"Дэн, боже... не надо!.." - сдавленный стон-мольба? Ты опять пытаешься пробиться через мой титановый панцирь голыми руками, детка? Хочешь оцарапать об него свои трясущиеся пальчики? Жалкая попытка.
"Я слишком долго жил с этим, Реджи! Ты и представить не можешь, что это такое – видеть перед собой человека, на месте которого должен был быть совсем другой... Видеть твое гребаное лицо с ЕЕ волосами! Такой кошмар не пожелаешь и врагу. Теперь и не знаю, кого за это надо наказывать – ее или тебя!"
Мне не нужны долгие минуты на раздумья, я уже давным-давно все решил... Я же прекрасно знал и до этого, что собирался сделать. И, да... это совсем не то, что я так жаждал сотворить, почувствовать, услышать... пропустить через рецепторы своих пальцев, сквозь поры легких, нейроны воспаленных нервов и эмоций... чтобы хоть как-то унять эту треклятую боль, вырвать ее из горла, из жил... срезать, притупить, зашить намертво... Бл**ь!
Пальцы автоматически сжимаются в чужих волосах, на чужой коже, ощущая чужой разряд вибрирующей боли через ток дрожащего тела, громкий всхлип, почти напуганный крик... Нет, я уже не вижу ее лица, и слава богу, особенно в момент рывка руками, на себя. Отступая на полтора шага назад, зафиксированным захватом и броском выкручивая положение безропотного тела головой вниз, разворотом в центр комнаты, безжалостным толчком на скользкий глянец керамической плитки, на абстрактный узор бело-красного и черного. Я почти не слышу ее напуганного ответного вскрика. Разжимаю пальцы в момент ее падения лицом в пол. Каким-то чудом у нее срабатывает рефлекс с выпадом рук вперед, ладонями в кафель, иначе бы точно смазала часть губной помады прямо по керамограниту.
От прежней шикарной прически не осталось и следа, да и стоящее на четвереньках трясущееся тело на вряд ли теперь назовешь возбуждающе притягательным, даже под лоснящейся материей платья, облегающего перламутрового атласа второй кожей. Она слишком шокирована и напугана, при чем настолько, что не в состоянии до конца осознать всю плачевность своего жалкого положения – включить собственный мозг и попытаться представить, допустить хотя бы ничтожную мысль, что с ней могут сделать куда больше, чем просто морально унизить или раскатать соплями по полу.
И получал ли я сам хоть какое-то удовольствие (хотя бы животное), глядя на ее скрюченное тело сверху вниз?
Не знаю... Возможно... или скорей это был не сколько я. Или это совсем не тот уровень удовольствия. Моментами мне приходилось испытывать что-то вроде скуки. Может кого-то другого это бы и вставило до стойкой эрекции и звона в яйцах, но уж точно не меня. Будто часть меня выкачали, заполнив вакуумной пустотой абсолютного ничто. И меня не пронзило возбуждающим зарядом сладкого тока при соприкосновении пальцев с холодной сталью ножниц, когда я доставал их из выдвижного ящика из-под умывальника. Я прекрасно знал, что хотел и собирался сделать, но в этом не было ни хрена восхитительного и вдохновляющего, тем более для меня. Мне просто надо было это сделать! Я должен был! Должен выпустить его на волю... дать ему желанную свободу... хотя бы час мнимой свободы...
Это не ты, бл**ь! Я знаю... это не ты! Но и она виновата не меньше твоего!.. И я не прошу у тебя сейчас ни сил, ни прощения... только одного – оставь меня! Выйди из меня хотя бы на этот час!
Я пытался... я сделал все, что мог, но оно сильнее меня, куда сильнее, чем это вообще можно вообразить!
