Fuck! Ещё один почти такой же, но с чуть измененной тональностью, разворотом и силой. Меня продолжало трясти нарастающей дрожью и разливающейся по суставам дикой слабостью, пока до меня наконец-то не дошло, что это были... обычные ножки-фиксаторы на очень тугих раскладных петлях. И ты всего-навсего закреплял ими к полу, тот самый предмет, который выкатил из смежной комнаты.
Боже, как я ещё окончательно не тронулась умом и не свалилась без сознания, особенно, когда эти щелчки и удары вдруг прекратились, и я услышала приближающийся стук подошв твоих фирменных туфель о паркет за несколько мгновений от моего окончательного срыва в эту бездну. И сильней всего, я дернулась именно от твоего прикосновения, от накрывшей меня твоей тени, от скользнувшей по моей воспаленной коже вязкой патоки твоей уплотнившейся тьмы через твои пальцы.
- Тише, моя девочка! Ничего плохого не случилось... я рядом... это всего лишь я... - как будто ты не знал, что со мной происходит, и что как раз этого ты и добивался! Довести меня до подобного состояния! Чтобы наслаждаться и сытиться моей панической лихорадкой, немощными жалобными всхлипами и бессмысленными попытками вывернуться и отпрянуть от тебя. Меня хватило всего на несколько секунд, мои страхи и подкожная паника деформировались под твоими пальцами в абсолютно иную, угодную ТЕБЕ форму. Тебе ничего не стоило перенастроить меня на желаемую волну одним лишь бархатным громким шёпотом, движениями твоих рук и твоей оплетающей тени.
Господи, ты действительно опустился за моей спиной на колено, чтобы тебе было удобней расстёгивать ремень на моих запястьях. Но я все равно почти не чувствовала, что ты делал из-за сомлевших мышц и суставов на обоих изгибах своих локтей, в отличие от твоего дыхания и твоей усилившейся в тысячи раз близости. Мне хотелось разрыдаться во весь голос только от того, что ты наконец-то меня развязывал и... прижимался щекой к моему затылку, приняв вес всего моего резко обмякшего тела на себя.
Неужели мне больше не придется изо всех невозможных сил удерживать эту гребаную позу покорности?.. Ты же теперь не заставишь меня так сидеть? Пожалуйста... Я больше не смогу!
- Всё хорошо! Тише, тшшш... ничего страшного не происходит... я тебя держу... Расслабься, просто расслабься.
А вот теперь я реально не понимаю, почему так хочется рыдать, еще сильнее и во весь голос и одновременно терять остатки здравого разума под атакой противоречивого ощущения запредельной эйфории. Твоя неожиданная нежность, убивающая забота и убаюкивающая ласка – твои тёплые ладони (пусть в этих треклятых перчатках) растирающие мои обездвиженные руки массирующими движениями от плеч и до самых ладошек. И только потому, что я ни черта не вижу, само ощущение твоего физического воздействия на моей онемевшей коже, в мышцах и даже в костях было подобно самому гиперчувствительному разливу тягучей патоки пульсирующих и выжигающих искр твоих фактурных трений и касаний. И это на самом деле реально сводило с ума и продолжало возбуждать, не смотря на то, что я совершенно не могла пошевелить ни руками, ни ногами. Хотя не знаю, чем больше меня топило, прикосновением твоих ладоней или осязанием тебя всего. Я как будто реально тонула в тебе, в твоем живом тепле, и в самом сильном неуязвимом теле моего ласкового палача.
Ты завел мне руки вперёд, потратив почти несколько минут на то, чтобы размять и растереть на них затекшие мышцы и суставы, заставив опереться о твое плечо и грудь, прижаться виском к твоей твердой скуле и щеке. И я уже была готова умереть в таком состоянии прямо здесь и сейчас, лишь бы оно не прекращалось... лишь бы ты снова не начал этот прерванный кошмар и не сорвал с меня живьем кожу очередным смертельным трюком своих изощренных, заученных наизусть манипуляций беспощадного садиста.
