И какого, спрашивается, она упомянула его всуе?
Хотел посмаковать отмеренную дозу элитного коньяка, а вместо этого опрокинул все содержимое бокала в свой рот одним залпом. Спасибо, мамочка, что так вовремя решила поездить мне по мозгам. Мне как раз сейчас не хватало именно этого для полной остроты переживаемых ощущений.
— Мам, ну, ей богу. Сама подумай. Если я буду тебе названивать каждый раз, когда ты будешь обо мне вспоминать и переживать, мне же времени на собственную жизнь не останется. С таким же успехом я мог бы поселиться у тебя под боком и постоянно находиться у тебя на виду, не ездя ни на работу, ни куда-либо еще. Прости, но это как-то ненормально. Ты-то сама, когда сбежала из-под опеки своих родителей?
— Тогда были другие времена. Да и я не так уж о многом тебя прошу. Хотя бы просто не отключай телефон каждый раз, когда тебя накроет данной блажью. И нечего мне сейчас заговаривать зубы. Ты мне должен за вчерашнее, так что будь любезен, умей отвечать за свои проступки.
А вот тут пришлось немного насторожится. Когда мать говорила о моих долгах (вернее, придумывала мне собственные штрафные санкции), тут уж воистину было чего опасаться. Иногда мне казалось, что она устраивала подобные истерики чуть ли не специально, чтобы потом через них что-нибудь поиметь. Не удивлюсь, если раньше она практиковала схожие методы с отцом, разве что тот в последствии начал их игнорировать буквально в упор.
— Я, между прочим, самая пострадавшая сторона. И ничего дурного никому еще не сделал (пока что). И что значит "ты мне должен"? Надеюсь, это обычная фигура речи?
— Даже не надейся. И это я еще выпустила из внимания все прошлые разы. Так что в этот раз не отвертишься.
— Это ведь не то, что я думаю, мам? — вот теперь захотелось закрыть глаза и приложиться головой к ближайшей стенке по настоящему. Честно говоря, все это настолько сейчас не вовремя, что я уже готов говорить об этом открытым текстом.
— Понятия не имею, о чем ты там думаешь, но в этот раз я тебя просить не буду. Приедешь завтра на обед к нам домой, как миленький, без оговорок и прочих финтов в твоем излюбленном репертуаре. Я, между прочим, тебя уже сто лет не видела, а Арина, наверное, еще больше.
Это действительно какая-то затяжная шутка от суки-судьбы, и она перестала быть очень смешной еще со вчерашнего дня. Бля, Арина… У этой истории точно когда-нибудь случится очень плохая концовка. Лучше бы они ее и не начинали.
— Может вы бы с вашей Ариной уже закруглились, а? Этот бред меня уже не то что раздражает с каждым разом все больше и больше, а уже банально дико выбешивает. Мы не на Западе, и мы не потомственная аристократия, как бы сильно ныне сляпанным бизнесменам не хотелось ее опять возродить. Это невозможно ни этически, ни технически. И играться в давно протухшие игры знатных дворян вчерашним бандюкам, прости, но как-то не к рылу.
— Так это что? Отказ приехать завтра к матери на обед?
Я чуть было не взревел в голос, как тот медведь, которому защемило капканом лапу. Но голову в несдержанном порыве все же запрокинул, на несколько секунд уставившись умоляюще-взбешенным взглядом в подвесной потолок.
Эта хрень не могла со мной случиться прямо сейчас. Это уже не то что перебор из всех возможных переборов, это контрольный в мой висок. Если кто-то наконец-то не притормозит со всеми этими сюрпризами, клянусь, я за себя не ручаюсь.
— Ты даже не представляешь, как мне безумно сильно хочется отказать. Но разве такое реально? Ты же мне весь мозг выковыряешь китайскими палочками, пока до спинного не доберешься. Будешь долбить до последнего…
— Я так поняла, это твое официальное "Да"?
Уж кто-кто, а по части изведения оппонента мозгодробительными заеб*нами мать была способна переплюнуть даже отца. А потом она удивляется, почему мы постоянно отключаем свои телефоны.
