— Ты ведь ждала именно этого? Терпеливо и покорно, принимая наказание с полным осознанием своей вины, понимая, что ты уже ничем не можешь ее загладить, а только надеяться… ждать и надеяться на две заслуженные меры воздаяния — на боль и наслаждение, — последние слова ты прошептал прямо мне в волосы, над кромкой влажной от слез и пота тканью повязки… и пальцы твоей второй руки (без перчатки) накрыли мою истерзанную киску прохладным компрессом нереального ощущения.
Вот когда я взвыла по настоящему и во весь голос, затряслась всем телом, как под прямой подачей в вены и под кожу десяти тысяч вольт эрогенного тока. А ты и не думал останавливаться, как и прерывать этой пытки ни на мгновение, словно в ней и заключалась основная цель твоего истинного наказания. Наоборот, чуть усилил и надавил на влажные и очень горячие лепестки вульвы, заскользил подушечками невыносимо нежных пальцев по их пылающим складкам от вагинальной щелочки и до отекшего от сильного прилива крови клитора. И… о, боже. Они запульсировали еще надрывней и болезненней, врезаясь ответной вспышкой сладкой судороги в перенапряженные мышцы влагалища. И они настолько онемели и распухли, что я почти не различала фактуры и рельефа твоей ладони, но тем чувствительней и нестерпимей воспринималось каждое из твоих движений.
— Осталось только проверить, как ты усвоила один из самых главных пунктов Протокола. Ты ведь хорошо его запомнила?
Бл*дь. Нет. Не сейчас. Не когда в моей голове взрываются термоядерным облаком уцелевшие сферы моего здравого рассудка. И тем более не в момент погружения твоих пальцев в мою обильно спускающую и нереально воспаленную вагину. И конечно тебе надо было сразу же скользнуть по ее окаменевшей мышце, продавить по самой эрогенной точке, чтобы вырвать из моего пережатого горла хриплый стон, а тело вскрыть сильнейшим разрядом сладчайшей истомы. Я даже не поняла, сколько ты ввел в меня пальцев, но очень остро ощутила их глубокие толчки с влажными звуками их упругих и жестких ударов внутри и снаружи. И ты прямо как назло сильнее давил и растирал точку Г, будто хотел, чтобы я буквально залила своими соками не только поверхность перевозбужденной киски, но и внутреннюю часть бедер до самых коленок.
— Кончать только с разрешения Мастера. С моего разрешения, Эллис.
Fuck. Я уже ни хрена не слышала, что ты говорил, меня топило, плавило и разрывало мощными кольцевыми сжатиями невыносимого блаженства. Я даже не могла закричать, только беспомощно тянуть воздух, цепляться скрюченными пальчиками в ножки станка и лететь на сумасшедшей скорости в черную бездну твоей треклятой тьмы.
Боже, ты и не останавливался, не делал никаких пауз и не давал мне ни секунды на передышку. Атаковал и продолжал трахать пальцами мою киску, жестко, глубоко и только в том темпе, со стимуляцией лишь самых эрогенных зон влагалища, от которых у меня окончательно мутнел рассудок, а от первой вспышки мощнейшего оргазма отделяла всего пара толчков твоей же руки.
И как мне не кончить? Господи. Я уже не могу. Она уже режет меня первым кольцом разрывающейся спирали…
Но я не успела. Ты словно выцепил меня на ее крайней точке в самый последний момент, вытащив из меня пальцы и… соскользнув ими к клитору, накрыл пульсирующую вершину не менее воспаленной интимной зоны. Как я не дернула ногами? Бл*дь. Как я вообще умудрилась в этот вечер не покалечиться?
