Вот теперь я испугалась по настоящему. И на вряд ли ты сейчас ждешь, что я отвечу и уж тем более захочу что-то заказать. Ну, может быть дозу сильнейшего транквилизатора? Боюсь, мне и этой бутылки будет сейчас не достаточно.
- Нет... спасибо... – я еще умудрилась что-то пролепетать?
- Насколько помню, тебе было очень трудно угодить, особенно с твоей стойкой неприязнью к недоступным для массового потребителя брендам и элитным вещам luxury сегмента. А сейчас?.. – наконец-то убираешь этот чертов бокал от греха подальше и... большим пальцем правой руки проводишь по моей нижней губке и уголкам рта, снимая едва ощутимые капельки неспешным чувственным скольжением, опять перехватывая мне дыхание с бешеным ритмом сердца тугими жгутами подавления методичного палача.
Бл**ь, да когда же ты прекратишь делать это? Давить, прессовать, душить и одновременно добивать своим невозмутимым спокойствием с невыносимыми ласками чуткого и сверхзаботливого Хозяина.
- Ничего не ощущаешь? Ни особой разницы, ни необычного послевкусия... ни чего-то совершенно нового, неожиданного и отличительного от всего, что тебе уже приходилось когда-то пробовать... до этого?
Если бы ты ещё при этом не говорил с двойным умыслом в каждой взвешенной и десять раз перевешанной фразе и с выражением скучающего пофигиста.
Да, ты прав, тысячу раз! Я ничего и никого не пробовала и не ощущала так, как тебя, ни до первой встречи с тобой, ни все последующие годы... и уж тем более ни сейчас! Тебе это хочется услышать? Услышать из моих уст моё полное признание в столь очевидной истине?
- Повернись спиной! – естественно это не те вопросы, на которые ты ждешь ответов. И не думаю, что если что-то скажу или попытаюсь объяснить, то это сразу же изменит весь твой план действий. Ты уже давно всё решил, просчитал, определил и запустил эту жуткую машину в действие! Ведь я не твой противник и никогда не буду восприниматься тобой таковым. Я твоя новая игрушка, одна из слабейших фигур на твоем игровом поле, личная вещь, кукла, которую ты будешь расчесывать, одевать и раздевать, когда тебе приспичит самому в дни обострившейся скуки, не важно когда, где и как долго.
Повернуться? Если бы мне это сказал кто-то другой и в другом месте...
Но в этом вся разница! Это приказываешь ты, в одной из вип-комнат клуба твоего друга Тематика! И то что в ней отсутствуют какие-либо атрибуты этой гребаной субкультуры не делает тебя абсолютно не причастным к её Теме. И да, твою мать, я тебя боюсь и куда сильнее, чем мне самой это хотелось признавать, потому что это ТЫ! И чем глубже я погружалась в твою кровавую тьму твоего Черного Зазеркалья, тем острее разрастался ужас перед неизбежностью и затягивала изнутри (в горле, в легких, на сердце) свои кожаные ремни боль абсолютного отчаянья. Я не могла тебе противостоять, не потому что не могла и была связана по рукам и ногам твоей изощренной игрой и жесткими правилами непримиримого мстителя, а потому что не хотела этого сама!..
Да, повернуться спиной к тебе это совсем не вопрос. Куда сложнее совладать с собой, со своими страхами и волнениями, с осознанием и ощущениями твоего присутствия, усиливающегося воздействия твоей близости и тебя самого на мой разум, тело и чувства. Чем дальше раскручивало свои петли это обоюдное безумие, тем острее я воспринимала происходящее и всё, что ты делал-говорил... острее и глубже ощущала тебя!
- Может ты и права... зачем все эти излишества, вещи и предметы, которые не купишь в супермаркете и не закажешь по кредитке в интернете. Это же не в твоем стиле, и даже не в стиле Алисии Людвидж! – чувствовать тебя за спиной, впитывать твой звучный бархатный баритон натянутыми струнами оголенных нервов и рецепторами кожи, сознания, эмоций...
