Скорей всего, немалую роль тут сыграл полученный мною шок от происходящего, еще и немалым довеском к моему и без того нестабильному состоянию. Не удивительно, почему я настолько оцепенела, что даже не сразу выдернула руку из ухоженных пальцев Николаева.
— А мне казалось, ты уже давным-давно перерос свое звездное ребячество и перестал относиться к кому быто ни было со свойственным лишь тебе когда-то поверхностным пренебрежением. Но, видимо, перемены во взглядах и в жизненных позициях большинства взрослеющих людей обошли тебя каким-то загадочным образом стороной, так ничему полезному за столько лет и не научив.
Даже у меня от пугающе спокойного голоса Стрельникова заиндевели враз все внутренности, процарапав снаружи по коже колкими мурашками вымораживающего страха. Не представляю, каким нужно быть отморозком, чтобы этого не почувствовать или, того хуже, проигнорировать буквально в упор.
— Да ладно тебе, Глеб. Вообще-то, это я надеялся, что ты изменился в лучшую для себя сторону и перестал относиться к расходному материалу, как к чему-то слишком тобою переоцененному. А то, как ты меняешь своих женщин и, главное, в каком именно месте их находишь, лишь подтверждает все мои последние догадки. Так какой смысл разыгрывать из себя благородного кавалера (коим ты никогда до этого не являлся), сопровождающего на бал непорочную деву? В прошлом ты как-то более предвзято относился к подобным вещам, не говоря уже о прошедших через твою постель девках. Уверен, твоя нынешняя красавица, мало чем от них отличается. Только не обижайся, милая. Или хотя бы сделай вид, что не обижаешься. Уверен, ты успела за свой короткий век выслушать в свой адрес и не такое. Кстати, я бы не прочь повторить наши с тобой старые подвиги из бурной молодости, так сказать, тряхнуть стариной и поностальгировать, учитывая, как нас это когда-то лихо заводило. Устроим тройничок, или кого-нибудь еще в свою постельку затянем. Ну, а если так уж сильно сейчас стесняешься своих возрастных "костылей", так уж и быть, согласен и на малое, одолжить твою Аделину на ближайший вечерок. Когда ты там будешь сильно занят?.. Ты только погляди, какая у тебя обидчивая подружка. С норовом и пылом. Обожаю таких пылких кошечек, особенно кусающихся.
Никогда еще так быстро я не разочаровывалась в ком-либо вообще. Даже потеря веры в Деда Мороза не ощущалась мной настолько шокирующей и до дикости отрезвляющей, практически до полноценного срыва. Даже узнав всю подноготную о Кире Стрельникове, я все еще держала под сердцем тлеющую крохотным угольком едва живую о нем надежду. И не то что из-за юношеской наивности, присущей каждому, кто готов идеализировать любимый образ до потери пульса и здравого рассудка, а из чистого упрямства. Как любому здравомыслящему человеку не лишенного критического мышления и логики, мне требовались доказательства. Прямые, неопровержимые, желательно из уст того чья репутация в моих глазах была попрана кем-то со стороны в весьма неприглядных красках и эпитетах. Прямо как сейчас, на примере Егора Николаева, упавшего с моего детского пьедестала глиняным истуканом, абсолютно пустопорожним и с очень хрупкой, как у куриного яйца, оболочкой. Видимо, у бога в момент его создания было до жути прескверное настроение. Такого я и сама была готова стереть в терракотовую крошку подошвами своих брендовых туфелек.
Я наконец-то вырвала из его омерзительной лапищи свою дрожащую ладонь и зыркнула испепеляющим взглядом в наштукатуренное до отвращения лицо. Подумать только и мне когда-то нравился этот напомаженный с явными подтяжками и подкожными филлерами павлин, чьи расширенные поры и пересаженные на залысинах волосы при очень близком расстоянии выглядели крайне отталкивающими изъянами давно изношенной маски. Наверное, как раз благодаря всем его стараниям выглядеть моложе своего истинного возраста, он теперь и казался каким-то то ли резиновым, то ли покореженным временем и испещренным мелкими царапинами очень старым пластиком.
— А не слишком ли много вы себе позволяете, господин Николаев?
— Ох, как мило. Еще и так натурально. Не каждая актриса с ходу и без подготовки может такое потянуть.
Если бы меня сейчас так не трясло, наверное, бы точно вцепилась в его отвратную физиономию или влепила бы на худой конец со всей дури пощечину.
— Вот смотрю я на тебя, Игореша, и прокручиваю в голове раз за разом закономерный на твой счет вопрос, — голос Глеба прозвучал в этот момент равно отрезвляющим ударом остро заточенного клинка для нас обоих. По крайней мере, для меня уж точно. Ну, а дальше, как говорится, и любые попросту излишни, поскольку за этим нужно только наблюдать со стороны. То, как один мужчина делает небольшой шаг ко второму, чтобы преспокойно приподнять руку и, как ни в чем ни бывало, буквально без какого-либо напряжения и с полной апатией, отвести бесстыжую ладошку вконец обнаглевшего наглеца от моей спины.
Единственное, о чем я действительно жалею — о том, что не видела каким взглядом в те секунды Стрельников смотрел в глаза резко притихшего Николаева.
— Сколько тебе еще дать времени на то, чтобы ты окончательно потерял берега и доплыл до такой глубины, с которой хрен кто всплывает? До чего ты еще успеешь договориться, при этом не испугавшись собственной тени? Или для тебя уже давно не существует никаких границ?
Может при других обстоятельствах, я бы и ощутила долгожданное облегчение от подступившей ко мне с другой стороны физической защиты в лице Глеба и практически накрывшей большую часть моей спины у правого плеча. Но, видимо, я пребывала тогда в слишком взвинченном состоянии от пережитого мною шока, не находя в себе нужных сил, чтобы до конца осмыслить услышанное, увиденное и хоть как-то на все это отреагировать. Желательно, правильно.
— Странные у тебя вопросы, Глебушка. В прошлом ты что-то не ломал над ними свою прагматичную голову. — но как бы теперь Николаев не пытался отвечать, чтобы сохранить себе и лицо, и прежнюю самоуверенность, нервные нотки в его натянувшемся голосе скрыть уже никак не получалось. Даже актерские таланты не помогали.
А то, как он вдруг сделал небольшой отступающий от меня полушаг чуть в сторону — это во истину дорого стоило, как минимум премии Оскар за лучший драматический кадр в истории кинематографа.
— Прошлое осталось в прошлом. И разве это не ты только что говорил "Кто прошлое помянет, тому глаз вон"? А в итоге лишь от тебя о нем и слышишь. Может уже пора вернуться в настоящее и кое о чем напомнить? Например, о том, что твоя когда-то очень крепкая крыша давным-давно прохудилась. Что как ценный в свое время товар ты себя уже в край изжил и пригоден сейчас, разве что для второсортных ролей в дешевых сериальчиках с нищенским бюджетом и такого же уровня сценарием. Ах да… А еще о том, что ваше поколение артистов в наши дни стало таким падким на участившиеся смерти. Да что уж там вспоминать только о вас. Сейчас пачками вымирают и куда более молодые и яркие. Вчера жил себе жил, как ни в чем ни бывало, а сегодня раз и нет человека. То ли сердечный приступ, то ли наркоты перебрал. В прессу ведь попадают лишь официальные версии. А официальное — всегда и, как правило, никогда не совпадает с действительным. И не тебе ли о таком не знать, чью большую часть биографии сочиняли твои же пиар менеджеры для слива в уши праздной публики в виде очень подходящей рекламы.