— Ты меня слышишь, Эллис? Ты будешь кончать, только когда я тебе разрешу, — несколько круговых нажимов по растертому клитору и меня срезало первой волной оглушающего оргазма. И ты не стал дожидаться, когда через меня пройдет весь спектр греховной эйфории, уже на третьей вспышке отнял ладонь от моей кончающей киски и… на четвертой ударил по вульве и промежности сильным шлепком. Настолько сильным и звонким, что меня приложило моментально, выстрелив ледяной шрапнелью вдоль позвоночника, до затылка и обратно — во влагалище и в клитор. И кажется, я кончила во второй раз, хотя щемящая резь острой боли перекрыла большую часть последних ощущений.
— Похоже, ты так и не поняла, о чем я тебе говорил. Сколько раз нужно наказать непослушную сучку, чтобы она начала слушаться своего Хозяина? — да как ты вообще догадался, что я кончила? Я же не кричала, не билась об стол в судорожных конвульсиях. Или ты уже настолько хорошо изучил меня вдоль и поперек, что тебе и не требовалось проявления внешних доказательств в драматическом исполнении? Достаточно прошедшей по моему телу спазматической дрожи определенного характера, окаменевших мышц и… усиленной аритмии в вене над клитором?
— Еще раз? — сильный, звонкий, реально выбивающий удар-шлепок по всему холмику правой ягодицы той самой ладонью, которой ты только что меня вые*ал, да такой тяжелый (еще и ощутимо влажный от моих же вагинальных соков), что меня приложило сразу же, до приступа… эрогенного удушья. Господи, я буквально чувствовала, как на моей и без того алой попке (изрисованной полосами кожаных хвостов флоггера) медленно и осязаемо проступает более темный, почти бордовый след от твоей пятерни. Но не это настолько глубоко шокировало и рвало на атомы мое тело с контуженным сознанием, а то что боль от данного удара вместе с предыдущим — по клитору и вульве — врезалась своими распускающимися шипами красных бутонов в мои интимные мышцы, обостряя затихающие волны оргазма и распаляя с прежней силой сексуальное возбуждение, словно оно и не думало спадать до скончания вечности. Резало, щемило, впивалось невидимыми иглами, кристаллами и огненными искрами в стенки моего спускающего влагалища и в не менее бурно кончающий клитор.
— Что я тебе говорил, Эллис?
Все. Я не знаю, в какой из этих моментов ты это сделал со мной — окончательно утопил в вязкой жиже изголодавшейся тьмы своего одержимого безумия. Разорвал мои легкие и сердце ее смертельными дозами черного энергетика. Может когда зачерпнул второй рукой, что оставалась в перчатке, мои волосы на затылке, стянув их в кулак в перекрученный жгут и запрокидывая мне голову ласковым натяжением прядей на себя — к своим губам? Или когда твоя первая ладонь соскользнула с моей пылающей ягодицы (которую ты сминал почти целую минуту, растягивая-растирая по ней пальцами смешанной болью недавних ударов и нестерпимым наслаждением, разливающимся по телу и вагине нереальной истомой)?
— Кончать только с моего разрешения. Когда я прикажу, — я уже почти не разбирала твоих слов, хотя твой голос врезался под череп выжигающим напалмом — мгновенной отдачей по всем эрогенным узлам, расплавляя кожу, рассудок и вскрытые нервные окончания своей кипящей ртутью. А я только и могла, что немощно и беззвучно скулить, трястись, цепляться-поджимать пальчиками рук и ножек… и захлебываться твоей гребаной вязкой смолой живой ненасытной тьмы.
— Ты меня слышишь? ЭЛЛИС? — да, бл*дь. Пока еще слышу, но уже не пониманию, потому что твои пальцы снова накрывают мою киску…
Нет. О, боже. Ты скользишь по залитым моими соками складкам вульвы гладкой головкой своего члена: от вагинальной впадинки до клитора и даже чуть ниже, до точки расхождения половых губ. А меня трясет так, будто ты втираешь-разгоняешь своим каменным фаллосом дополнительные тысячу ват эрогенного тока в мои и без того перенапряженные интимные мышцы.