- Эллис, я же просил тебя, расслабься... – о, господи! И как же мне это сделать, когда твой звучный тёплый голос опаливает мне ушко, проникая под кожу и череп на виске согревающим скольжением, вибрирует внутри моих дрожащих легких и в бешеном стуке сердца. Когда ты практически и полностью накрываешь собой, буквально затягиваешь внутрь своего горячего живого кокона, обнимая обеими руками и ещё крепче прижимая к себе. И мне до одури хочется вцепиться в тебя, не смотря на то, что ты запретил мне это делать!
Но кто знал, что это не те объятия? Что ты попросту поднимаешь меня на руки, подхватываешь, как пушинку, отрываешь от земной гравитации и притягиваешь к своей на несколько сладких и до боли коротких секунд. И я практически не успеваю этого осознать, понять и определить, поскольку абсолютно не соображаю, где теперь находился верх и низ, и в каком я вообще положении. Даже если бы ты перевернул меня вниз головой, я бы и этого не поняла. Ты стал моей единственной точкой самого сильного притяжения, моей засасывающей черной дырой. И инстинктивно схватившись дрожащими пальчиками за лацкан твоего пиджака, я навряд ли испугалась в ту секунду, что упаду... ведь это было бы просто нереально!
Несколько шагов в неопределенную неизвестность с окончательной потерей всех возможных ориентиров, кроме одного единственного – тебя! С ужасом принимая тот факт, насколько сильно я теперь боюсь потерять его, потерять такое осязаемое и самое желанное тепло твоей близости, твоих рук и твоего тела. Хотя теперь мне ничего не стоило поднять собственную руку к своему лицу и содрать с глаз эту долбанную повязку, увидеть наконец-то (а не только чувствовать) тебя и куда ты меня несёшь. И кто мне скажет, почему я так этого и не сделала?!
- Эллис, разожми пальцы, я тебя не уроню... держи руки на бедрах!
Ты же не можешь сейчас требовать от меня такого, в моем состоянии и после всего, что ты уже сделал, после тех ласковых слов и нежных прикосновений! Или теперь так будет всегда, теперь это станет одним из самых безжалостных орудий твоих смертельных пыток?
Боже, нет, я не хочу! Не сейчас! Только не сейчас! Не надо! Делай что хочешь, говори, что посчитаешь нужным, только не отпускай, не лишай возможности прижиматься к тебе и чувствовать тебя так сильно и остро! Зачем ты убиваешь меня теперь еще и этим? Отнимаешь от своей груди и опускаешь на поверхность разверзшейся черной пустоты, на твёрдый почти жёсткий холод мертвого ничто. А я даже не могу поддаться собственному ответному импульсу, вцепиться в тебя ещё крепче и по настоящему, и не потому, что боюсь упасть или провалиться в эту бездну, а потому что не хочу терять тебя, самой близкой и головокружительной связи с тобой!
И я не сразу успеваю осознать, что происходит, что именно я чувствую под своей спиной, под обнаженной кожей, и почему мне кажется, что если ты уберешь свои руки, отпустишь меня, я тут же сорвусь, упаду с очень большой высоты. Разобьюсь на хрен, всмятку, в одну сплошную пульсирующую кровавую рану, нескончаемую боль с живым сознанием Эллис Льюис.
- Эллис, успокойся... это всего лишь спинка раскладного кресла. Все хорошо. Расслабься и дыши... спокойно и глубоко. Я рядом. Только я...
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я четко осознала и прочувствовала, что это действительно была очень устойчивая и крепкая опора – упругая и плотная лежанка, обтянутая холодной тугой кожей. Но едва ли я могла при этом определить иными ощущениями, собственной спиной и ягодицами, какой именно она была формы и размеров, не говоря уже о высоте. Тем более ты поставил мои трясущиеся ноги на низкие ступени (приподнятые под небольшим углом над полом), мало чем напоминающие подножку-подъем гинекологического кресла. И при этом ты ни разу не убрал своих рук, не дал мне окончательно провалиться в этот ужас, не позволяя думать о чем-либо другом, кроме как о тебе. Удерживал моё сознание и особенно тело прикосновением своих ладоней, проводил лёгкими, невесомыми поглаживаниями и успокаивающими ласками по бёдрам, вздрагивающему животику, центру груди и даже шее.
