— И куда ты сейчас едешь? — мне все равно нужно что-то говорить, неважно что, лишь бы не молчать. Молчание, априори, плохо. Очень плохо. Это значит, что из-за сильного волнения (которым меня сейчас топило, душило и рубило до глубоких, разве что закрытых ран) я не знаю о чем говорить. Волнение сжирает все мысли со способностью думать. Проще, наверное, отключить связь, сказав потом, что ее прервали. Но даже если мне и поверят, мое волнение от этого никуда не денется и меньше в размерах не станет, если не наоборот.
— Куда и обычно, на работу. Еще только два часа по полудню. Рабочий день в разгаре, а для меня он, как правило, почти никогда не заканчивается. Только если приходится заставлять самого себя брать перерывы на отдых. А ты сейчас, кстати, где? Судя по звукам, явно не в институте.
Наверное, это самый тяжелый мой разговор с Глебом, который вскоре положит начало веренице не менее сложных, если не выносимо мучительных с ним встреч и неизбежных бесед. А не врать сейчас… По сути, подписать себе смертный приговор собственной рукой и не только себе одной… Ладно, если бы только я и только Кир. Но в том-то и проблема. Нас в этой истории далеко не двое.
— Да, еду как раз оттуда. Последние пары отменили из-за очередного мероприятия по поводу приезда-встречи с каким-то очередным представителей МИДа из ближнего зарубежья. Даже не запомнила кто это и откуда, то ли из Болгарии, то ли Хорватии. Опять устроят показательное шоу по обмену рабочего опыта со студентами с традиционным конкурсом "Задай идиотский вопрос "звезде" — Получи более идиотский ответ". Правда, обещали за участие, дополнительные бонусные баллы в личную Карму, но меня почему-то этим совершенно не вдохновило. Сбежала сразу, не задумываясь ни на минуту. И не я одна, кстати.
Ответный смех Глеба прозвучал для моих измученных собственными страхами и волнениями нервов анестезирующим бальзамом. Значит, не такая уж из меня и безнадежная лгунья. Достаточно подтасовать реальные факты с когда-то уже имевшими место быть событиями. Ну и что, что они из прошлого. Для нашего института это дело обычное, если не постоянное. Не удивлюсь, если что-нибудь похожее как раз там сейчас и происходило.
— Ох уж эта золотая студенческая пора. Постоянные прогулы, потом долгие бессонные ночи над зазубриванием чужих конспектов… Наверное, данная традиция никогда не искоренится из наших ВУЗов.
— Думаю, пара прогулов в первые месяцы моего первого семестра не должны как-то сильно повлиять на качество моего обучения. Обещаю, скоро возьму себя в лапки и соберусь, как только закончу с обустройством новой квартиры. Вот там точно непочатый край работ.
В принципе, неплохой отвлекающий маневр. К тому же, каждое в нем слово — чистейшая правда. В этом его и ценность. Чем правдоподобнее звучат твои фразы, тем меньше подозрений ты можешь вызвать у своего крайне наблюдательного собеседника, а, значит, слегка усыпить его бдительность, постепенно уведя в нужную сторону от очень опасных тем.
— С квартирой ты права. Чем быстрее ты с ней разберешься, тем меньше она будет тебя отвлекать от более важных вещей. Точнее от меня.
Очередь выдать на ура открытый искренний смех перешла на меня. Что я и поспешила сделать, удивляясь тому факту, насколько легко мне это дается. Видимо, все из-за тех же натянутых до пределов нервов.
— Если бы ты еще пореже пропадал с поля зрения и того же доступа. Надеюсь, хоть сегодня мы уже увидимся?
Неужели я только что это произнесла и даже не испытала при этом болевого шока? Хотя, нет. Вру. Все-таки что-то да пропустила — через надрывно сократившееся сердце, через странное ощущение, будто мой желудок то ли остановился, то ли обледенел тяжелым куском мертвого камня.
Оказывается, врать — не такое уж и простое занятие, особенно, когда перед глазами до сих пор стоит возбужденное лицо Кирилла, а кожа немеет под фантомными следами его касающихся пальцев. Даже звучный тембр его пробирающего до поджилок голоса все еще прорывается в моей голове, будто пытаясь перекрыть мягкий баритон его отца…
Как я могу спрашивать о ближайшей встрече у другого, когда еще чувствую ноющее воспаление и сладкую боль, оставленную не более часа назад в моем влагалище членом первого?..
— Пока еще не знаю. Надо добраться до работы, разведать, так сказать, обстановку на месте, а уже потом строить график занятости на ближайшую неделю. Единственное, что могу гарантировать прямо сейчас то, что обязательно тебе сегодня позвоню. Разве что, боюсь, это будет где-то ближе к вечеру. Возможно даже и к позднему.
— И, судя по всему, мы на вряд ли сегодня встретимся. — очень странно слышать в своем голосе нотки искреннего сожаления, при этом не испытывая его ни на грамм.
Как мало, на самом деле, нужно, чтобы вычеркнуть из себя сильную привязанность к далеко не слабому человеку. Всего-то — позволить другому вытеснить из себя чуть ли не целую прожитую жизнь за одну только ночь, за возможность потерять себя в живой клетке его сводящих с ума объятий и стать лишь ничтожной толикой-частичкой его всепоглощающей сущности.
Я не сразу поняла, что по моему лицу сбежала крупная капля слезы, а перед глазами все поплыло от переполнившей их влаги. Это какое-то чистейшее безумие. Почти умирать от блаженных воспоминаний о только что пережитом тобою рае и говорить относительно ровным голосом в телефон столь чудовищные по своему содержанию вещи.
— Я ничего заранее не предполагаю и не обещаю. Но, если тебя это хоть как-то успокоит, то я сейчас отдал бы многое только за возможность увидеть твое поплывшее от возбуждения личико прямо перед собой в эти самые минуты.
— Прямо в машине? — я провела сухой ладошкой по щекам, старательно стирая с них влажные пятна и дорожки от беззвучно пролитых слез. Только бы не всхлипнуть и не втянуть чуть забившимся носом шумно воздух, иначе точно выдам себя с потрохами. Или придется снова врать о легкой простуде или о том, что я прослезилась от счастья. Последнее явно было бы ни в тему.
Пришлось даже взять небольшую паузу, чтобы сглотнуть вставший в горле ком, зажмуриться и хоть как-то прогнать из головы и тела эти гребаные ощущения не пойми каких эмоциональных приступов.
— И чтобы ты со мной там сейчас сделал? — нет, это вовсе не смелость от в конец потерявшей совесть бесстыдницы, ничуть не стесняющейся произносить такое вслух при свидетеле-таксисте. Я прекрасно слежу за каждым слетающим с моих губ словом, едва не за ранее с особой тщательностью взвешивая каждое из них, как и отмеряя силу, диапазон и эмоциональную составляющую своего невинного девичьего голосочка.
— Если я сейчас начну описывать свои фантазии, то придется в срочном порядке съезжать с намеченного курса и ловить тебя где-то по дороге между и между. Боюсь, к таким головокружительным маневрам после десятичасового перелета я пока еще не готов.
— Ну хорошо. Так уж и быть. Потерплю еще денечек-другой, но не больше.
— Уверен, ты потратишь их с максимальной для себя пользой и заодно хорошенько подготовишься к нашей скорой встрече. — а вот это пусть и звучало, как мягкое и лишь "слегка" настойчивое пожелание, на деле таковым не являлось. И сейчас это выглядело так странно, еще и на фоне недавних "приказов" Кира в постели…
