Она вздрогнула, зашипела по моим рецепторам твоим осязаемым движением и вакуумом окружающего меня мрака. Я не то чтобы почувствовала, а скорее догадалась, как ты неспешно поднялся с кресла, делая несколько звучных шагов вокруг стоящей перед тобой на карачках Эллис Льюис, и как остановился, все так же рядом, впритык, не ослабляя ни на грамм давления своих клинков и натянутых нитей. И меня снова выбило то ли ощутимой вибрацией твоих шагов, слившейся с моей неутихающей дрожью, то ли приближением твоей чертовой необратимости в поверхностном прикосновении твоих пальцев к моему лицу.
— Ты ведь хочешь этого… — не похоже, чтобы это был вопрос, на который я смогла бы ответить хотя бы кивком головы.
Ты приподнял мне лицо легким нажимом под подбородок, будто и вправду заглядывал в мои глаза сквозь светонепроницаемую ткань повязки. Но кто знает, может ты на самом деле обладал такой способностью, ведь я же чувствовала твой взгляд и не менее сильно, чем мое тело вбирало твои движения, касания, голос и пульсирующую тень.
— Моя сучка хочет и ждет своего Хозяина. Послушная и покладистая сучка… — новый хлесткий удар точно в цель до идеального поверхностного рассечения незащищенной сердечной мышцы.
Я лишь беспомощно втянула холодный воздух "сквозь" зубы и перекладину кляпа между ними, благодаря всевышнего (и тебя тоже), что ты не настолько высоко поднял мне голову, и я не захлебнулась собственной слюной. Но мне с лихвой хватило иного спазма панического удушья, резанувшего по горлу и трахее щелчком металлического карабина в кольце ошейника.
Сколько? Две секунды на все про все? А я уже готова кричать, не понимая, из-за чего — из-за твоих слов, твоего бесчувственного голоса или твоих действий? А может из-за всего сразу? Неужели все это время я надеялась, что меня ждут ванильно-сиропные сценки из "50 оттенков серого": ты обмажешь меня фисташковым мороженым, завяжешь газовым шарфиком глаза и будешь кормить клубникой со льдом?
Слышу… нет… чувствую два твоих шага, когда ты отпустил мне подбородок и одновременно потянул за поводок, отмеряя и распуская его длину от моей шеи и до твоей руки. Меня слишком прошивает и колотит, буквально до основания, чтобы суметь определить куда именно ты отступил — прямо передо мной или в сторону. Я даже не пытаюсь думать о том, на кого или на ЧТО я сейчас похожа и как выгляжу в твоих глазах. Ты поэтому завязал мне мои, чтобы я не видела твоего лица и как ты на меня сейчас смотришь? Чтобы я не закатила истерики раньше времени, до того, как до меня дойдет смысл твоей извращенной игры? Сучка? Рет-Рлау? Боже… пожалуйста… только не говори, что тебе и вправду это нравится.
— …Ты меня слышала? Эллис?
А ты разве что-то мне говорил? Или я на несколько секунд выпала из реальности? Не удивительно, я же только и делаю, что последнее время балансирую на режущих гранях между твоим миром и спасительным забвением.
— Иди за мной… следуй за моими шагами и голосом… — за голосом или твоим гребаным поводком?
У меня дико кружится голова, а вместе с ней и все, что меня окружает (или что должно окружать в эти секунды). Спасибо глухой черноте и твоему мраку, потому что я только чувствую, как меня кренит и притягивает к полу или стенке центрифуги. И, слава всевышнему, я не вижу, как твоя комната пляшет перед глазами, но теперь я не могу определить где ты, вернее, с какой стороны звучит твой голос — сверху, снизу, спереди или сзади. Я еще не успела прийти в себя и до конца осознать (понять я даже и не пыталась), что же ты со мной опять сделал, а ты уже снова окунал меня головой в ледяной прорубь без кислорода в легких на десять долгих минут.