— А что, тут есть какие-то иные варианты? И, я так понимаю, объяснения, почему мне будет сложно вырваться практически за город в ваше имение во время РАБОЧЕГО обеденного перерыва, тебя ничем не проймут. Как и штрафные баллы, которые на меня обязательно повесит отец за мое неизбежное опоздание.
— Я постараюсь с ним договориться. Позвоню сейчас в его приемную. Тебе, вообще-то полагается больничный хотя бы на два-три дня. А вдруг у тебя воспаление начнется? Кирилл, с такими вещами не шутят.
— Да неужели? — мне уже, откровенно говоря, надоело и спорить, и что-то там кому-то доказывать. Толку? Меня же никто из этой парочки не слушает. Я для них не пойми кто или что вообще.
Если так подумать, от нашей семейки осталось лишь одно название и очень красочный внешний фасад. Все, что находится за этим ярким, сладко шуршащим фантиком — сплошной фарс, фейк и не пойми что еще. Такое ощущение, я единственное связующее их вместе звено, за которое мои родители продолжают автоматически цепляться последние десять лет, дабы сохранить для публики некое подобие так называемой новой российской мечты. Тошно просто до рвоты от всего этого маразма. Да кто вообще верит во всю эту чушь с избранными элитами? Они такие же искусственные и притянутые за уши, как и семейные снимки в фотоальбомах Стрельниковых, сделанные за последние годы.
— Все. Люблю, целую. И жду завтра к часу дня в "Одонатум-е". И только попробуй не приехать.
Как мило. Хорошо, что хоть не додумалась попросить прихватить цветов для Аринушки. Тогда бы меня точно сорвало в истерику. Зря она решила устроить очередную свиданку именно сейчас. Я, если сорвусь, то уже все, и Сара Коннор с дробовиком меня не остановит. Да и какой смысл пытаться? Если не получилось ни в первый, ни в третий и не в десятый раз, пора бы уже догадаться, что в нашем случае ничего не срастется и со стопятсотого захода. Или мнение вторых сторон уже никого не волнует?
Кажется, я уже готов и прямо сейчас пуститься во все тяжкие. Дайте только повод. Даже не представляю, что меня может остановить, если меня все-таки понесет. А маменька так кстати подлила в мое пожарище пару цистерн маслица. Наверное, как минимум, полгорода должно выжечь дотла и никак не меньше.
И какая, спрашивается тут может быть работа, еще и на трезвую голову? А напиваться, между прочим, запрещено.
Я, конечно, когда-нибудь об этом очень сильно пожалею, но только не сейчас. Простите, мои горячо любимые папа и мама, но в этом году я оставлю вас без письменных поздравлений к очередному свадебному юбилею и на Новый Год тоже. Если вообще до них дотяну такими темпами. Но вы меня, не сказать словами, как достали. Очень-очень-очень.
Если бы не рука, точно бы рванул либо в тренажерный зал, либо на гоночный стадион в свой любимый автоклуб. Увы, не судьба. Придется искать менее экстремальную альтернативу или, наоборот, более…
Правда, напрягать фантазию не пришлось. Мои мысли давненько крутились вокруг одного конкретного имени и связанного с ним названия практически еще со вчерашнего дня. Не хватало, наверное, нужного толчка для ускорения. Хотя, я его и получил где-то за час до этого, когда разговаривал с Мережиным по телефону. Отец с матерью просто его усилили, причем стократно. Ждать ближе к вечеру новых результатов было уже просто невмоготу. И что-то мне подсказывало, я так ничего существенного и не дождусь. Если Глеб Стрельников подключился к личной жизни Стрекозы, то он сделает все от него возможное и невозможное, чтобы до нее не могли добраться такие как я одержимые маньяки-одиночки, способные проплатить услуги частных ищеек сразу в нескольких сыскных агентствах по всему городу. Уж кто-кто, а защищать свои самые ценные инвестиции этот старый хрыч мог до последнего и как никто другой. Так что зря я сегодня приперся к нему для разговора по душам. По сути, выдал себя с потрохами и дал ему еще один повод усилить за мной свое дистанционное шефство, дабы следить за всеми моими передвижениями с более особой дотошностью и неустанной бдительностью.
