«Бл**ь, Реджи, не тупи! Если я тебя позвал сюда, к себе, к кому ты ещё можешь здесь подойти?» - нет, я не хриплю и не срываюсь в крик. Я на удивление спокоен, не смотря на то что уже достаточно пьян, и в голове не первый час шумит, сдавливает виски с глазными яблоками раскалёнными распорками пульсирующей крови.
И, да, она идёт. И если не как ослица за морковкой (и едва ли как кролик в пасть удаву), но как овца на заклание точно. Вот только её сейчас никто насильно в шею не толкает… пока что! Попытка сохранить чувство достоинства с изяществом выработанных за долгие годы практики телодвижений была нещадно сорвана несколькими неудачными шажками. Пару раз её все-таки качнуло на грани подвернуть ногу почти на ровном месте и грохнуться на колени раньше времени. Даже с нескольких метров с моего места было видно, как её трясёт, сколько она вкладывает усилий, чтоб не разрыдаться… Ну, хотя бы недавняя смелость по вопросам и ответам у неё отсеклась напрочь.
Остановка где-то в центре второй половины комнаты между мной и кроватью, в десяти футах от моих ног… Продолжаю неподвижно сидеть в кресле, так и не сделав за всё это время ни одного глотка из бокала в левой руке, вяло возлежащей на пухлом валике замшевого подлокотника. Сомневаюсь, что в эти самые секунды выгляжу искушённым эстетом, наблюдающим за демонстрацией сверхчеловеческих возможностей. Да и вся моя внешность с большой натяжкой дотягивает до звания потомственного алкоголика в десятом поколении. Наверное, перегаром с немытым телом и засаленными, отросшими почти до плеч волосами, тянуло «освежающим» душком по всему периметру комнаты.
Сколько я не ночевал дома после больницы?.. Сколько пытался упиться до отключки вне этих стен?.. Может поэтому и вернулся… потому что не смог…
Оказывается, когда боль переходит в стадию хронической, её уже нереально вытравить – ничем, ни одной самой известной и проверенной анестезией.
«Ближе!» - медленно, бесчувственно, с расстановкой, с царапающими кристаллами замораживающей тональности, будто говорит отмороженный психопат, дико заскучавший при вынужденном просмотре банальных сцен и истерических воплей жертвы, вымаливающей пощады. Или ласково гладить кипящую поверхность токсичной кожи хрипящего зверя, обжигая до кровавых волдырей собственные пальцы и ладони… Да, дико больно, хочется орать, биться головой об стены, царапать пол и грызть зубами изгибы локтей до кости… Но я лишь пропускаю её изнутри, замыкая в бесконечный циклический ток по венам, нервам и вопящему сознанию. Оно только во мне…только внутри… глубоко и нестерпимо…
Пожалуйста. Сделай это ещё раз. Проделай ещё одну глупость! А потом вторую… третью… Дай мне повод. Я уже заждался. Разве ты не видишь, как я этого заждался!..
Он уже орёт, хрипит, бьётся о стальные прутья решётки, рассекая кожу в новые раны… Только ты этого не видишь… не понимаешь и даже не догадываешься. И не ты, бл**ь, сука, способна его успокоить и остановить. Не в твоих руках сосредоточена та самая исцеляющая сила, в чьей власти усмирить этого зверя, этого бешеного монстра… Не твои пальцы, не твой голос… не твой запах знают, как снять эту боль, эту лихорадку… эту неуёмную жажду растерзать тебя на части только за то, что ты такая дура и настолько мне опротивела! За то, что ты – не ОНА! Даже с её цветом волос… особенно за этот цвет волос!
Три неровных шажка на меня с жалкой попыткой удержать равновесие. Кто ж тебе, дура, посоветовал надеть эти каблуки? Разве я звал тебя на романтический ужин при свечах?
«Ещё ближе!» - с подчёркнутой издёвкой в почти ласковом голосе.
Безропотно выполняет, сокращая расстояние до короткого полушага… отводя в сторону, пряча взгляд куда угодно только бы не смотреть в мои стеклянные от ядовитого опьянения и пустой безучастности глаза.
«Развернись спиной!» - впервые сжимаю челюсти, но голоса не повышаю ни на тон, разве что на этот раз без ласковых ноток наигранной вежливости.
