Это было одним из моих самых убойных пережитых ощущений этого дня, граничащего с убийственным шоком осознания, что я находилась в каких-то трех мгновениях от собственной смерти. Если это был ярко выраженный побочный эффект на нервной почве от твоих игр с моим разумом и телом…
Ты накрыл меня со спины своей гребаной тенью буквально через несколько секунд, как я успела добежать до толчка. Бл**ь, у меня даже не было сил простонать в ответ, выдавить из себя жалобную мольбу, чтобы ты оставил меня в покое хотя бы сейчас. Это уже слишком. Я не хотела, чтобы ты еще смотрел за мной, когда я находилась в подобном состоянии.
Но разве тебя может что-то удержать, тем более на твоей территории и в твоей квартире, протягивая руки к твоей персональной рабыне?
Наверное слезы с твоим появлением и сверх заботливым касанием к моим плечам хлынули из меня неконтролируемым потоком самого банального истеричного срыва. Это был предел. И я уже не хотела останавливаться, как и сопротивляться всему, что ты со мной сделал, тому, чем меня который час крыло, душило и выбивало по всем контактам. Хрен с тобой. Любуйся плодами рук своих, придерживай мне волосы, меня. Только, бога ради, умоляю, не режь своими треклятыми монологами о том что и как я обязана тут делать. И особенно сейчас.
— Все, тише. Успокойся… Эллис, дыши. Не забывай дышать.
Господи, если бы ты просто обнял меня в эту секунду… прижал и банально укачал в своих руках, в своем защитном коконе моего Дэнни, я бы точно сделала все, о чем бы ты меня после не попросил.
Но похоже ты и без того прекрасно знал, что делать в подобных ситуациях (и почему я этому не удивляюсь?). Помог мне сесть на подставленный круглый табурет, через пару размеренных движений поднес к моим губам стакан с водой, разбавленной несколькими каплями зубного лосьона на ментоловой основе, проигнорировав мою попытку взять его в свои трясущиеся ручки. Я все-таки прополоскала свой рот, как и хотела, а ты протер мне лицо и даже руки одним из намоченных полотенец-салфеток, заставив под конец хорошенько в него высморкаться.
— Ты слишком напряжена и через чур эмоционально и глубоко воспринимаешь все к сердцу. Я же говорил и не раз, что не собираюсь делать с тобой ничего аморального или того, что тебе может не понравится. Прекрати себя накручивать, ты же не хочешь все дни, проводимые здесь, сидеть на успокоительных таблетках?
Откинув использованное полотенце в раковину, присел напротив меня на корточки, слегка влажными и прохладными пальцами обеих ладоней обхватив мне лицо и чуть ли не всю голову… направил мой взгляд прямо в свои глаза, практически насильно насадив на их бездушные клинки без возможности отвернуться и хоть как-то ослабить силу и глубину их проникновения.
Боже, сколько можно. Хватит меня мучить и резать. Неужели ты не понимаешь, ЧТО ты со мной творишь подобными манипуляциями?
Но в том-то и дело, ты не просто понимал — ты знал, чувствовал и жаждал именно этого. Играть на моих натянутых нитях тонущего сознания, разрывающегося на бесформенные лохмотья тлеющего рассудка, накручивая и пропуская через свои пальцы все мои мысли, желания и чувства… скользить острейшими лезвиями своих черных скальпелей по дрожащим струнам моей агонизирующей сущности, всего лишь перебирая и впитывая их холодной хирургической сталью вибрацию моих страхов и скулящей боли. Тебе же не могло такое не нравиться, да? Ты же за этим меня сюда и заманил. Чтобы твоя любимая жертва добровольно шагнула в твою гениальную ловушку и глядя тебе в глаза безропотно позволила твоим рукам защелкнуть на ее шее твой именной ошейник. И я тоже это чувствую и особенно сейчас, когда ты погрузил в меня до упора свои чертовы клинки безжалостных глаз, натянув до максимального предела каждый нервный узел и болевой канал, оплел невидимой липкой паутиной своей проклятой ненасытной тьмы… О, да. Я очень и очень глубоко ее ощущаю — ее остервенелое ликование с непомерной жаждой высосать остатки моего жалкого подобия Эллис Льюис до основания через тебя — через твой взгляд, твои руки и твою окутывающую близость.
Если ты так меня ненавидишь, тогда сделай этой. Просто убей. Я не хочу этого видеть. Я не хочу этого чувствовать. Чувствовать тебя ТАКИМ.
— Эллис, будь умницей. Расстраивая меня, ты ничего мне не докажешь и не добьешься, а можешь только усугубить свое положение. И я прекрасно осведомлен о всех видах и стилях психологических манипуляций. Возможно сейчас ты и на грани обострившейся паники, и мне придется снимать ее лекарством в любом случае, но в будущем… постарайся взять себя в руки. Как и впредь не использовать подобное поведение в надежде меня разжалобить или что-то еще.
Ей богу, лучше бы ты надавал мне пощечин или накричал. Так бы я хоть что-то в тебе прочувствовала кроме твоей гребаной отмороженной апатии и бесчувственной тьмы, вытягивающей твоими пальцами и глазами последние молекулы моих сегодняшних сил. И чем больше ты вкладываешь в свои действия и касания заботливой нежности и щадящего тепла, тем быстрее меня подрезает по сухожилиям и суставам моей ответной выбивающей слабостью с желанием закрыть веки и мгновенно скончаться.
Но ты не отпускаешь, ни на мгновение и не на миг. Удерживаешь на самых тончайших гранях, заставляешь мое сердце биться под прямым массажем твоих пальцев, разгоняя по венам свой черный эликсир моей новой жизненной зависимости, моего нового кислорода и смысла моего нового существования. Доза за дозой, из часа в час, секунда в секунду… Ты все просчитал… да. Поэтому не удивлен и не напуган. Ты прекрасно знал и знаешь, до чего ты меня мог довести. Потому что мечтал все эти годы именно об этом.
Сопротивляться, использовать подобное поведение в целях манипулирования тобой? Ты должно быть шутишь. Мне бы зацепиться хоть за что-то, чтобы хоть как-то не свихнуться и, боюсь, твой взгляд, безупречное лицо моего персонального хладнокровного киллера (ах, да, моего Хозяина и Господина), не самый из лучших вариантов. И особенно твои последующие объятия. Еще совсем недавно я могла в них спрятаться и пусть на несколько жалких секунд, украсть несколько миллиграмм твоего живого тепла и воскрешающей близости, но только не сейчас. Сейчас твои руки были наполнены силой твоей тьмы, скрыты под ее черным экзоскелетом непробиваемого защитного панциря, и я ощущала в тебе только ее. Она отрезала тебя от меня.
Ты снова отнес меня в спальню, и я впервые смогла закрыть глаза в тщедушной попытке провалиться в щадящее забвение, наивно надеясь отключить чувствительность своего нагого тела. Как и где? В твоих руках? Прижимаясь к твоему плечу, груди и животу? Слушая, пропуская, впитывая каждым спазматическим ударом собственного сердца твои размеренные шаги, любое рефлекторное сжатие твоих мускулов и скольжение твоей ревнивой тени по моей коже? И меня продолжало мутить, как и царапать изнутри по костям моими обезумевшими страхами мириадами ледяных игл.
Господи, я впервые хотела, чтобы это наконец-то закончилось, как можно скорее, и особенно с применением любого сильнодействующего транквилизатора. По другому я просто не успокоюсь. Не выдержу, не сейчас и не после того, что тут случилось.
Если ты меня оставишь здесь одну…