— ЭЛЛИС, — нет, не твоя отмороженная интонация раскроила сердечную мышцу новым рубцом, хотя, возможно, и она заставила меня скользнуть, не поднимая руки, трясущейся ладонью по твердой опоре паркета. Ты только что натянул поводок, намеренно, легким давлением, заставив меня это почувствовать… господи, на моем горле. Ты сделал это. Прогнал по моим сенсорам смертельным разрядом в сто тысяч вольт, убивая замертво, останавливая сердце, разум… разрывая изнутри на кровавую пыль и атомы…
Кажется, в тот момент у меня произошел провал памяти или провал во что-то еще. Я не помню, как, когда и почему… была ли это я или кто-то другой? Ты что-то мне говорил или я только ощущала гул, тональность и вибрацию твоего голоса внутри своей головы, лишенный смысла, растворяющий остатки моего сознания, подобно кислоте? И было ли мне на самом деле так страшно? И почему это закончилось так скоро? Как тебе удалось вернуть меня обратно?
— Можешь встать пока на колени.
Ты никуда и не исчезал… это был тотальный провал в твою тьму, в тебя. Ты был везде. Поэтому я растерялась и временно "отключилась", позволив моему телу прожить последние минуты на чистых физических инстинктах и условных рефлексах. Оно и следовало за тобой, тупо, интуитивно, подчиняясь твоему голосу, натяжению твоих нитей и поводка в твоих ленивых пальцах. Оно дышало только теми порциями воздуха, которые ты выделял мне с такой садистской скупостью, отмеряя их с точностью до миллиграмма и как раз столько, сколько бы хватило продержаться моему мозгу — не впасть в кому от кислородного голодания.
— Не торопись… — твоя величайшая щедрость?
Я вообще не ощущала, что делаю и уж тем более, что делала до этого, куда и каким чудом доползла на четвереньках по паркету, оставляя и тут же растирая коленками след своей слюны. Я просто шла за тобой, как ты и приказывал… твоя послушная, тупая сучка тянулась за рукой, голосом и тенью своего Хозяина, которые она так боялась потерять и упустить в этом прессующем все нахрен мраке звенящей пустоты и абсолютного ничто. Возможно ее трясло и у нее не было сил оторвать от пола ладони — она переставляла их не поднимая, потому что иначе могла упасть. И сейчас она так же боялась изменить позу, ее же качало, мутило от дикого головокружения и безумного желания разрыдаться. Ты унижал ее, наслаждался ее безвольной покорностью, а она продолжала цепляться за твою близость, как за единственный спасительный трос, благодаря которому еще могла дышать и существовать в твоей реальности.
Короткий всплеск щенячьей радости, болезненная вспышка кратковременной эйфории-счастья — твоя теплая ладонь обхватила ее личико и ты сам настолько близко к ней встал, что ее тут же потянуло за невесомым прикосновением мягкой шерсти твоих брюк. Боже… она уже была готова прижаться щекой и губами (не будь сейчас в ее рту кляпа) к твоим лакированным итальянским туфлям.
— Ну, давай, моя девочка. Вставай. Не бойся. Я тебе помогу. — ты действительно не врал, и она доверяла тебе, совершенно не думая для чего ты вообще устроил эту прогулку по комнате, чтобы уже через несколько метров разрешить и самому помочь ей подняться на трясущиеся ножки…
Перехватил мою правую руку, когда я кое-как оттолкнулась ею от пола, качнувшись корпусом назад и едва не упав то ли опять вперед, то ли назад или куда-то еще. Ты удержал меня своей опорой, собой. И возможно в тот момент я почти окончательно пришла в себя… а может мне просто это показалось.
— Не спеши… вот так… умница… — второй ладонью подхватил меня под локоть левой руки, а я с такой отчаянной жадностью цеплялась за пальцы твоей правой кисти, будто боялась того неминуемого мгновения, когда потеряю их осязание и живой рельеф.
