Это все было неправильно, я не такая. И ты не можешь меня доводить до такой недостижимой точки одержимого возбуждения изощренной росписью настоящей сжигающей на хрен все чувства и желания боли, этими жуткими приемами хладнокровного Черного Хирурга.
Но тебе ничего не стоило убедить меня в обратном, в действенности всех твоих манипуляций и действий… опустить меня еще ниже, резко сбросив на десять метров вниз и тут же поймав на свои руки… причем буквально.
Я не поняла, что ты такого сделал, но спинка под моей головой плавно опустилась еще ниже, и я на самом деле ощутила, словно падаю… вот только куда? Вверх или вниз?
У этого безумия будет окончание, или ты еще и не начинал? Только разогревался?.. Только-только собирался погрузить свои искусные пальцы в мой расплавленный мозг, в плоть и в разум, как это делал с моим телом, его ощущениями и моими ответными импульсами. Вначале резануть по коже острой физической болью стеком, а потом натянуть ее тугую леску на своих ласковых пальцах, задевая самые неожиданные чувственные точки и каналы и сразу же перекрывая еесильнейшими вспышками ненормального возбуждения. Как и сейчас… в эту самую секунду, прикоснувшись к моему скулящему от болезненных стонов ротику гладкой упругой поверхностью головки своего члена, очертив ею каждую мою дрожащую губку, чтобы я смогла прочувствовать его форму, определить что это и… тут же ударить по всем перетянутым эрогенным узлам выбивающим разрядом шокирующего осмысления. Я сама не поняла, как застонала теперь не от болезненного жжения твоего удара, а от выжигающих на моих губах пульсирующих искр греховного вожделения, от соприкосновения с твоей нежной чувствительной плотью. И я интуитивно потянулась за ней сама, едва соображая, что делаю, буквально и до сих пор задыхаясь. Прижавшись кончиком языка к тугой натянутой уздечке центральной бороздки головки и лизнув ее до самой впадинки вершины.
Как же ничтожно мало надо для того, чтобы меня накрыло моментально и полностью, прожгло по интимным зонам всесминающим напалмом, от оплавившихся в голове нейронов и до бешеных ритмичных сокращений в клиторе и вагине. Только почувствовать на своих губах и языке вкус, запах, и рельеф твоего члена и меня уже практически начинает трясти, топить, душить и затягивать раскаленной сетью остервенелой похоти. Сразу же толкает рефлекторно и неосознанно вперед, импульсным порывом обхватить его губами или позволить твоей руке направлять его движением по моему лицу, дразнить меня его скольжением по моему жадному ротику, всей его длиной, пропуская по рецепторам моего языка и наполняя мои ощущения (и не только в воображении) его вызывающей упругой фактурой, подвижной шелковой кожицей, вздутыми дорожками извилистых вен и центральным швом у самого основания… Боже… Даже прижаться прохладной и более переминающейся мошонкой с грубой жесткой кожей к моим раскрытым губам, чтобы я могла ощутить ее тяжесть и оставить на ней мокрый след своего извивающегося язычка.
Все, это был предел. Особенно когда ты провел всем стволом эрегированного члена по влажным створкам моего ненасытного рта обратно до головки, тут же скользнув ею по поверхности моего языка вглубь, к жаркой помпе гортани, под мою верхнюю губку. Бл**ь. Меня мгновенно накрыло, прожгло, закоротило по всем контактам превышенной подачей эрогенного тока, когда вся его объемная твердая плоть заполнила, чуть ли не до основания вакуумную полость, и ты сделал несколько плавных толчков по ее бархатным глубинам, практически уже коснувшись небных миндалин. Может я была под таким взводом и на таких превышенных дозах адреналина и поэтому не ощутила никакого ответного рвотного спазма? Или само положение моей запрокинутой головы с растянутой шеей облегчало принятие твоего самого возбуждающего органа с его сводящими с ума погружениями уже не меньше чем на половину от всей его длины? Как же мне хотелось большего, почувствовать его всего, еще глубже, и не только у себя во рту. Чтобы его щадящие (пока) толчки по моему языку не только отражались фантомными ударами в моей спускающей киске, а буквально доставали упругой пульсирующей головкой до самой шейки матки.
