"Какой смысл наказывать, если ты не чувствуешь за это никакой вины? Наказание без самого ценного и тяжелого ярма на шее в виде разбуженной совести действует на сознание виновного всего в пол силы, если не меньше. Вопрос в другом. Как ее в тебе разбудить?"
Наверное, я тогда сжался до невозможного предела. Если бы резко расслабился, то запросто потерял бы сознание. Я уже не могу дышать. Она глушила меня под самую завязку, попросту топила, не давала возможности глотнуть воздуха или выдавить из легких хоть один немощный звук... Бл**ь... я не мог даже зарыдать, хоть и зажмурил глаза до такой дури, что мог реально раздавить глазные яблоки собственными веками.
Чувство вины? Fuck!..
Да с чего ты взял, что у меня ее не было? По-твоему, какого хрена я вообще здесь делаю, корчась у твоих ног, как та описавшаяся от страха пятилетняя девочка? Ты резал меня физической болью, а она тройной, еще более глубокой и реальной, не чета твоей! Ты даже вообразить не можешь ее возможного потенциала! И ты понятия не имеешь, что такое умолять ее остановиться или наоборот, просить добить тебя, как можно быстрее!
"Что же ты так весь скукожился? Я ведь еще не начинал основного наказания... как и разогрева... Ты же знаешь, что без флаггеляции приступать к настоящей порке – крайне антигуманно! А я не из тех, кто пренебрегает прописными правилами, в отличие от некоторых."
В этот раз я ничего не услышал. Только успел разобрать или кое-как осознать, что ощущаю движение голоса Алекса за своей спиной, постепенно сместившийся из динамичной точки комнаты в одну статичную. Как и в первый раз с рукой, меня накрыл захлест вспарывающих железных прутьев, но теперь по голой спине, пылающей каждым миллиметром и порой под липкой влагой воды и пота. Конечно, я дернулся, не успев вовремя тормознуть врожденный инстинкт самосохранения, на какой-то миг взявшего бразды правления над моим полуспящим разумом, защемленного тисками первой вспышки боли. Дернулся, может даже взвыл, инстинктивно выворачиваясь-выгибаясь за движением режущих по коже "ножей", как та безвольная кукла за натяжением нитей в пальцах кукловода. Я не успел подняться, зато царапнул резким рывком на себя наручниками и колодкой по булыжникам качнувшегося пола. Комната опять дрогнула, перевернувшись вместе со мной тошнотворным сальто и приближением серого камня к глазам. Я понял, что это рука Алекса сдавила мою шею над ошейником под затылком, ткнув лицом-лбом обратно в пол.
Бля... Меня чуть реально не вывернуло!
"Еб**ь тебя в жопу, Дэн!.. Я разрешал тебе вставать? Или тебе нравится, когда тебя прижимают к полу ногами? Поверь, мне не трудно! И я сделаю это с превеликим удовольствием! Только, боюсь, разворот и сила удара поменяется. Предпочитаешь на шею или на лицо? Или каким-то чудом справишься сам?!" – это и оказалась та самая точка отсчета, ударившая в висок долотом ласкового голоса Александра Рейнольдза, перед тем как погрузить пятимиллиметровое сверло в затылочную кость. Первый виток... второй... Она вошла идеально, в этот раз врезаясь точно по размеченной линии...
Хватит еб**ь мне мозг! Просто сделай это! Срежь эту чертову черепушку, или пробей насквозь! Проткни эту гребаную опухоль, выпусти из нее гной с застоявшейся кровью, или выковыряй ложкой ту часть, что отвечает за воспоминания и эмоции... Вырежи ее из меня! Ампутируй! Или просто... отключи на хер! Навсегда!..
Я сумел удержаться во второй раз, хотя новый взрыв на лопающейся коже от первых ноющих "царапин" девятихвостой кожаной кошки, казалось, перекрыл первую волну более сильным ударом. Теперь я ощутил его и под эпидермисом. Третий вспорол его до самых мышц, ошпарив скользящим кипятком правую лопатку и пересчитав ребра грудной клетки. А потом... я потерял счет или вернее, не мог разобрать, где был момент вспарывающего удара, а где сам взрыв отката очередной порции разъедающей кислоты до самого костного мозга.
Со спиной оказалось намного легче, хотя и ни хрена не менее болезненней. Теперь она крыла меня буквально по всему телу, врезаясь вглубь – насквозь и обратно, то сжимаясь в тугой атом черной дыры, то разрываясь вспарывающими осколками огневой очереди, поливая меня этим напалмом буквально дотла.
Тот самый момент, когда картинка происходящего сливается за пределами реальности в обеих точках сопротивления. Четкие механические удары девятихвостой плети в широкой ладони, затянутой в мягкую кожу удобной черной перчатки. Это не тот экспонат из общей коллекции Рейнольдза, который я рассматривал вчера с благоговейным трепетом, хотя ощущения, что моя спина и плечи покрыты кровоточащими рубцами были что ни на есть самыми реальными. Обычная современная плетка, но самого отменного качества исполнения с жестким цилиндрическим плетением по всей длине всех девяти хвостов и с наконечниками из кожаных "когтей", оставляющих на теле тот самый отпечаток вспарывающей "царапины-разрыва" до самой кости. А если брать во внимание бьющую руку определенного Мастера, то и ею тоже можно спокойно засечь до смерти (правда не столь быстро, как историческим оригиналом)...
Если до этого она жалила меня через одну гиперуязвимую точку тела, словно намеревалась изгрызть мне руку укус за укусом до самого запястья, то в этот раз она практически стала частью меня – одним целым.
Совсем близко или все еще далеко! Увы, сознание в эти моменты балансирует между и между, изредка цепляясь за реальность, как за единственный спасительный выступ... или за твои прохладные руки. Можешь вцепиться в меня ногтями со всей дури и разодрать кожу до мяса... только не отпускай... Я должен сейчас тебя чувствовать, иначе она окончательно меня сожрет – все мое сознание и чувства. И тогда либо я свихнусь, либо отключусь...
У нее нет четкого последовательного алгоритма, она постоянно меняет направление, силу и частоту ударов, иногда затухая, словно вот-вот сойдет на нет, и тут же взрываясь огневым фонтаном новой выбивающей вспышки. Ты внутри нее – телом, разумом, всем, как в коконе, не пропускающим внутрь ни одной охлаждающей капли спасительного дождя или чистого свежего воздуха... Ее вибрация – нестабильное высоковольтное жжение трансформатора переменного тока. Она то сжимается в тебе, в твоей коже, мускулах, в костях, подобно извивающейся очень тугой и острой пружине, то резко разрывается наружу, пытаясь выдрать из тебя большую часть воспаленных тканей вместе с пережатым в горле немощным криком. Единственное преимущество – я еще могу сжиматься в очень устойчивой позе и как-то удерживаться на поверхности, пытаясь привыкнуть – войти в ее забивающий ритм пылающей снаружи и изнутри огненной пульсации.
("Отпусти... Разожми пальцы... Ты не упадешь... обещаю!..") – Бл**ь, НЕТ!..
Иногда я ее терял... кажется, что терял, хотя и был все еще в ней, продолжал плавать в ее раскаленном вакууме, считывая ее волновую амплитуду внешними слоями отключающегося сознания. Но тогда я терял и тебя! Ты начинала ускользать, растворяться в этих шипящих приливах, разжимая свои ласковые пальчики на моих... А значит, я терял возможность дышать... Я начинал задыхаться...
Нет... Fuck!.. НЕТ!!! Не смей! Не сейчас!.. Не бросай меня! Только не так и не сейчас!!!
