тронусь рассудком… Чтобы потом не отвечать за последствия…
— Если ты не сделаешь это прямо сейчас, то я… точно кончу еще до того, как ты… надумаешь меня трахнуть… — в этот раз я осмелела еще больше, вцепившись всей пятерней в его ягодицу у промежности, а пальчиками второй руки практически добравшись до самой мошонки.
— Если бы я знал, какая ты испорченная и очень-очень грязная девчонка, трахнул бы без зазрения совести еще на парковке у клуба.
Возможно, я бы и отреагировала на эту фразу совсем по-другому и в ином эмоциональном ключе, если бы Кирилл в этот момент не вошел в меня и не выбил из головы и тела всю ненужную дурь…
ГЛАВА двадцать четвертая
Не знаю, как у других с определением земного рая или заоблачного счастья, но, похоже в ту ночь, утро и немалую часть последующего дня я успела пройти чуть ли не все стадии данных представлений как на физическом, так и эмоционально-психическом уровне. И мне не нужно было уточнять у истинных "знатоков-авторитетов" правильного смысла всех этих понятий, чтобы убедиться в безошибочном определении своих новых открытий. Такие вещи познаются только индивидуально и с чем-то их сравнивать банально глупо и неуместно. Как и пытаться измерить возможный предел самого простого человеческого счастья и любви.
