"Начни с игры и закончи сладкой болью..." - господи... как близко. Всего в ничего. Так бояться и так хотеть, буквально до головокружения и желания сделать действительно что-то неконтролируемое, выходящее за пределы здравого понимания, на чистых инстинктах и рефлексах... вслушиваясь в твое дыхание, в твой стук сердца и реакцию твоего тела...
Я действительно это сделал?.. делаю?.. Веду полосками мягкой кожи по бедру Амелии, по выступу косточки таза, животу, ребрам, солнечному сплетению, пока сам медленно обхожу кресло с ее распятой фигуркой и наблюдаю, едва не в трансе, за её ответной реакцией... Да, мы с ней ограничены целой пропастью, и я никогда не прикоснусь ни к её сердцу, ни к её доверчивому разуму, такому хрупкому и наивному и поэтому столь для меня чуждому, почти токсичному и неприемлемому. И я никогда не приму её ощущений и вызванных моею рукою желаний на свой личный счет, никогда их не почувствую и не соберу тонкими нитями алой боли в свою персональную коллекцию будущих побед. И сейчас я вижу так глубоко и ясно не её волнение, не её остановку сердца с обомлевшим дыханием... не к её горлу прикасаются мысленно мои пальцы, оплетая нежным захватом более бледную и тонкую шейку... и не она втягивает немощным всхлипом глоток моего кислорода из моих легких в свои под давлением моей ладони... И я действительно прекрасно знаю и чувствую, что и как надо делать... делать это с тобой... с моей любимой сладкой девочкой...
Сколько надо пройти шагов, пропустить сердечных ударов и совершить полноценных вздохов, чтобы переступить эту грань, осознать и испытать всеми глубинами надорванной сущности насколько это всё в тебе живое, сильное и реальное... насколько реальна ты сама и всё то, что казалось когда-то недосягаемым и невозможным. Увидеть и прочувствовать то, что в принципе нельзя? Сшить, стянуть в одно целое прошлое, настоящее и будущее, слиться с тобой в безумном ритме наших сердец, дыхания, чувств и импульсов через непреодолимое расстояние канувших в небытие лет, пережитых мгновений и эмоций, которые всё это время были единым и неразрывным, были нами – одной живой пульсирующей красной линией нашего единого сердцебиения.
Да, это была ты и только ты! И пусть хоть кто-нибудь попробовал бы убедить меня в обратном! Ты и ожившая чёрная материя спящей бездны... эпицентра нашей ещё не мёртвой Вселенной...
Я знаю, моя девочка, потому что только я могу ТАК тебя чувствовать, мгновенно пьянеть только от соприкосновения твоей и моей кожи, ощущать её нежную прохладу или воспалённый жар в сладких волнах окутывающей эйфории, глубже, чем это вообще возможно. Я знаю, как... знаю, как к тебе прикасаться, как усиливать или ослаблять давление своих пальцев, губ и языка на всех участках твоего тела, самого эрогенного и чувственного, реагирующего такими несдержанными ответными желаниями только на моё физическое и ментальное воздействие... Бл**ь, я даже чувствую, как ты спускаешь и течешь, даже не дотрагиваясь к тебе там... И ты хочешь только меня, ждешь только меня... дышишь только мной!..
Господи... я чувствую это, ЧУВСТВУЮ ТЕБЯ! До нестерпимой боли, до агонизирующей остановки сердца!
Да... всего лишь легкий удар, или вернее дразнящий шлепок, с последующим скольжением полосок кожаных хвостов по всему изгибу руки. Амелия вздрогнула скорей от неожиданности, чем от того, что почувствовала. Её сейчас крыли такие приливы зашкаливающего адреналина, что порежь я её настоящим скальпелем, она бы и тогда ничего не осознала и не ощутила... Зато я знаю, как чувствуешь ты... Как всхлипываешь, задерживаешь дыхание и... ждёшь... ждёшь моего последующего действия... моего прикосновения или усиливающегося сжатия пальцев на твоем горлышке с одновременным ударом флоггера по животу наискосок... И его полосы действительно соскальзывают щадящими (пока!) мазками по твоей пока еще бледной коже продолжением моих кончиков пальцев. Я ощущаю их ласковое движение по твоему телу, как если бы сам оставлял все эти немеющие отпечатки собственной рукой: и их томительную негу, и силу захлёста, вложенных моей ладонью в новый удар почти неосознанно и спонтанно по ребрам твоей груди под ключицами.
