- А теперь глотай! Все! До самой последней капли!.. – ты на самом деле это произносишь, или я ошибочно читаю этот тихий звучный приказ по ленивому движению твоих губ?.. По твоим глазам, затягивающим плотные бинты густого мрака на моей сетчатке, загоняя в расширенные зрачки тонкие иглы нещадного подавления, блокируя нервный центр Эллис Льюис удушающими нейротоксинами твоей титановой воли, сковывая все ее тело, затягивая все чувства, мысли и даже воспоминания в кевларовые сети твоей осязаемой черной сущности. Разве в подобные секунды я могла допустить в свою голову идею о возможном сопротивлении? Как и до этого?
И почему я ни разу об этом не подумала?
Страх, возбуждение (физическое, психическое, психосоматическое!) или очередной провал в транс? Я была не готова и это слабо сказано. Если я тебя и ждала, то только не здесь и уж тем более не подобного завершения встречи. Едва осознавая и чувствуя, как пытаюсь сглотнуть, благодаря небеса за собственное контуженное состояние. За непомерные дозы адреналина, выжигающие часть чувств осязания (как и вкусовые) в момент короткого провала в прострацию.
Я так и не потеряла сознания? Почему?.. хотя и осела на пятки, как только твои руки перестали меня держать... как только твои губы оставили скупой сухой отпечаток мягкого поцелуя на моем лбу.
- Послушная девочка!.. – это действительно были твои последние на сегодня слова, или я не расслышала твою заключительную речь? – Заканчивай съемки и сразу в гостиницу... Отдыхать и ждать моего звонка с дальнейшими распоряжениями! Я не располагаю достаточным количеством времени и терпением бегать за тобой по окраинам города...
Память продолжает фиксировать твои последние действия с упрямством недобитого камикадзе: вялое движение твоих рук, застегивающих на себе брюки и оправляющих одежду и самый последний, не менее контрастный и шокирующий жест - натянуть перчатку на левую ладонь перед тем как окончательно развернуться и, НЕ ОБОРАЧИВАЯСЬ, направиться спокойной размеренной походкой в обратный конец коридора.
Глухие, но весьма четкие, до раздражения ощутимые шаги о мертвый бетон пола, не затихающие не на секунду (в воздухе окружающего пространства, в моем теле, в моем сознании, в перетянутых струнах моего срывающегося рассудка), вплоть до отвратительного скрипа проржавевших петель открывшейся двери. Продолжать сидеть на коленках, смотреть в твою несгибаемую спину, на ровную несгибаемую королевскую осанку, в затылок высоко поднятой головы?.. Боже... Всевышний...
...Встать? Подняться на ноги с дрожащих колен... опираясь трясущимися руками о ближайшую стену... Подтянуться вверх по испещренной поверхности ледяного бетона, сдерживая болезненный спазм в горле... до поры до времени...
Через сколько времени? Когда ты ушел?.. Когда я поняла, что ты уже не вернешься?.. Не вернешься сюда, ко мне, за мной... не поможешь и не успокоишь... Не оплетешь руками, чтобы хотя бы задушить, вытравить из меня это гребаное ощущение вместе с ТОБОЙ!..
Идти обратно в таком состоянии?.. Бл**ь! КАК?..
Я же только и делаю, что безрезультатно ныкаюсь, пытаюсь забить этот нескончаемый поток прорвавшихся шлюз... стекающие самопроизвольно по моему лицу слезы. Вашу мать... Как мне их остановить, если я не плачу? Я не хочу и не могу плакать, у меня не осталось на это сил, потому что я ни хрена не понимаю! Чтобы плакать, надо хотя бы иметь для этого вескую причину, а ее у меня нет! Ты так мне ее и не дал!
