- Почти идеально! – ты даже не заметила, когда оборвался шум работавшего фена, когда он снова взял твою расческу и провел несколько раз массирующими зубьями по корням волос прямо по коже головы, захватывая каждую прядь и пропуская её длину до самых кончиков через щётку и собственные фаланги. Тебя лишь сильнее повело новым шокирующим ощущением, осмыслением происходящего... Он действительно только что высушил тебе волосы и расчесал их до идеальной прямой "волны", выбивая скользящим трением знакомые искры статического тока и доводя этой безумной непрофессиональной процедурой едва не до полного исступления.
Ты могла только вздрагивать и неосознанно задерживать дыхание, сжимать в кулачках махровую ткань халата, покрываться липкой пленкой ментоловой испарины, слушать дикий первобытный ритм собственного сердца и... ждать... опять, снова... Когда ты опять вздрогнешь, не рассчитав силы воздействия его прикосновений, нежного скольжения его пальцев на своих скулах и горле, невесомыми мазками обхватившими твою шею и подбородок. Ненавязчивое давление на чувствительные точки в нужном направлении и ты... снова вздрагиваешь, но на этот раз от неумолимого слияния ваших взглядов в отражении зеркал. Его безупречное лицо прямо над твоим, его ладони, как искусные руки скульптора оплели твою голову и шейку нежным поддерживающим захватом. Даже если бы ты и захотела, то уже просто физически не смогла отвести или закрыть глаз. Он уже захватил их мертвой фиксацией, затянув вместе с твоим расслаивающимся разумом в бездонные топи своей вязкой удушающей бездны.
- Остался самый незначительный штрих!
Нет, ты не вникаешь в смысл его слов, ты просто скользишь по их острым граням с нещадной манипуляцией его рук и жестов, продолжая неосознанно вздрагивать и тянуться за их подминающей волной. Растворяться в их сладком давлении, сжигать свои вены и кровь их смертельным ядом. Почти не ощущать рефлекторных движений собственного тела, успевая возвращаться в реальность, в пределы этой комнаты лишь на короткие мгновения, осознавать, что происходит, и что делаешь сама уже на полпути пройденного этапа или совершенного тобою действия. Понять, что ты только что встала, поднялась с пуфика только когда, его руки отпустили твою шею и лицо. Когда его пальцы спокойно, уже знакомым ленивым касанием развязывали пояс на твоем халате, без особого напряжения справившись с его тугим узлом. Очнувшись из пугающего забытья лишь в момент осязаемого скольжения его ладоней под кромкой махровой ткани на плечах, плавным захватом спускающихся по всей длине нежных изгибов твоих рук, окутывая твою нагую кожу живым слоем своих фантомных отпечатков.
Даже когда ты заметила краем глаза свою наготу в отражении зеркал, даже тогда тебе понадобилось его прикосновение, чтобы принять этот шокирующий факт, как за свершившуюся действительность. Он только что тебя раздел! Обнажил, оголил, сорвал последний покров и... не только с тела. "Последнее" отрезвляюще движение – кончики его пальцев на шейных позвонках твоей спины, под мягким шелком твоих волос, активирующим невесомым давлением на немеющих точках или порах твоей чувствительной кожи. Ты не просто приходишь в себя, ты... вздрагиваешь ежесекундно, постоянно, беспрестанно пока оттиск его невидимых меток прожигает твой эпидермис пульсирующими искрами "царапающей" ласки. Пока они соскальзывают по дискам позвоночника чувственным узором распускающейся эйфории, медленной закручивающейся спиралью, продолжая вибрировать и стягивать поверхность кожи вслед за его рукой до самого копчика. Когда желание застонать и уже принять их давление на более чувствительной линии межъягодичной промежности затмевает твой разум всесметающим взрывом. Ты удерживаешься на краю этого чистого безумия каким-то невообразимым чудом. А может быть отрезвляющей потерей его прикосновения.
Знаю, моя девочка, я чувствую это как никто другой! А теперь и ты это знаешь... Понимать и ощущать куда больше, чем ты могла получить от других! Осознавать, чего ты себя лишала все эти годы! Хотеть меня и умирать от этих желаний! Сходить с ума от шокирующего факта, что это всё могу тебе дать только я один!
- А теперь можешь одеть чулки и пояс... – нет это не издевка и не невидимая пощечина, нацеленная вырвать твое сознание в пределы жесткой реальности. Ты же все равно продолжаешь его чувствовать, он никуда не делся, он всё ещё за твоей спиной. Его пальцы до сих пор выжигают свои пульсирующие метки авторской росписи на твоей коже, оплетают сладким эфиром горькой полыни и липкой паутиной живой тьмы! Нет, он не рядом, он в тебе... и ты в нём вся!
И это не мнимое освобождение на несколько минут, чтобы дать тебе время прийти в себя и опомниться. Ты всё равно подрезана, сильно, глубоко, без права вдохнуть полной грудью и вернуть себе способность анализировать следующий или предыдущий шаг – свой, его, обоюдный... Он никуда не уходит, он следит за тобой, он держит свои пальцы на твоем пульсе с прежним воздействием на твою нервную систему, регулируя подачу кислорода в твои легкие и обезболивающие анестетики в кровь. Ты бы и рада сбежать, но... только куда и как? А, главное, зачем?
Дрожь в твоих пальчиках, кажется, лишь усилилась, с панической асфиксией в пережатом горле. Ты делаешь всё возможное, чтобы не оборачиваться, словно хватаешься за эти ускользающие секунды, как за спасительные тросы отрезвляющей действительности, наивно убеждая себя, что способна вырваться из этого удушающего тлена раньше, чем он успеет сделать к тебе свой последующий шаг. Неуместная стыдливость с беспомощной зажатостью в каждом члене нагого тела... Ты не понимаешь, почему так спешишь скрыть от него свою наготу, когда изнываешь от столь откровенного вожделения – раскрыться окончательно и вымолить долгожданную награду, признать свое полное поражение на коленях, в слезах, в унизительных позах, только чтобы он снизошел к твоим мольбам, и ослабил хватку хоть на миг!
Ты и сейчас сдерживаешься изо всех нереальных сил, чтобы не разрыдаться, тем более на его глазах, чувствуя себя куда обнаженней, чем это вообще возможно. Ведь ему не надо, в отличие от тебя прятать своего взгляда и притворяться, будто он тебя не замечает. В том-то и дело, теперь ты для него центральный объект изучения номер один в этой комнате, и всё что ему сейчас не хватает, так это рассесться в глубоком кожаном кресле, зажать в расслабленных пальцах руки бокал с бренди и не сводить с тебя пустого, сканирующего взгляда. И не важно, что ты чувствовала его эрекцию куда острее собственного убивающего возбуждения. Это-то как раз тебя больше всего и выбивало, доводило до исступления, выкручивало сознание с осмыслением происходящего буквально на изнанку. Ты не понимала, что происходит! И как ему до сих пор и всё это время удается себя сдерживать?
Зачем он это делает? Для чего? Чтобы окончательно свести тебя с ума?
Или именно так проще всего наслаждаться своим триумфом? Видеть тебя насквозь, чувствовать порывы твоего тела, знать, насколько ты подрезана, беззащитна и... возбуждена и лишь играться этим кончиками своих пальцев? Тебе бы было проще, чтобы он распял тебя прямо на этом полу и сделал то, о чем мечтал все эти годы – разорвал буквально, до крови, до рваных ран, до безобразных гематом и глубоких царапин!.. Только так бы тебе стало легче, да? Пусть до настоящей физической боли, но не так, как он проделывал все последние дни и особенно сейчас.