— Расслабь мышцы горла. — ощутить обхват твоих обнаженных пальцев на моем выгнутом горле, одновременно с твоим звучным приказом и скольжением члена в моих зажатых губах? Трижды fuck.
Я готова была заскулить в полный голос, из-за того, что не имела возможности свести ноги и сжать бедра, зажать ноющие половые губки и клитор, чтобы кончить. Это невыносимо. Меня уже выкручивало, как одержимую бесами… ДА. Твоими бесами, твоим смертельным вирусом, инфицировавшим мой разум и тело этой неконтролируемой похотью. И мне уже было плевать, что ты мне прикажешь или, что захочешь со мной сделать, главное, чтобы это был ТЫ, и только ты. И чтобы это ты вытворял все свои извращенные фантазии с моей растерзанной тобою сущностью и с моим издыхающим за тобой телом.
Расслабить горло, чтобы почувствовать головку твоего члена еще глубже? Ох, бл**ь…
Да что со мной такое, почему оно не останавливается, а разрастается еще больше, выдавливает из меня последние атомы здравого рассудка, заполняет тобой, этой дикой порочной жаждой? Царапает, растирает и стимулирует с каждым твоим глубоким проникновением в мой рот, с движением твоих пальцев и ладони, с их самым сверхощутимым скольжением по моему телу — от шеи и ключиц прямо по центру груди и живота, по пылающему "рубцу" от стека. И я почти ее уже не чувствую, она растворилась в этих плавящих искрах ненормального возбуждения, слившись в одно целое и неразделимое — в сладкую боль и греховное наслаждение. Ты наполнял меня ею, вливал в кожу и нервные окончания с новыми, более быстрыми и ритмичными толчками члена в кольце моих губ и с далеко не нежным обхватом-сжатием второй руки на полушарии моей правой грудки. Ты как будто атаковал меня сразу с нескольких позиций: еб*л мне ротик, накрывал лобок, половые губки и влажную растертую тобою же вульву своими теплыми фалангами, одновременно затягивая в горячий вакуум своего рта сосок с вершиной всего холмика груди. И мне было уже мало даже этого. Задыхаться, выгибаться, трястись от каждого трения-скольжения головки твоего пениса по моему языку; плавного, едва не ленивого давления твоих пальцев или их невесомого соприкосновения с воспаленным клитором, опухшей нежной кожей складок перевозбужденной киски и вагинальной впадинки; или заскулить от прикуса твоих зубов вокруг ареолы моего соска с последующим снятием их болезненных отпечатков узорной акупунктурой горячей влажной змейки твоего бархатного "клинка".
— Да, бл**ь, так, моя сучка. Покажи, как ты этого хочешь, насколько тебя заводит мысль мне принадлежать. И как ты течешь от осознания, что это твое истинное место — у моих ног, и твое горлышко принадлежит только мне, только под мое личное пользование, — я даже не уловила сиплую хрипотцу в твоем напряженном голосе, хотя его низкие частоты ударили по моему слуху и нервным каналам не менее сильным разрядом, чем смысл твоих произнесенных фраз.
Ты перестал насиловать мой сосок своим губами и языком, но только не мой рот и не мою киску… Хотя в этот момент я уже практически не успевала улавливать ни одного из твоих действий, я уже растворилась в них полностью, превратившись в одну оголенную эрогенную мышцу. И не важно, где ты меня касался, я поглощала в себя эти движения, толчки и возбуждающие приливы абсолютно всеми клетками своего пылающего тела. И когда ты ударил меня стеком по распухшей дольке правой половой губы, я закричала совсем не от боли и не от испуга… боже всевышний… Я была готова поклясться, что уже сама этого хотела. Хотела, чтобы ты меня ударил и по более чувствительной зоне. Потому что умирать от желания кончить с твоим членом в своем влагалище перешло в самую дичайшую манию всей моей жизни. Уж лучше выбить ее физической болью, или на время заглушить, чем сходить с ума от осознания, что ты меня сознательно лишаешь этого.
