Вот теперь я по настоящему задохнулась, практически завопив в полную глотку и вцепившись до одури пальцами и даже зубами в покрывало, а может даже подхватив под простынями край обивки матраца. Расслабиться и не сжиматься?
Боже правый, да я сделала это практически сразу, как только гладкий наконечник этой твердой и все еще холодной штуки вошел в меня, растягивая мышцы ануса режущим вторжением инородного тела, которое на ощущение казалось куда больше, чем пара сантиметров в диаметре. И чем дальше ты в меня его проталкивал, тем острее оно вызывало ответное желание вытолкнуть его из себя обратно. Слезы хлынули из глаз рефлекторным потоком, будто были давно наготове и просто ждали подходящего для этого повода.
— Эллис, твою мать, прекрати дергаться. Ты делаешь этим хуже только себе. Расслабь мышцы. Сейчас же.
Я даже сперва не почувствовала, как ты обхватил ладонью второй руки мою шею под затылком, вместе с волосами сжав и надавив над трапецией и спиной, чтобы я не вздумала вскочить и не дай бог устроить что-нибудь тобою не запланированное. Может это немного меня охладило и заставило на время оцепенеть… в который раз довериться твоим знающим и одновременно насилующим меня рукам.
Ошейник, теперь еще и это гребаная анальная пробка… Я ни на что из этого нигде не подписывалась и уж тем более не давала своего согласия расширять и деформировать части моего тела. Это все твои обдолбанные тараканы. Я не хотела. Не хочу…
— Ну все… тише… Скоро все пройдет…
Бл**ь, какого хрена ты творишь? Не можешь просто ее загнать в меня на все три дюйма и оставить уже меня в покое, чтобы я уже наконец-то могла сдохнуть в полном одиночестве со всем этим восхитительным букетом пережитых впечатлений, ощущений и десяти тысяч оттенков черно-красной боли? Обязательно надо еще растянуть пределы своего нового вида всевластия с созерцанием своего тотального контроля? Довести меня до очередной грани чистого безумия?
И я действительно расслабляю мышцы анального прохода едва это понимая или делаю это на рефлекторном уровне, потому что ты не останавливаешься, продолжаешь вводить и вытягивать из меня стержень пробки, словно имитируя плавные движения члена. И при чем мне до сих пор казалось, что он далеко не маленький. И чем дальше ты продолжал это делать, тем быстрее сходили на нет недавние режущие толчки нестерпимой боли.
— Это все только на пользу тебе, для новых и более глубоких ощущений. Удовольствие с анальной стимуляцией может быть не менее сильным, чем с вагинальной, а в двойном сочетании, превосходить все прежние пережитые впечатления.
Я еще тихонько всхлипывала или сглатывала слезы, но они явно схлынули с недавней вспышкой рези-ожога процентов на восемьдесят. А еще через несколько секунд я практически забыла, что только что плакала и мечтала вцепиться в твое горло зубами и ногтями. Теперь по моему телу разливались заново воскресшие приливы сладкого озноба и неописуемой эйфории. Анал пульсировал и саднил под совсем иной, стихшей и резко сменившейся болью. И каждый из твоих последующих плавных толчков внутри его растянутых стенок будто затягивал или наполнял недавние "трещины-разрывы" горячей патокой блаженной истомы, проникая еще дальше и глубже, задевая соседние мышцы вагины и даже точку Г неожиданными отражающимися ударами вспыхнувшего возбуждения.
Теперь я дрожала определенно не от страха и желания вырваться, как и дышала — часто и порывисто, сдерживая совсем иные стоны и всхлипы. Еще немного, и я точно начну подмахивать навстречу твоей руке и просить куда большего.
Господи, да что со мной? Что ТЫ творишь со мной? Когда же ты остановишься?
— Со временем, я буду менять пробки на большие размеры и возможно с другими формами. Все, что требуется от тебя, просто их носить в себе и даже спать с ними. Всегда. Здесь, на улице и на работе. И за пределами этой квартиры тебе придется следить за ними самой. В определенные моменты вынимать и вставлять обратно собственными пальчиками — мыть, вытирать, смазывать и все остальное. Думаю, с последним у тебя не должно возникнуть каких-либо трудностей.
Я не знаю, как ты это понял или почувствовал, но стоило мне окончательно расслабиться под твоими руками и массирующими проникновениями анального стержня, как ты неожиданно остановился, проделав последний толчок пробкой на всю ее длину до упора и накрыв вход ануса ее круглым "колпачком"-основанием. Мне лишь пришлось жалобно всхлипнуть, неосознанно вздрогнуть под этим сладким "ударом" оборвавшейся эйфории, отрезавшим меня от твоих сильных ладоней, сминающих мою немощную волю и тело окутывающим теплом твоей защитной близости. Я не могла поверить, но ты не просто оставил меня в этой убогой и далеко не изящной позе униженной рабыни, не позволив мне кончить или хотя бы дойти до этой возможности, ты в прямом смысле этого слова отходил от меня к центру комнаты. Ты бросал меня одну.
— А теперь поднимись с кровати, спустись со ступенек и развернись ко мне лицом. Я знаю, тебе очень хочется сейчас кончить и возможно это желание будет теперь постоянным, но, боюсь, тебе придется потерпеть. Эллис, поднимайся. Но не с колен.
Лучше бы ты все-таки меня убил. Потому что растертое твоими пальцами и пробкой болезненное возбуждение не собиралось так быстро сдавать своих лидирующих позиций. И стоило мне сделать какое-либо даже незначительное движение нижней частью тела или напрячь там мускулы, как оно усиливалось под зудящим внутренним давлением на стенки ануса, мгновенно рикошетя ответными спазмами рефлекторных сжатий в не менее воспаленное влагалище. И кажется, слезы так и не прекращались, может лишь ощутимо сбавили свою интенсивность.
Пожалуйста. Довольно. Хватит. Я уже все поняла. Дай мне хотя бы несколько несчастных минут, чтобы отдышаться. Я устала. И это уже явный перебор. Или на хрен добей или прижми к себе и успокой. Остановись хоть на десять минут.
Может подняться с матраца было и не так уж сложно, но дрожь в теле похоже только усилилась, стоило мне перенаправить остатки сил в позвоночник, шею и руки. И спускалась (вернее сползала) со ступеней трясущимися коленками я уже куда медленнее и осторожней, чем взбиралась по ним до этого. И судя по всему, только так я и могла теперь передвигаться. Цепляться скрюченными пальцами в матрац кровати, задерживать дыхание, замирать едва не каждую секунду, пропуская мощный выбивающий ритм сорвавшегося с тормозов сердца по всем уголкам онемевшего тела в такт пульсирующим притокам эрогенного воспаления. Возможно благодаря этим физическим и кроющим с головой убойным ощущениям мне и удалось совершить невозможное — сползти на пол и кое-как развернуться к тебе лицом.
— Подложи подушку под коленки и можешь осесть на голени и пятки попой. Поза покорности номер один. Помнишь?
Наверное собственные слезы и свет из окна направленный в твою спину не позволили мне с первого раза разглядеть твое лицо и детали всей фигуры. Но это длилось недолго, как и мои скудные попытки спрятать собственный взгляд на подушке подвинутой тобой в мою сторону. Ага, меня сильно заботит и волнует этот гребаный кусок силикона и кожаной обивки, или скорее мои манипуляции с ним. Взять его обеими дрожащими ручками, притянуть к себе, запихать его край под коленки, которые уже попросту не слушались и не хотели отрываться от пола.