"Я хочу, чтобы ты это не просто усвоила, чтобы это стало частью твоих условных рефлексов. Чтобы ты наконец-то в полной мере осознала и прочувствовала всю глубину своих непоправимых проступков и совершенных ошибок. Ты ведь делала их не просто осознанно, но и намеренно, с определенной целью, на эгоистичном побуждении..." - меня и вправду резало изнутри винтовыми лопастями каждый раз, когда я смотрел на ее спину, на ее всклоченные волосы, на беспомощное, едва удерживаемое на трясущихся руках и коленках тело... Подсознание пыталось подменить реальную картинку с архивным образом взбунтовавшейся памяти или силилось увидеть то, чего не было, не могло быть и никогда не будет. Увидеть ее! Увидеть ТЕБЯ!
Не помню, когда и как опустился на колени сам прямо за ее шикарным задом, окутанным струящейся тканью льнущего к коже скользкого атласа то ли платья, то ли ночной сорочки. Откладывая на время в сторону ножницы и пытаясь определиться в смешанных чувствах – иссушающей пустоты, почти звенящей, выдавливающим шипением в висках и в ушах. Это было похоже на легкий транс, попытка убежать из реальности или совместить каким-то непостижимым образом взбесившуюся боль и дикое желание... Желание прикоснуться к тебе через ее тело, хотя бы на секунду... поверить, что это возможно... Скользнуть пальцами по гладкому креп-сатину, по выступающим позвонкам как когда-то... вдоль двух рельефных линий, пропустить статическое покалывание по подушечкам... ощутить твою дрожь... принять сладкий всхлип капризного голоска... погрузить обе ладони в густую гриву твоих волос... склониться под тяжестью непреодолимого притяжения твоего тела... втянуть твой пьянящий аромат...
Это было самое кошмарное возвращение... через ее запах... Fuck! Через ее вонь!!!
Пальцы сжали волосы с такой силой, будто я намеревался сорвать их одним резким рывком вместе со скальпом.
Боже правый… словно я не вдохнул, а мне просто плюнули прямо в легкие, и я едва не подавился, с трудом сдерживая кашель со звериным рычанием.
"Бл**ь, Реджи... Даже не знаю, что я в тебе ненавижу больше! Тебя, твое лицо или... твою вонь! Если бы только знать, как ее с тебя смыть... Как стереть ТЕБЯ вместе с ней! Как вбить в твою пустую недалекую голову столь очевидную истину – насколько ты мне омерзительна!.. Насколько надо быть тобой, чтобы вызывать во мне столько отвратных ощущений!.. Сколько наворотить дерьма, неисправимых идиотских ошибок, чтобы довести меня до подобного состояния, до непреодолимого желания придушить тебя голыми руками!.."
«Боже, Дэн... пожалуйста... скажи... только скажи... что я должна сделать?..»
«Разве я разрешал тебе говорить?» - едва осознанный рывок опять за волосы вверх на себя с усиливающейся дрожью в руках, в сухом хрипе сиплого дыхания.
Она просто плачет или старается это сделать… раскрыв рот в попытке то ли выдавить из горла очередь спазматических звуков беззвучного рыдания, то ли не задохнуться от конвульсий в пережатой трахее. Она не закричит, просто не сможет… уже не сможет, даже если захочет… хотя, сомневаюсь, что захочет. Я не ощущал в её теле ни одного признака к сопротивлению… ни одной попытки отстранится или хотя бы сжаться.
«Ты уже сделала… сделала предостаточно! Знала, что нельзя оставлять ребёнка от человека больше года не просыхающего от алкоголя и прочей дряни… Знала, чем это чревато и всё равно… Всё равно тупо сделала всё по-своему. И что теперь, дорогая? Хотела меня привязать? Надеялась, я моментально исправлюсь, одумаюсь и стану лучшим в мире папочкой и заботливым мужем… обрекая собственного ребёнка на все эти мучения?!.. Бл**ь, Реджи… каким местом ты думала? И что такого надо сделать, чтобы до тебя наконец-то это дошло, чтобы ты прочувствовала это в полной мере?.. Когда ты уже поймёшь и примешь это окончательно? Я ТЕБЯ НЕ-ЛЮБ-ЛЮ, и ничто в этом мире этого не исправит – никто и никогда!»
