- Нет, всё нормально. Может слегка устал... или не слегка... – неужели он думал, что я сейчас ему расскажу всё, что успел пропустить через собственное сознание и тело за прошедшие минуты чистейшего безумия, допустить к той части своей жизни, куда не пускал никого и временами даже самого себя... к тебе?
Это мое... только мое и особенно сейчас!
- Теперь я могу идти? Я выполнил свою часть сделки? Мы квиты?.. – неспешно перевел взгляд к лицу Лекса, впервые не испытывая при встрече с его сканирующими глазами ни волнения, ни подкожного страха, ни абсолютно никакого беспокойства по поводу его способностей заглядывать в тебя и видеть намного глубже, чем кому бы то ни было другому. Я прекрасно знал, что на этот раз у него ничего не получится. Дальше моей застывшей радужки и суженных зрачков он не пройдет. Всего лишь отражение поверхности мнимой пустоты – зеркальная гладь защитного блока, за которой кипело и переминалось бездонное море живой боли и... вопящей, сгорающей заживо, агонизирующей любви...
Этого не должен видеть никто! НИКТО! Даже ТЫ!!!
Возможно он и сам не ожидал от меня подобной реакции, вернее, её полного отсутствия. Слегка свёл брови, настороженно разглядывая мое абсолютно бесчувственное лицо.
- Ты уверен, что всё в порядке?
- Да, в полном! Такси уже наверное приехало... – просто смахнул с плеч его руку, практически неосознанным движением, одновременно разворачиваясь и делая несколько ровных неспешных шагов к центру залы, намереваясь пройти всё расстояние до дверей выхода в одном сдержанном и сверхспокойном темпе... не оборачиваясь назад!
- Так ты сейчас домой? В Леонбург? К сыну?..
Нет, Алекс не бросился за мной следом, не попытался на последок встряхнуть за плечи и выбить из меня ответы на мучавшие его вопросы. Может он действительно знал и видел больше, чем показывал... это же была его идея с этой гребаной сессией.
- Да! – надеюсь, моего короткого чёткого ответа для него было предостаточно?
- И что ты собираешься теперь делать? Дэн! – он повысил голос, на время забывая о лежащей рядом в трансе Амелии. Плохой признак, Лекс, волнение на лицо! – Ты знаешь, что ты будешь там делать?
- Знаю, Алекс, знаю! – можешь не переживать на мой счет.
Не только знаю, но и чувствую, вижу, слышу и держусь за неё изо всех сил, вцепившись мертвой хваткой зубами и когтями.
ТЫ ведь тоже её слышишь? Ощущаешь?
Теперь я не просто тебя держу, теперь это больше, чем одержимая зависимость... Ты тоже часть этого, и без тебя я не войду в её черные воды, в её бескрайнюю бездну! Да, она всегда была частью меня, была мной и на этот раз я не только это осознал и прочувствовал, я наконец-то понял, что это было на самом деле.
Да, моя девочка! Я знаю, что хочу и чего всегда хотел... Взять тебя на руки, по настоящему, в живую, твоё беспомощное обнаженное тело, прижать тебя к груди, затянуть твой напуганный взгляд в свои глаза, окутать своим теплом, волей... болью, выстраданными днями и ночами, накрыть своей прочной живой клеткой всю, с головой; забрать, скрыть, спрятать... сделать тебя частью своей жизни, по настоящему! Заставить дышать, думать, хотеть и существовать только мной... Вернуть тебя! Да, бл**ь!!! Сделать то, что должен был сделать сразу пять лет назад в Эшвилле – не дать тебе дойти до такси!..
Теперь я знаю и чувствую, знаю, что и как никогда! Она мне это показала, ТЫ мне это показала, дала ощутить через тебя, увидеть и понять, что это реальность! Мы всегда были одним целым и это ничем не убьешь и не перечеркнешь, ни прошлым, ни настоящим... ни будущим! И наша вселенная никогда не умирала, просто без твоего света она не могла дышать и гореть. И все эти годы я чувствовал не её агонию, а её неподвижный едва пульсирующий анабиоз.
Обещаю, любимая, она снова оживет и снова будет пылать сжигающим чистым пламенем первозданного Абсолюта в нас обоих – во мне и в тебе, в твоих венах, в твоем упрямом и непокорном сердечке! Я сам, собственными руками заполню тебя ею до самых краев! Заберу у жизни и смерти, у всего твоего прошлого, в котором не было меня, у всех, кто был частью твоей жизни без меня, всех кто наполнял её все эти годы! Заберу и сожгу каждого в твоей памяти, в отпечатках и пережитых чувствах, вырежу ножом, сцарапаю ногтями, выгрызу зубами! И если не поможет... убью тебя сам, лично! Голыми руками! Нет, не сразу! Медленно, очень медленно и... сладко, пока не начнешь меня умолять об этом сама на коленях и в слезах! И я сделаю это, обещаю... убью и воскрешу по новому и буду воскрешать снова и снова, пока сам не сгорю в этом дотла... вместе с тобой! В нашей багряно-огненной Вселенной – в нашей кровавой боли и чёрной любви!
Ты ведь её тоже сейчас чувствуешь и всегда чувствовала, да? Хотя и пытаешься делать вид, что ничего не осталось, что это обычные фантомные отголоски нашего мертвого прошлого. Нет, девочка моя, то что является частью тебя, является тобой, невозможно ничем заглушить и тем более изъять из себя. Ты не избавилась от меня, и даже если и пыталась, то не смогла... Если такое и реально, то только через смерть... нашу общую смерть!
Да, я знал... может не так четко и определенно, как буду знать уже через несколько часов, дней, месяцев и лет, или в момент, когда сомкну свои пальцы на твоем горле буквально, в своем рабочем кабинете, глядя в твои широко распахнутые шокированные глазки; но тогда мне хватило и первых обрывочных образов, застывших перед моими глазами объемными картинками осязаемой реальности. Тогда мне хватило тебя, самой острой и живой боли, вскрывшей все мои шрамы и затянувшиеся раны одним точным вымеренным ударом. Отрезвляющего ощущения ментоловой анестезии на всех кровоточащих рубцах и болевых каналах, её красных нитей, алой пунктирной строчки на разорванных лоскутах моей агонизирующей сущности. Нет, они ещё стенали, сочились рубиновой ртутью выжигающего яда, рвали и резали меня на куски вдоль и поперёк, рубили кости и скручивали в тугие жгуты мышцы и нервы… Но впервые меня не перегибало и не бросало лицом в пол от желания взвыть и убиться. Она мне этого не позволила… держала до последнего!
Наполняла мою кровь своим чёрным эликсиром. Ширилась и питала мои раны новой и совершенной болью – болью, стимулирующей мои мускулы, тело и сознание абсолютной силой. И я больше её не боялся, хотя и понимал, что ей будет мало меня одного. Рано или поздно она потребует своей жертвы за свой священный чёрный дар. И я не смогу ей отказать и тем более отступить, да и не захочу. Это будет всецело только мой выбор… мой и ТВОЙ!
Да, Эллис, да, моя девочка! Именно ТВОЙ! Рано или поздно ты это осознаешь сполна.
И я это сделаю, войду в её бездонные топи с тобой на руках, и она поглотит нас навечно в эпицентре своей ненасытной чёрной дыры, как когда-то сделала со мной, с моей любовью к тебе, сделала меня собой!
Я знаю, милая, по началу это всегда страшно… но только в самом начале. Просто надо привыкнуть… совсем немного… привыкнуть, что она будет всегда, во мне, в тебе, в нас… будет нами одной единой пульсирующей болью, нашей общей болью… нашей вечной тьмой…
