Она слишком хрупкая, почти невесомая, льнущая к его напряжённым пальцам статическим притяжением, скользя по пульсирующим нервным окончаниям беззащитной паутинкой. Он может разорвать её в любую секунду и… боже всемилостивый… если это то, о чём он думает, он сделает это, и прямо сейчас!
Нет, он абсолютно никуда не спешил и не торопился, хотя руки вроде как слегка дрожали… бл**ь!
Взять конверт с сосредоточенной задумчивостью на лице, слушая чёткий размеренный ритм повышенного сердцебиения буквально всем телом… оторвать не спеша не дрожащими пальцами полоску-«пломбу», всего на пару секунд зависнуть в состоянии холодящего предвкушения перед тем как вытащить всю пачку сложенных фотографий и наконец-то очнуться от забытья… пусть и ненадолго.
Фотографии? С незнакомой брюнеткой? В разных ракурсах, позах, перспективах и расстояниях между объектом и фокусом объектива. Лицо и взгляд святой грешницы, совершенное белое тело на чёрных складках глянцевого лоснящегося бархата, усыпанное лепестками живых и мёртвых роз… «перевязанное» тремя нитями перламутрового жемчуга подобно безжалостным цепям за шею, запястья и лодыжки, бесстыжей линией кровавого «пунктира» от лобка и до яремной впадинки на горле… Чёрный… Белый… Красный!.. Только три цвета – самых ярких, контрастных и откровенных, усиленных фотофильтрами графического редактора до эффекта нереального живого объёма, невозможной глубины и совершенной фактуры. Казалось, протяни только руку и ты почувствуешь их не только физически, а на каком-то более высоком и ранее не известном тебе нечеловеческом уровне.
Одна девушка – сотни ракурсов и поз. Лёжа на спине, полубоком в три четверти, боком, сидя на коленках, крупный ракурс в портрет; иногда только одно лицо – с жемчугом в зажатых зубках, под изогнутым язычком, на губах, на глазах в несколько сложений; ошейником на горле, манжетами на запястьях – спереди, за спиной… Бл**ь!!!
Это не просто подборка удачных кадров откровенной эротической фотосессии, сделанной каким-то неизвестным фотографом. Смысл заключался в том, что ему было прекрасно известно, кто именно находился по ту сторону фотообъектива и через чьи глаза он теперь смотрел на все эти снимки. Чья рука их делала, чьи пальчики прикасались к этой натуре, поправляя волосы, положение жемчуга, лепестки роз… Розы!
Господи… До него, наверное, дошло только минут через десять, что это были ЕГО розы! Она использовала для этой съёмки в качестве дополнительной атрибутики его подарок!
Едва ли он понял, что хриплый звук, вырвавшийся из горла был его собственным ошалелым ироничным смешком…
Боже, как ничтожно мало надо для того, чтобы заставить его напряжённые пальцы вздрогнуть, перекрыв его пульс прохладными пальчиками ослепляющего соблазна. Она уже рвётся под её давлением, под ласковым нажимом её огромных распахнутых на всю ширь глазок, под невесомым дыханием чуть приоткрытых рубиновых губок.
Нет, он видел сейчас не эти головокружительные снимки. Не откровенные вызывающие позы незнакомой ему фотомодели резали головку члена обжигающей инъекцией зашкаливающей эрекции до самой мошонки… Он уже был там, с ней, несколькими этажами ниже, выгоняя на ходу из приёмной её кабинета офигевшую секретаршу (или кто там у неё был?), врываясь в сам кабинет, за волосы вытягивая её из кресла, из-за стола к ближайшей стенке, второй ладонью зажимая её горлышко под скулами и подбородком… Fuck!!!
Да, он был уже готов послать весь мир к ебеней матери, чтобы потратить остаток этого дня только на неё, только на её тело, на долгий бесконечный акт сумасшедшего совокупления. Трахать её до потери пульса, рассудка, реальности, прямо на этих грёбаных розах, до волдырей на члене, до разрывов и ссадин в её горле и влагалище, до срыва голосовых связок у обоих, пока вокруг них всё не промокнет от его спермы и её уретровой жидкости… Бл**ь!
Она же сама его звала!.. предлагала себя чуть ли не напрямую, раскрывалась, тянулась к нему… Как ещё было можно расценивать все эти снимки, как не за откровенное предложение с окончательной капитуляцией?! Открытое заигрывание со зверем на его же территории, в его же собственной клетке!
Так ты уже ждёшь меня? Зовёшь, моя девочка? Подманиваешь пальчиком и облизываешь влажные губки дрожащим горячим язычком? Ты действительно этого хочешь? Ты готова к этому?.. Готова меня принять?..
Похоже он не заметил когда и как поднялся с кресла, как сделал несколько шагов, обходя загиб угла столешницы скорей по инерции, на подсознательном условном рефлексе… ощущая лишь бешенный стук сердца, мощные содрогающиеся удары изнутри по всему телу, кипящую пульсацию кровавого всплеска в висках, по глазам…
Он не сразу расслышал за спиной знакомый рингтон прорезавший мёртвую тишину кабинета и его ушные «пробки» отрезвляющими аккордами ненавистной мелодии. Кажется, он успел сделать ещё несколько шагов, прежде чем окончательно остановиться и обернуться. Неужели он сам выбирал эту мелодию? Чем он вообще думал, когда закреплял её за этим… грёбаным номером?
Наверное прошло не меньше полминуты, прежде чем он смог найти в себе силы вернуться, покрываясь изнутри вечной мерзлотой за считанные наномгновения. Рука всё-таки дрожит. Пальцы пытаются подцепить гладкий корпус чёрного айфона. Глаза считывают имя абонента, хотя он и без того знает, кто и по какому поводу сейчас звонил…
- Да… - боже правый… только не сейчас… не сегодня… НИКОГДА!!! СЛЫШИШЬ?! НЕ СМЕЙ!!!
- Господин Мэндэлл?
Да, сука обдолбанная! Это я! Это мой личный номер! Я специально дал его именно для этих экстренных звонков, еб**утая дибилка!
- Что случилось?.. – едва слушая, что произносят собственные губы, но прекрасно понимая, для чего ему вообще могли звонить с этого номера. Голос звучит вполне ровно, пусть и сипло, но без дрожи, с нотками подавляющей сдержанности. И да, он всё слышит, как ему отвечают, до самого последнего слова и в каком тоне, почти заискивающем, с подчёркнутым успокаивающим сожалением, словно пытаются пригладить по вставшему дыбом загривку.
- Когда?.. Как долго?
- Кризис миновал, господин Мэндэлл… правда в этот раз остановка достигла критической отметки. Ещё бы пара секунд…
Еб**ь тебя в рот!!! Разве можно такое говорить по телефону?.. ЕМУ?!
- Я уже выезжаю!.. – он отключил связь до того, как ему успевают что-то сказать или возразить на том конце… Его никто и ничто не может остановить, даже землетрясение в десять баллов! Даже метеоритный дождь и термоядерный взрыв, и уж тем более какая-то секретарша-медсестра!
Господи Иисусе! Сколько раз он проходил по этим белым коридорам с раздражающим геометрическим рисунком зелёного ковролина? Сколько раз в году, за месяц, в неделю? Слушая в эти моменты лишь одну и ту же мелодию в своей голове – пульсирующее шипение кипящей в висках, в глазах, в расширенных сосудах крови с ненормальными выбивающими толчками взбесившегося сердца.
Западное крыло – седьмой этаж… урология? Ну, да, что тут может быть такого экстремального, это же не онкология и в крайнем случае не кардиология…