Опять заминка? Это уже начинает напоминать отлаженный сценарий или заезженную пластинку, когда иголка головки проигрывателя постоянно перескакивает в одну и ту же бороздку. Вроде еще терпишь, но ясно понимаешь, что ненадолго. Выход только один – избавиться от бракованного элемента!
Бл**ь, неужели непонятно?! Я не хочу видеть твоего лица, мечущегося взгляда и перепуганных мимических "плясок"!
"Повернись ко мне спиной!" - может чуть повышенный голос с ощутимой бархатной сиплотой в напряженных голосовых связках наконец-то надавит на нужные участки твоего отупевшего сознания?
Кажется, срабатывает. И впервые не задает раздражающих вопросов "для чего" и "зачем". Правда медленно, стараясь изо всех сил удержать равновесие на подкашиваемых ножках.
Меня все-таки накрывает. Резко, мгновенно, в один щелчок перемкнувшего разума. Прекрасно осознаю, что это всего лишь жалкая попытка с подменой, что это всего лишь моя жена – Реджи, что это ее волосы, ее фигура, ее тело... Но на какие-то ничтожные доли секунды меня-таки выбивает по-настоящему, заливает глаза кровавой пульсирующей пеленой, впиваясь в горло затягивающей удавкой сухой асфиксии... Только это не паника в чистом виде и далеко не страх. Боль – да! Ненормальная, дикая, острая, срезающая волна мини термоядерного взрыва, выжигающим ударом всего в один судорожный толчок сердца с моментальным выбросом липкой испарины по всей поверхности воспаленной кожи, дополнительной ингаляцией тошнотворных эфиров в легкие... Fuck! Кратковременное помутнение рассудка сдавливает виски с лобной долей... короткая микро-смерть с перезапуском вывернутого сознания с абсолютно новыми настройками. Я уже это сделал. Подошел к ней, шагнул, надавил по ее живому рельефу не только ступнями ног, но и налег всем весом своего тела. Механизм ловушки сработал, защелкнул беззвучной отдачей, усыпляющей колыбельной по затянутым узлам оголенных нервов. Возврата больше нет. Меня уже подталкивает внутренним толчком-порывом собственного подсознания. Он уже вырвался на свободу. Он уже заполнил мой разум...
"На колени!" - да, это произношу я, и прекрасно слышу, понимаю, что именно. Я очень хорошо осознаю зачем и для чего. Я прекрасно знаю, что намереваюсь сделать, а главное... Я хочу это сделать!
"Что?" - другого я от нее и не ожидал. Предсказывать ее поведение становится утомительно скучным. У меня нет никаких желаний играться в терпеливого учителя и недалекого ученика. Наклоняюсь вперед, почти не чувствуя плавных волновых движений собственного тела... Такое ощущение, что это двигаюсь не я, а зверь... слишком гибкий, пластичный и... нереально сильный.
Идеально вымеренный удар ребром правой ладони и изгибом локтя по внутренней линии суставов ног над играми – самым уязвимым и слабым опорным точкам в момент эффекта неожиданности. Испуганный крик дополнительной дозой адреналина в горящие вены и мощные сжатия сердечного клапана, долгожданной сладчайшей анестезией по обостренному слуху и раскрытым ранам вибрирующей боли. Каждое последующее движение и жест, как расписанный поэтапно четкий план действий, без малейшего промедления и заминки. Отставляю бокал с виски не глядя куда-то в сторону, прямо на пол, тут же вскидывая левую руку вверх к голове Реджи и, пока она пытается удержаться на подкосившихся ногах (да, дорогая, не хрен было одевать каблуки), перехватываю всей ладонью и гребнем пальцев за волосы. Накручиваю петлей-жгутом у корней, на самом затылке большую часть локонов в интуитивно сжавшийся кулак. На этот раз ей не хватает времени втянуть в легкие воздуха для нового крика. Звук, вырвавшийся из ее горла, больше похож на передавленный конвульсивный всхлип. Дергаю за волосы и голову без секундной заминки сразу же, как только пальцы сжимаются до упора, до легкой перенапряженной дрожи. Все слишком быстро и неожиданно. У нее не было не единого шанса устоять и удержать равновесие. Уверен, она не успела понять, как и отчего упала... или как умудрилась рухнуть на паркет пола на коленки, наконец-то ахнув во весь голос, тут же застонав-заскулив от резкой вспышки острой боли.