Мне проще скончаться, чем смешивать этот токсичный коктейль твоих утонченных манипуляций в собственной крови и лопающихся нейронах: блюзовые переборы семиканального звучания, приглушенное и все равное ядовитое освещение в холодных синих оттенках, несколько глотков элитного вина, таниновым привкусом обжигающего язык, горло и даже пищевод... твой ровный голос, твои руки... твои прикосновения и проникновения... И мне не надо видеть перед собой твоих глаз, чтобы ощущать их скольжение по моему телу, их болезненную инъекцию мне под кожу и в сердечную мышцу, их ласковые клинки, достигающие таких глубин моего млеющего рассудка, о которых не догадывалась даже я сама.
- Хотя нет! Ты действительно права! На кой хрена это вино, ещё и такая сухая кислятина? Оно же совершенно не вписывается в твои стандарты красоты и совершенства, пока не будет вылито на чье-то тело или разбито вместе с бутылкой среди засохших лепестков оборванных роз. Зачем что-то держать, хранить и наслаждаться, особенно если оно такое недосягаемое для большинства? Не дай бог еще станешь заложником этих вещей!
Я бы еще могла понять смысл твоих слов, если бы ты произносил их с должной тональностью или хотя бы смотрел мне в глаза, но в том-то и дело. Ты бил, резал, точил мой слух, сознание и все тело своим сверхсдержанным и невозмутимым голосом, будто обсуждал сводку погоды на выходные... пока твои пальцы не спеша развязывали шнуровку на высокой кокетке-пояса юбки над моим копчиком. Нет, ты не дергал и не рвал их кожаные завязки и уж конечно не рычал мне в ухо, но я сжималась и вздрагивала от каждого твоего двусмысленного слова и очередного движения пальцев, как если бы ты писал по моей коже реальной раскаленной спицей. И это была не просто ожившая и пульсирующая по выжженным отпечаткам физическая боль, это было чистейшее безумие, откровенное исступление, сладострастное упоение... распускающиеся вспышки упоительного возбуждения вслед за острыми порезами твоих фраз и прикосновений.
- К черту розы, к черту брендовые шмотки и украшения. Это всего лишь пустые, бездушные предметы. Не важно, сколько времени ушло на их создание, чьи руки и чужое воображение воплощало их в жизнь... Проще ведь разрушить и разорвать, так ведь, Эллис, особенно, если оно сделано не тобой! И это ожерелье... – о, боже! Бл**ь...
Почему я не закричала, когда уже было открыла для этого рот? Когда твоя ладонь плавным движением обхватила мое горло под подбородком и скулами прямо поверх тяжелого украшения или очень дорогого ошейника, чуть сжав и вдавив щадящей лаской крупные бусины в мою кожу; когда ты проговорил последние слова в самое ухо опаливающим громким шепотом по его чувствительной поверхности, буквально выстрелив в эпицентр парализованного сознания, в глубины воспаленного мозга контрольным твоего сиплого баритона! Когда я не заметила, как по моим ногам скользнул липкий шелк черной юбки, почти беззвучно упав на пол, и практически обнажая меня от линии поясницы и низа живота, потому что ты в эту секунду прижался к моим ягодицам собственными бедрами и... каменной мышцей эрегированного члена под тканью брюк костюма.
Нет, я не закричала, хотя крик уже застыл в глубине горла и вспышка выбивающего страха поглотила часть рассудка с дрожащим телом... тобой, твоими руками, голосом и физической тьмой. Мои глаза раскрылись еще шире вместе с онемевшим ротиком, с одержимым желанием вцепиться в твои пальцы и... прижаться еще сильнее к твоей груди, бедрам и низу живота, потому что вместо реакции отпрянуть, вырваться и побежать не оглядываясь на выход сквозь бронированное стекло дверей, мое тело взорвалось болезненной вспышкой сильнейшего возбуждения, горячей порцией греховных соков, побежавших тягучей патокой по онемевшим и распухшим складочкам вульвы, по сжатым линиям пульсирующих долек половых губ (fuck!) до самого клитора! Я сама стимулировала их течение и еще более возбуждающий прилив, сжимая и разжимая стенки влагалища и мышцы всей киски. И всё под давлением твоего тела, рук, пальцев, голоса, тебя всего! Если ты сейчас же не остановишься, я реально... кончу.