Ну, отымел меня только что в рот, ну бросил после этого в этом унизительном положении и в не менее жалком состоянии абсолютно одну... А разве я могла рассчитывать на что-то другое? Разве твои слова в "Митчелле" были не достаточно конкретизированы?.. В какой из их частей ты мне обещал звезды с небес и жизнь в шоколаде? Или я наивно полагала, что если поддамся собственным желаниям и инстинктам, безупречно, с полной отдачей тебе отсосу, то тут же растоплю твое свинцовое сердце и разведу на нежную откровенность?
Еб**ь!.. Эллис! Сколько раз тебя нужно ткнуть лицом в отборное гуано, чтобы ты наконец-то поняла, кто перед тобой? Это не твой Дэнни, твою бл**ь, это ДЭНИЭЛ МЭНДЭЛЛ-МЛАДШИЙ! Ты сама столько лет себя в этом убеждала, твердила, вдалбливала в свою прагматичную головку, а как только убедилась в этом в реале резко сдала назад, развернувшись на полные 180 градусов?
Тогда почему так тяжело?.. Господи... Почему так больно и страшно? Почему не могу дышать в полную грудь и не хочу ни куда идти?.. Я не смогу, вашу мать, в таком состоянии сделать хоть что-то!
Боже правый! Если ты решил ТАК мне мстить за свою жизнь без меня, то лучше прикончи сразу!..
Когда появилась перепуганная Робби с мертвенно серым личиком и с моим демисезонным пальто в руках? Не знаю... не помню. Я не следила за временем. Мне бы хотя бы собрать себя обратно, как-то вернуться в себя или наоборот... сбежать, закупориться, заблокировать все каналы, только чтоб не думать, не вспоминать и не пропускать эту вязкую мерзкую "слизь" через себя... через надрывную аритмию сердца, через судорожные сжатия черной помпы в солнечном сплетении, то ли расплетающую, то ли затягивающую ледяные нити неразрывных узлов безысходной обреченности...
Я даже не помню, кто из нас поправил на мне одежду (и почему я не испытываю ни капли стыда или смущения?), я или Робин. Спрашивала ли я о Мэндэлле или и без нее прекрасно знала, что он уехал, разве что перед самым уходом дал распоряжения Поланик касательно Алисии Людвидж – проследить, чтобы та незамедлительно отправлялась в свой номер в "Остиум".
Закончить съемки? А что я могла еще с ними сделать после ТАКОГО?
-...Тебе надо их выпить, чтобы успокоиться! Элл! Так нельзя! Ты же загонишь свое сердце, если будешь терпеть это и дальше! – уже в "Остиуме" Робин пыталась в который раз за этот вечер скормить мне целый набор таблеток неизвестного мне значения, которых мне никто до этого не прописывал, как и не ставил диагнозов с методами их лечения. По крайней мере, никаких рецептов с больничными печатями я и в глаза не видела.
- Я больше не хочу ничего пить! Хватит! Я уже итак просидела на этой дряни несколько дней! Скоро не смогу без них ни засыпать, ни просыпаться. Мне нужна моя ясная голова! Я хочу соображать своими мозгами и принимать решения за себя!
- А кто-то это уже делает за тебя? – мой персональный психотерапевт доктор Грин-Арчер появилась в дверях моей "больничной палаты" точно по расписанию, минута в минуту своего вечернего обхода. Или, вернее, где-то через пару часов после моего унизительного возвращения в номер гостиницы.
Не знаю, как до этого Робби удалось меня уговорить (или заставить) переодеться в пижаму и залезть под одеяло в кровать, но стоило ей сунуть мне под нос эти треклятые таблетки, как меня тут же переклинило. Я с дичайшей жадностью вцепилась за эту возможность истерического сопротивления, как за спасительную и единственную соломинку. Я не хотела опять или снова проваливаться в этот кошмар, особенно с затуманенной головой. Мне нужна была МОЯ реальность! Я все еще хотела верить, что она у меня была, что ты не добрался и до нее. Что у меня еще были силы и права на мое законное противостояние!
