Почему ты меня не добил? Не позволил сорваться и окончательно захлебнуться в тягучей черной патоке твоей засасывающей шоколадной тьмы?
— Встань. Поднимись на ноги… Эллис, ты меня слышишь?
Ты наверное меня спутал с кем-то из своих бывших (хотя, кто сказал, что бывших?) нижних сучек, которые выполняли беспрекословно и на раз все твои четкие приказы? Прости, Дэнни, но я в твоей Теме без пяти минут со вчерашнего вечера. И я не подписывалась на подобные отношения. Что-то не припомню всех этих пунктов в том трудовом контракте.
— Эллис.
Да что со мной не так? Я ведь должна была осесть на пятки, вцепиться скрюченными пальцами в бортики ванны, зажмуриться, завизжать, устроить грандиозную истерику века. А вместо этого пытаюсь преодолеть ненормальное головокружение с обжигающими глазную сетчатку приливами кипящей крови и адреналина, подтянуть трясущиеся руки к краям акрилового резервуара и сделать самое невозможное для меня сейчас… подняться. Я действительно спятила? Или на меня так воздействуют твои щедрые хозяйские ласки? Их сминающие цунами, разбивающие мое тело и здравый рассудок очередным сокрушительным ударом раз за разом, стирающих мою немощную сущность в красную пыль, размазывая ее по черному дну твоей всепоглощающей бездны.
Не думаю, что в те секунды я вообще соображала и понимала, что делала, и, главное, как. Я только чувствовала эту зудящую, раскачивающую вибрацию циклических приливов и замкнутого переменного тока поверх и внутри дрожащего тела. Возможно именно они и помогли мне встать на ноги, сделав нечто невероятное — влив в мои свинцовые конечности ощущение ложной невесомости и почти парения. Правда меня поочередно то придавливало ко дну ванны, то тянуло вверх, будто я и вправду находилась внутри какой-нибудь центрифуги.
Да и ты не дал мне и пары минут на подобную роскошь — сбежать из твоей реальности хотя бы на несколько ничтожных мгновений. Перекрыл собой все пространство белой комнаты, заслонив длинный портал к размытому стеклу большого яркого окна, окутав мой взгляд и разум совершенной картинкой божественного лика и бездонных когда-то столь чарующих глаз. Сейчас их притяжение усилилось во сто крат. И я готова была утонуть, захлебнуться, раствориться в их живой засасывающей тьме, если бы ты позволил мне это сделать без единого шанса на возврат.
— Умница, — щедрая похвала из уст довольного хозяина? Или отрезвляющая пощечина по сознанию отупевшей Эллис Льюис?
Я снова не успеваю определиться с тем, что со мной происходит, что ты такого делаешь, что меня опять вырывает в эти гребаные сверхозязаемые пределы твоей беспощадной реальности. А может всему виною ты сам? Твои руки, твоя подавляющая близость, твоя живая клетка самого сильного и несокрушимого тела, объятий, в которых хочется спрятаться и укрыться от себя самой (и от тебя тоже).
Да, ты делаешь именно это. Окутываешь собой, хотя по началу я не чувствую, как ты накидываешь на мои плечи и спину широкое, нагретое на сушилке махровое полотно банного полотенца, пока к нему не присоединяется давление твоих широких ладоней, рельефные изгибы мускулистых рук. Ты пытаешься завернуть меня внутрь белой мягкой ткани, а меня непреодолимо тянет прижаться к твоей шее и плечу, прильнуть к твоей груди, зажмуриться и вцепиться с такой силой, чтобы ты не смог разжать моих изголодавшихся по тебе жадных пальчиков… никогда. Но в том-то и дело, мои руки оказываются в плену толстой материи полотенца, и ты пеленаешь меня внутрь нее, как куколку в белый кокон. И еще через несколько секунд подхватываешь на руки, вытягивая полностью из ванны. А все что остается мне при этом, немощно скулить внутри парализованного разума, поскольку в этот раз я не могу даже к тебе прикоснуться. Только ловить скудные мгновения объятий твоей титановой клетки.
