Я приподнял совсем чуть-чуть свою раненную руку с бедра и верхними фалангами пальцев поманил заметно присмиревшую стервозу. Эдаким повелевающим жестом щедрого хозяина.
— Поднимай свой шикарный зад с удобных сидений и спускайся на пол. — после чего прихлопнул носком оксфорда по половому покрытию лимузина, обозначая место, куда ей пора перемещаться. И в этот раз я уже не улыбался.
И, скорей всего, до нее окончательно дошло, что я не шутил, и те зловещие тени от скрытых во мне безумно голодных демонов, что теперь скользили по моему лицу и в помутневших глазах, отнюдь не оптическая иллюзия.
Впервые, еще и молча, Рокси выполнила мой приказ, стараясь проделывать каждое движение как истинная профессионалка своего дела. Красиво, изящно, не спеша, под стать очень гибкой кошечке, соизволившей самой "спрыгнуть" с дивана и только по собственной воле направиться в сторону поманившего ее хозяина, а не по его спонтанной хотелке. Хотя, если честно, но на все ее попытки сохранить лицо мне было откровенно посрать. Будет нужно, сотру с него эту гребаную маску в один щелчок пальцев и даже не сможет при этом вякнуть ничего в ответ.
Я же вижу, что волнуется не по-детски и понятия не имеет, чем и как переиграть патовую для себя ситуацию. Только безропотно выполнять приказы и только так, как от нее и ждут. Даже забыла отложить свою сумочку, когда вставала с дивана. Так и опустилась передо мной на коленки, удерживая облепленный зелеными стразами ридикюль в дрожащих пальчиках, когда осторожно дотрагивалась до моих ног, и чтобы опереться о них, и провести ладошками вверх по бедрам в заученной до автоматизма ласке. На вряд ли в эти секунды она могла думать и о своем удовольствии.
— Хорошая девочка. На редкость сообразительная, но не всегда понятливая.
Я тоже не спешил "радовать" ее ответными действиями, но, в конечно счете, нагнулся над ней чуть ли не в самый притык и обхватил ее обомлевшее личико обеими ладонями, заглядывая в огромные, широко распахнутые глазища подобно инквизитору, "отпускающему" грехи в край зарвавшейся ведьме.
— Что вы хотите, чтобы я сделала? — уже и на "Вы" перешла, и голосок предательски дрогнул. Неужто так подействовали мои прикосновения и изменившийся тембр голоса?
— А ты сможешь такое сделать, если я тебя очень-очень об этом попрошу? — баритон стал еще ниже и звучнее, опаляя беззащитные глазки оцепеневшей передо мною жертвы. Она даже не сдержалась, быстро заморгав от ударившего ее по глазам чужого голоса и собственного адреналина. Наверное, и не заметила, как у самой сбилось дыхание и приоткрылся разрисованный вызывающе яркой помадой рот.
Все-таки и боишься, и волнуешься (что тоже не факт). И это и хорошо, и правильно.
— Все зависит от содержания вашей… просьбы.
— Я же говорил, это не просьба. Практически мольба о помощи. Пожалуйста… сделай это, — естественно, никакой мольбы в моем голосе не звучало. Скорее, легкое и явно пугающее рычание давно оклемавшегося после сильного ранения зверя. Да и рассматривал я ее оторопевшую физиономию далеко не с лицеприятием, а будто хотел оцарапать своим взглядом фарфоровую кожу с такими еще нежными чертами буквально до крови и безобразных ссадин.
— У тебя же должно это получиться? Выгнать из-под моей кожи воспоминания о твоей подружке. Сможешь меня заставить захотеть тебя так же сильно, как и ее? Или даже еще сильнее? Вытеснить ее собой?..
