Тогда меня накрыло вторым приступом и… кажется, после него я сознание все-таки потерял…
* * *
— …Ксю?.. Что случилось? Который сейчас, кстати, час? — за несколько секунд до этого я с трудом оторвала голову от подушки и, почти не глядя, что делаю, нащупала на прикроватной тумбочке свой смартфон. Не очень удобно, кстати, вышло, когда комнату общаги, которую я делила еще с тремя девчонками, заполнило режущими слух аккордами весьма провокационной песенки, тоненьким голоском певицы посылающей всех на Фуск.
— Дико поздно, Алька. Но если ты сейчас не приедешь… — уж чего я не ожидала услышать от Луневой ни спросонья, ни вообще когда-либо, так это резкого срыва ее почти нормального голоса в надрывные рыдания и неразборчивый речитатив насмерть напуганной девочки.
— О, боже… Блин… подожди, пожалуйста… Я ни черта не понимаю. — во всяком случае, даже без дополнительной расшифровки, мне хватило услышанного более, чем достаточно, и чтобы окончательно проснуться, и подорваться с кровати, как ошпаренной. Разговаривать сейчас с Рокси при таком количестве свидетелей, когда она на той стороне связи вопит в трубку и ее прекрасно могут слышать другие — не самое подходящее для этого место. Поэтому пришлось вскакивать торопливо на ноги, на ощупь отыскивая вечно не там лежащие тапочки, и буквально в чем есть выскакивать в коридор общаги. В коридоре тоже оставаться было бы неразумно, иначе запросто перебужу половину этажа. Остается бежать либо на лестничную площадку, либо в ближайший туалет. Хотя можно и на кухню, едва ли там кто-то сейчас так поздно решит себе что-то готовить.
В общем, куда не ткнись и не подайся, но предстоящего разговора все равно не избежать. И что-то мне подсказывало — Ксюха позвонила именно мне не просто так.
— Что там у тебя случилось? Ты сейчас вообще где?
— Сейчас я уже дома, но меня, бл*дь так накрыло… Ты не представляешь, что это за жопа. Зачем я отказалась от успокоительного, кто мне скажет? — ее опять сорвало в истерику, хотя минуты перерыва ей хватило, чтобы и успокоиться, и собраться со всеми очень плохими мыслями.
— Ты была в больнице? — не знаю, почему я сделала такое предположение, но упоминание Луневой об успокоительном как раз на это и натолкнуло.
— Ага, эта сволочь подкинула меня по дороге. Какая, бл*дь, заботливая.
— Клиент? — данный вывод тоже сформировался спонтанно, будто в один щелчок пальцев, еще до того, как я успела осознать, что только что произнесла это слово вслух. А ведь меня с последних фраз Рокси саму не слабо так накрыло, придавив, если не долбанув, в солнечное сплетение со всей дури мощным залпом ментального удара.
— Он самый, чтоб ему яйца через мясорубку прокрутило, — после чего Ксюха громко всхлипнула и, совершенно не заботясь о моем чутком слухе, высморкалась от всей души.
— А Далиле уже звонила? Вообще… ты там сама как? Что он тебе сделал?
— Не могу я о таком по телефону. И Ройтенберг еще ничего не знает и, думаю, на вряд ли хоть что-то узнает. Короче… Я и звоню тебе сейчас, потому что это касается только тебя. И если ты сейчас не приедешь… я не знаю, что со мной случится. Меня опять накрывает… Бл*дь…
— Хорошо, — я определенно не соображала, когда это говорила. Но в таком состоянии и не пойми что за ситуации сложно с ходу принимать правильные решения. А, судя по голосу Луневой, у нее нужно было быть уже как минимум с полчаса назад. — Не знаю, чем тебе этот ублюдок угрожал, но на вряд ли чем-то реальным, иначе бы не отпустил. Поэтому найди что-нибудь из успокоительного у себя, а я постараюсь приехать, как получится и как можно быстрее. Во всяком случае, пробок сейчас на дорогах быть не должно.
Честно говоря, переться посреди глубокой ночи в другой район города — не самая лучшая затея для кого бы то ни было. Но тут, увы, иных вариантов не предусматривалось. И если Рокси позвонила именно мне, а не своему парню или более близким подругам, значит… что-то действительно было связано только со мной. А вот это мне как раз и не нравилось.
Двери своей квартиры она открыла еще до того, как я успела поднести руку к дверному звонку. И то, какой она передо мной предстала, мне совершенно не понравилось, если не напугало, вызывав вполне обоснованное желание позвонить в службу спасения прямо у порога ее мнимого убежища.
— Боже, Ксю… — в принципе все, что я сумела тогда из себя выдавить, не веря ни своим глазам, ни тому, что это действительно не сон. Не знаю, сколько бы я простояла так в дверном проеме с ошалелой физиономией, не затащи меня Лунева насильно в свою квартиру за руку практически с ходу.
— Кто это за сволочь? — вторая фраза вырвалась у меня уже внутри прихожей, пока Ксюха торопливо запиралась на все замки и пару раз между делом посмотрела в глазок на площадку общего этажа с несвойственной ею паранойей.
— Надо повесить будет видеокамеру, как при входе в подъезд. Видела такие несколько раз по телевизору, с ночной съемкой. Сразу видно кто стоит под дверью, да и вообще кто шастает весь день по площадке. — моего последнего вопроса она явно не расслышала. Или сделала вид, что не расслышала, пребывая всю последующую минуту только на своей волне. И это мне тоже совсем в ней не понравилось. Хотя больше всего мне не нравился ее вид.
Не смотря на чистую домашнюю одежду, выглядела она вообще не пойми на что похожа. И дело вовсе не в нескольких синяках на ее лице (которые, кстати, еще не посинели, а только-только начали проступать багровыми пятнами на ее скулах, подбородке и кое-где на горле). Вся какая-то всклоченная или просто взвинченная и не дать ни взять похудевшая за один присест килограммов на пять, не меньше. Никогда не видела, чтобы люди так резко теряли свое лицо, да и себя, по сути, тоже. Правда, не похожа она была по поведению и на жертву насилия, что тоже не являлось главным показателем. Каждый реагирует на подобные вещи по-разному, в пределах своих психических возможностей.
— Тебе ведь сегодня никуда не надо? Твой папик не станет тебя выдергивать в срочном порядке, как я только что, посреди ночи? Потому что я сегодня не смогу оставаться одна в этой квартире, как и спать. — Лунева переключилась на меня с дверей, как говорится, не отходя от кассы. Я лишь успела за это время снять с себя демисезонную куртку и теперь разувалась, с опаской поглядывая на все ее метания, пытаясь определить на вскидку, насколько она вообще была сейчас адекватна. Но, кажется, с моим приходом ее немного попустило. А может она уже успела наглотаться успокоительного (или еще чего)?
— Я останусь с тобой, сколько не попросишь. Но и ты должна будешь мне все рассказать, потому что мне совсем не понравилась твоя фраза, о том, что произошедшее с тобой связано почему-то со мной.
К тому же я поняла, чем таким странным в своем поведении она сумела меня напугать очень и очень сильно. Ксюха не только выглядела резко похудевшей и неестественно осунувшейся, в ее руках ничего из съестного не наблюдалась, и она сама в этот момент НИЧЕГО не ела и не грызла.
В ванную она меня не пустила, сразу же потянув в спальню.