Это нечестно. Пожалуйста. Можно я хотя бы прижмусь виском к твоей скуле? Вдохну глубже запах твоей прохладной кожи, соприкоснусь с ней и твоим гладким лицом своими?
Но теперь все происходит слишком и как-то быстро. Всего несколько глухих мощных толчков сердца о каменные тиски грудной клетки, и ты уже выносишь меня из ванной комнаты. Мой взгляд тянется вглубь спальни, вместо того, чтобы уткнуться в твою шею или грудь, перехватить эти несчастные секунды нашей физической близости, выкрасть у времени и особенно у тебя ложные ощущения защищенности и долгожданного покоя. И я не понимаю, почему перехватывает дыхание, стягивая легкие и коронарные артерии слизкими жгутами необоснованной паники. Я вижу только узкую кожаную подушку на полу где-то по центру комнаты, которая приближается к нам за считанные мгновения с каждым твоим последующим ровным шагом. И что-то мне подсказывает, что ты остановишься рядом с ней, а не пронесешь меня до самой кровати.
Я даже не удивляюсь, когда все так и происходит, так, как успело нарисовать и выдать мое воспаленное воображение.
Остановился, опустил меня ступнями на теплый паркет гладкого пола, практически сразу разворачивая спиной к себе и без лишних прелюдий снимая с меня полотенце.
— На колени. Пока на подушку.
Господи… когда же я привыкну к этому? Когда научусь отделять собственные чувства, желания и ощущения от твоей реальности? ОТ ТЕБЯ. От того, кто уже более десяти лет больше не был моим когда-то безумно любимым Дэнни. А самое главное… когда же я перестану ТАК тебя чувствовать.
Ну же, Эллис, это же не так уж и страшно. Стать снова на колени, в какую-то там по номеру очередную позу покорности, принять новую щедрую ласку или не менее сладкое наказание из рук своего любимого господина. Сама подумай, что лучше — ощущать его физические "удары" или оглушающие пощечины режущих на живую слов?
Дверь заперта. Ты в его клетке — в квартире, в комнате, в его руках, в его удушающей мгле. И то что ты не в подвале, не значит, что он не сумеет посадить тебя на цепи прямо здесь. Как и заткнуть рот кляпом. Скрутить так, что все пересмотренные тобою картинки на просторах интернета покажутся детским баловством с макраме. И не забывай, что именно ты сейчас чувствуешь за своей спиной, покрытой мурашками обмораживающего озноба и жара — его потенциальную силу, мощь, несокрушимое тело в десятислойном хитиновом панцире с кевларовой пропиткой. Все это, вместе с размеренным стуком каменного бездушного сердца, способно не просто тебя накрыть и поглотить одной цельной всесметающей волной за одно незримое мгновение — а буквально разорвать, смять, стереть в абсолютное ничто, забрать даже то, что ты сейчас испытываешь, отнять самое последнее, что у тебя оставалось… возможность надеяться и верить…
— Эллис, ты же понимаешь, что тебе придется это сделать. И вопрос не в том, что ты не хочешь… ведь как раз этого ты и боишься больше всего, того, чего хочешь на самом деле. И чем быстрее ты признаешься себе в этом, тем проще будет в будущем…
Легкое давление твоих теплых пальцев и ладоней на мои плечи, и я не понимаю, как начинаю опускаться вниз, не ощущая никакого внутреннего сопротивления. Откуда ты знаешь, на какие точки нажимать, чтобы вызвать во мне нежданный приток выбивающей слабости, желания закрыть глаза, подчиниться твоей сминающей воле, твоему защитному психофизическому кокону?.. Прижаться затылком к твоему животу и позволить твоим рукам оплести мое лицо, оставить на чувствительной коже щек, скул, подбородка и шеи следы твоих новых пульсирующих меток.