Понимаю, звучит, как бред больного, но, разве кого-то это должно сейчас вообще волновать (не считая, разумеется, Луневу)? Желания клиента — закон. Вопрос, правда, в другом. А действительно ли я хочу всего этого, или же банально стебусь? Извращаюсь уж точно и по любому, поскольку останавливаться на сказанном не собираюсь. Я и приехал за Рокси со вполне конкретными намерениями, которые собираюсь довести до логического конца. Ее счастье, что она не обладала способностями читать чужие мысли с весьма пугающими фантазиями.
— Что я должна для этого сделать? — похоже, упоминание о ее подружке возымели над ее куриным мозгом двояким эффектом. С одной стороны ненадолго сработал инстинкт самосохранения (разве что бежать отсюда было, увы, некуда), а с другой — это извечное чувство соперничества… Непомерное упрямство с выедающим мозг желанием доказать, в первую очередь себе, что ты лучше, круче и опытнее.
— Все, что в твоих возможностях, детка, — я даже расщедрился на более "смелую" ласку, погрузив всю пятерню левой руки ей в волосы на затылке и чуть стянув в кулак пряди у самых корней, а большим пальцем правой — скользнув по подбородку под чувственной линией нижней губы. Само собой, сдержаться у нее никак не получилось. И невольно ахнула, и слегка поплыла от легкой и пока еще такой сладкой боли.
У меня, кстати, на ее реакцию тоже ощутимо засвербело в паху. А может и не на ее, поскольку мой взгляд в тот момент затянуло обжигающей дымкой окончательно, искажая окружающие картинки реального времени до пугающей неузнаваемости. Тем более, когда смотришь на кого-то с такого близкого расстояния. Не вспомнить в такой напряженный момент другие губы, которые тебя целовали несколько дней назад, другие глаза и совсем другое сладкое дыхание на своем языке…
— Покажи настоящий класс, — назвать это просьбой теперь уж точно не хватит наглости. Требование и жесткий приказ, да, но никак не мольба от страждущего, чьи руки сейчас еще сильнее стягивали в кулак волосы своей глупой добычи и сжимали пальцами (больше не чувствуя собственной боли) на ее личике вокруг округлившегося рта. — И кто знает… — мне даже хватило смелости лизнуть ее верхнюю губу заведомо извращенной прелюдией, от чего Луневу чуть было не затрясло буквально зашкалившим перевозбуждением. — Может я тебя тогда отблагодарю очень щедрыми комиссионными.
Немощный звук втянутого сквозь сжатые зубы воздуха ударил по слуху восхитительной симфонией самой любимой для меня мелодии. Ну уж прости, сучка, сама подставилась под мою горячую руку, хотя могла избежать всего этого треша еще в субботу. А теперь терпи, пока еще есть на это силы. Да и я прекрасно вижу, как тебя от этого вставляет. Нравится пожестче и погорячее? Будет тебе и то, и другое.
Я убрал только правую руку, сильнее стянув в кулаке левой рыжие пряди уже готовой на все шлюшки, и без особого изыска направил ее голову вниз — лицом к своему животу. Где-то тогда она и выронила свою сумочку, задрожавшими еще больше ладошками потянувшись к ширинке моих брюк. Пока она кое-как добралась до моего члена, тот уже успел окончательно и окрепнуть, и вытянуться до своих максимальных размеров, время от времени рикошетя мне в голову простреливающими вспышками адреналина с шипящей в ушах кровью.
Но вся абсурдность таких моментов сводилась к тому, что я ее почти не ощущал, ни то, что она делала со мной, ни что собиралась сделать. Будто меня в те минуты облили с головы до ног ментоловым анестетиком, и мои нервные окончания тут же утратили свою чувствительность где-то процентов на пятьдесят. Почти как во сне, когда чужие прикосновения кажутся совершенно бесплотными и едва осязаемыми. Больше всего реагирует само тело, при чем рефлекторно и не всегда точно определяя, что именно ощутило тогда-то и тогда. Поэтому лучше за такими вещами наблюдать, не закрывая глаз, и то, нет никакой гарантии, что твой контуженный мозг не подменит реальную картинку на желаемую.
