— Пока меня тут не будет, постарайся найти тут кого-то из своих знакомых или подружек своего возраста. Соберитесь все до кучки, а я потом вас найду и присоединюсь.
— А как долго ты будешь висеть на телефоне? — судя по ее оробевшему голоску, на более дотошные вопросы с пристрастием она уже на вряд ли решится.
— Пока не наговорюсь, — я наконец-то взглянул в ее выбеленное личико и заставил его слегка посереть, когда выдал (не специально) растянутую ухмылочку безумного Джокера. — Поэтому, будь хорошей девочкой. Сделай мне приятное хоть раз в жизни.
После чего, сделал почти приятное ей. Прикоснулся горячей ладонью к ее отштукатуренным щеке и скуле ласковым жестом доброго, но дико безумного папочки. Не знаю, что она увидела в те секунды в моих глазах, но, судя по ее реакции, что-то во истину жуткое и смертельно пугающее. Странно, что не отшатнулась от меня, как от прокаженного, хотя, скорей всего, ее просто парализовало, пригвоздив намертво к месту.
Ну а потом, я начисто забыл о ее существовании, стоило мне отвернуться и сделать несколько целенаправленных шагов в сторону выхода из ресторана.
Не скажу, что в тот момент меня накрыло окончательно и беспросветно. Это произошло намного раньше, как только я увидел Стрекозу после стольких мучительных без нее дней. Никогда бы в жизни не подумал, что меня будет так ломать из-за кого-то. И неважно, что этот кто-то — Алька Семина, самая обыкновенная девчонка первокурсница, которая каким-то загадочным образом сумела пробраться мне под кожу и в кровь, отравив на клеточном уровне всю мою сущность и разворотив ко всем чертям одержимую ею душу. И, судя по ощущениям, засела она там настолько крепко, что про долго уже можно и не говорить. Все равно, что носить с собой денно и нощно частичку треклятого ада, выжигающего изнутри своим испепеляющим пламенем каждый раз, когда мои мысли возвращаются к ней, а мое тело выкручивает и разбивает внутренней лихорадкой, когда ему запрещают к ней прикасаться. Когда между нами воздвигают неприступный барьер в виде непреодолимого расстояния, либо, как сейчас — в лице моего дражайшего родителя.
Но, кто сказал, что я намереваюсь терпеть это и дальше? Мне с лихвой хватило и последних дней, в особенности вчерашнего и предыдущей ночи, в которых я буквально выживал, гуляя по самому краю обрыва над черной бездной, откуда (в чем я уже нисколько не сомневаюсь) никто не возвращается. А ведь мог и сорваться, и даже это чувствовал, а может и хотел, где-то на очень глубоком подсознании. Не исключаю, что избежал последнего, потому что сумел заснуть, перебравшись из кресла на кожаный диван и уже там отключившись на несколько часов под прессующим гнетом бредовых сновидений (или видений). Но даже во сне меня продолжало ломать и перемалывать. Хоть и проспал я на удивление долго, но чувством физической разбитости придавило меня после пробуждения на редкость исключительным. Такого убойного дропа я не испытывал, наверное, даже после самого сильного алкогольного отравления. Вроде ничего физически не болело, но… ощущение было такое, словно болело как раз все подряд, включая волосы на голове и самые глубокие в организме косточки. Как будто меня до этого разнесло на мелкие кусочки, которые потом обратно собрали, аккуратно сшили и немножко обкололи обезболивающим, действие коего уже начало сходить на нет.
Умереть хотелось буквально на месте и сразу же, но с тем же самым, именно это и помогло мне заставить себя встать на ноги и добраться до ванной. Не даром говорят, если ты чувствуешь боль, значит, ты еще живой. На счет чужой боли, не знаю, но не исключаю и данного факта. Поскольку не думать о Стрекозе у меня никак не получалось, впрочем, как и не ощущать ее фантомной близости. Ибо как раз из-за этих ощущений меня так и выворачивало все эти дни (если уже не целые недели). Она была не то что рядом, в виде незримого призрака и оставленных ею на мне следов-прикосновений, а уже во мне. Будто она пряталась внутри моего собственного тела, забираясь в мою голову, обволакивая присущей лишь ее телу аурой физического эфира и… Все. Никаких гвоздей. Так просто и естественно, словно она давно там и жила, просто ждала нужного часа и момента, когда было можно активироваться и сжать мое сердце своими осмелевшими ладошками…
Бл*дь… Откуда это? И почему действительно так невыносимо больно? Причем эта боль разрастается еще больше и глубже, достигая запредельных граней, стоит только Альке появиться где-то рядом — врывшись в мою жизнь и в меня ослепляющей вспышкой Сверхновой. Обычно, после такого не выживают. Но, видимо, поэтому так и больно, потому что я выжил и собирался бороться за свою жизнь и свои права дальше. Если что-то меня и убьет, то только не это. Уж кто-кто, а ты меня точно не убьешь, даже если и будешь пытаться. Как, впрочем, и попыталась за эти два дня. Нет, мое золотце. Ничего у тебя не выйдет. И не надейся. Сегодня уж точно.
Можешь даже попробовать спрятаться от меня, штырнуть побольнее своим презрительным взором, обвиняя не пойми в каких смертных грехах или встать за спину Стрельникова-старшего, думая, что он сумеет тебя как-то защитить. Нет, моя Стрекозка. Даже не пытайся. Ты мне за все ответишь. И за вчера, и за сегодня, и даже за завтра…
Я действительно ни черта не видел перед собой, пока шел по давно изученному мною маршруту (на благо в "Зимней Вишне" я успел в свое побывать предостаточное количество раз, поскольку она была отстроена нашей компанией почти десять лет назад). Двигался больше по инерции, не сбавляя скорости и позволяя своему телу самому "выбирать" правильную дорогу. На деле же, я просто обходил зал ресторана снаружи, чтобы зайти в нужный коридор с черного хода. Они тут понатыканы везде буквально у каждого сервис-заведения или административного крыла. Единственное — нужно было проделать неслабый крюк, но я должен был успеть обойти его по любому и как можно скорее. Иначе… Не представляю до чего дойду иначе…
* * *
— Далеко собралась?.. — я не узнал собственного голоса, и себя, впрочем, тоже. В моей голове будто что-то щелкнуло, переключившись на неведомый мне режим не пойми какого из моих внутренних демонов. Я и без того проторчал под дверью даже не представляю сколько времени, порываясь каждую гребаную секунду сорваться с места и выломать вместе с косяком и петлями эту долбанную панель. Хотя больше всего в эти минуты пугало мыслью, что я опоздал и тебя там уже нет.
Но я же не мог настолько облажаться. Я не мог тебя не чувствовать, как и не знать, где ты сейчас. Этим-то как раз и сводило с ума сильней всего. Находится так близко, всего в нескольких метрах и не иметь никакой возможности дотянуться/прикоснуться.
Тут уж действительно выкрутит все извилины, а тело растрясет до болезненной ломоты в костях. Я и без того чуть не расцарапал себе ладони, пока сжимал что дури пальцы в кулаки в карманах брюк, привалившись спиной и затылком к стене и пытаясь вслушиваться в едва различимые в скрытой уборной звуки. Пытаясь выделить из них тебя — твои движения, твое дыхание… твой стук сердца…
Знаю… Чистое сумасшествие, но… это единственное, за что я сейчас держался и благодаря чему так до сих пор ничего безумного и не вытворив. Только благодаря тебе. Твоей близости, удерживающей меня от тебя на этом треклятом расстоянии.