Ты выдыхаешь громче, не успев задержать дыхания или больше не в состоянии контролировать свое тело, а может просто не хочешь. И тебе мало... ничтожно мало, как и мне, едва не до слёз и дикого желания разрыдаться и взмолиться.
Я знаю, моя ласточка, как и то, что это только начало? И я действительно могу и хочу дать тебе куда больше... намного больше... утопить тебя в этом... в этой сладкой красной эйфории, в своей исполосованной грубыми шрамами и рубцами чёрной любви!.. Вшить тебе их под кожу с каждым ударом, расписать красными нитями живой пульсирующей истомы и откровенного вожделения по всей поверхности эпидермиса, ещё глубже! Болезненной отдачей ментолового холода в нервы, в кости, в сжимающиеся мышцы сердца... Растворить осколками одержимого исступления в кипящем токе крови, в венах, артериях, наполнить тебя этим всю, до краев... своей болью, наполнить собой, своим чистым безумием и пережитыми мгновениями нашей разлуки... Чтобы ты пережила все это сама, прочувствовала, впитала, выжгла физическими шрамами в сознании и в самом сердце и... попросила ещё!
Впиться пальцами в твою кожу на спине, оставляя наливающиеся красным алым линии по всему стану от копчика и до шеи, вбирая в собственную руку твою ответную дрожь, воскрешая в памяти и на рецепторах нежный рельеф твоего гибкого тела, нещадно захватывая спутанные пряди золотой гривы у самых корней волос в сжавшийся кулак на затылке, над шеей... Направляя твой взгляд на себя в свои глаза! Бл**ь! Я хочу это увидеть! Прямо сейчас... после стольких лет персонального чистилища! Я должен... должен это увидеть, должен это почувствовать! Заглянуть туда, куда был закрыт доступ для кого угодно, только не для меня!
Более ощутимый удар, сладкой вибрацией в ладонь, зудящей спиралью по пальцам и обратно... Сколько я их уже сделал, отмеряя следующий и очередной захлест с каждым разом четче и глубже, почти не чувствуя напряжения в интуитивно расслабляющейся кисти руки? Алекс был прав. Мне не надо было даже смотреть в его сторону, чтобы прочесть в его взгляде одобрение и убедиться насколько я был близок к правильной постановке нанесения ударов и какие ощущал возможности раскрывающихся передо мною перспектив. Нравилось ли мне всё это, погружаться ещё дальше, ещё ниже... пропускать через пальцы и сознание затихающие вспышки удушающей боли и направлять её ток в твою кожу, в твою кровь?
Я ещё сам не знал, что это было и что испытывал на самом деле... она попросту меня поглотила, вернее... засасывала клетку за клеткой, эмоцию за эмоцией, удар за ударом, разливаясь в моих собственных венах вскипающим энергетиком живой эйфории. Я впитывал её тактильные искры нервными окончаниями, вкладывая её силу и направление в разворот/замах запястья, пропуская через жесткую рукоять плети, через полосы её хвостов, как продолжение себя самого, своих рвущихся на волю демонов, освобождаясь и... забирая обратно!.. Всасывая, поглощая твои ответные порывы: всхлипы, содрогающееся тело, интуитивное желание свести бедра вместе, непроизвольно выгнуться, несдержанно порывисто выдохнуть и даже застонать.
Смотреть и выжигать, выцарапывать острием скальпеля по чистым кадрам своей памяти проступающие розовые полосы на твоей чистой бледной коже, на бедрах, животе, руках и груди... Менять угол и силу воздействия удара плети, прописывать желанным ответным импульсом при её соприкосновении с твоими сжатыми сосками, холмиком лобка... опухшим половым губам и клитором. Ощущать разливы собственной боли в чувствительных клетках твоей уязвимой сущности, самыми сладчайшими вспышками томной неги, мириадами микро кристаллов в поры твоих эрогенных зон. Быть, стать, слиться в одно целое... в одну общую сумасшедшую боль, в одну тонкую красную линию, невидимую струну, дрожащую в унисон нашего слитого дыхания и стука сердец, чью мелодию и звучание можем слышать только мы одни!..
