— Ты до сих пор не поела? — скользнувший по твоему обомлевшему личику безэмоциональный взгляд Мэндэлла-младшего впервые вызвал едва не ликующее облегчение. И после того, как он прошелся по нетронутым тарелкам на столовой тележке, ответной паники так и не последовало.
Только пришлось поспешно глотать недожеванную овсянку с хлебцем и запивать их ананасовым соком, поскольку они застряли где-то на полпути к пищеводу, угрожая обосноваться там надолго.
— Я… — опять старательно сглотнула, — Я не успела.
Если он что-то сейчас скажет по этому поводу, слезы радости поменяются на истерические рыдания.
— Хорошо, у нас еще есть в запасе несколько минут.
Несколько минут? Fuck. Ты же до сих пор не знаешь сколько сейчас времени и пасмурное утро понедельника второй недели ноября вряд ли чем тебе подскажет. Хотя сомнительно, чтобы кто-то начал тебя отчитывать за опоздание на работу, тем более, что твой главный работодатель стоит прямо напротив и уже через секунду делает целенаправленные шаги в сторону тележки. Откатывает ее к камину и к подлокотнику кресла, усаживаясь на край кожаного сиденья в той самой позе, которую ты еще совсем недавно воспроизводила в своей красочной памяти.
— Пересаживайся сюда, на коленки. — "сюда" — это вялый жест правой руки двумя пальцами в пол между расставленными ногами в темно-синих брюках и лакированных туфлях из черной кожи.
И все-таки таблетки уже начали потихоньку действовать, пусть и не так сильно, как та субботняя, но теперь хотя бы не кроет бешеной аритмией. Волнение достаточно сильное, но для тебя это уже норма. Скоро ты вообще не будешь замечать всех этих сумасшедших накатов с выбивающей слабостью, потому что рядом с этим человеком что-то чувствовать другое — равносильно зачислить себя в ряды мертвых зомби.
Только в этот раз вместо зашкаливающего страха тебя наполнило совершенно новым и неожиданным ощущением.
Сесть у ног Хозяина? Получить возможность прижаться к ним, пусть даже в этом унизительном виде… А что в нем унизительного? Если не считать ошейника, ты сейчас мало чем отличается от любой другой девушки льнущей к ногам своего парня в подобной позе. Просто ты не имеешь права прикоснуться к нему руками, порывисто обнять за бедро и прижаться к нему что дури. Но в остальном… Да, ты голая — от макушки и до пят, он полностью зашит и упакован в брендовые шмотки (которые хрен где купишь даже в фирменных бутиках с пятидесятипроцентной скидкой во время сезонных распродаж). Контрастная картинка из теплых полутонов и глубоких теней, которыми так любит грешить Алисия Людвидж. Но именно эта мнимая близость, с волнительным соприкосновением к его живой клетке, пропускающей по твоей коже и костям глубоким разрядом черного энергетика, усиливала восприятие реальности и испытываемые ощущения в разы. Ты и вправду начинала думать и верить, что все не так уж и плохо, у тебя еще есть шанс получить нечто большее и ценное. И то что ты обладаешь столь особым даром ТАК чувствовать этого человека, значит это было не совсем проклятием… просто ты еще не знаешь, как им пользоваться и направлять его силу в нужное тебе русло.
— Можешь облокотиться спиной о мою ногу и сесть, как тебе больше удобно. — еще один незапланированный щедрый бонус?
Ты уже догадалась, зачем он это делал, накидывая расслабленным жестом на бедро над своим вторым коленом чистую салфетку и подтягивая ближе к креслу угол тележки. И ты действительно разволновалась так, будто во всем этом ритуале скрывалось не меньше сближающего интима, чем в раздевании или купании. Тем более теперь ты могла прижиматься к его ноге. Чувствовать его все это время физически.
— Надеюсь, таблетки ты выпила все. И ни одна из них случайно куда-нибудь не закатилась? — вопрос был задан скорее не с целью услышать ответ, а увидеть его, потому что в этот момент он протянул к твоему присмиревшему личику руку и приподнял его пальцами за подбородок в сторону своих зондирующих глаз. И то что ты слегка испугалась (скорее вынужденного и столь осязаемого слияния ваших взглядов) не позволило ему сделать ложного вывода или неправильного предположения. Он и в самом деле тебя читал, так же глубоко и на очень глубоком психосоматическом уровне, как ты ощущала его близость.
— Нет… я все выпила. — волнение не отпускало, но оно было абсолютно другим, почти сладким, почти забытым, дающим мнимую надежду на что-то большее. Возможно у тебя разыгралось воображение, но ты действительно увидела в его глазах и даже на лице тень чего-то мягкого, живого… родного… Призрачную тень твоего Дэнни?
— Просто… не могла есть… долго тошнило.
— А сейчас? Уже лучше? Тошнота прошла? — он на время отвел взгляд, но только для того, чтобы второй рукой подхватить со столешницы тележки фарфоровую пиалу с еще теплой овсянкой.
— Да. Намного лучше. Только… не думаю, что я смогу все это съесть…
Хорошая попытка и он оценил ее слабым намеком на сдержанную улыбку. И похоже вместо черной дыры над диафрагмой запульсировали искрящиеся лучики воскресшего солнышка (господи, а ведь тебе казалось, что оно навеки вечные скончалось вместе с большей частью Эллис Льюис).
— Здесь не так уж и много, стандартные ресторанные порции. Тем более вчера ты не ужинала. От голода тоже может сильно тошнить. — набрал неполную ложку каши и поднес к твоим осмелевшим губкам, подставив пиалу под подбородок. — И мы отсюда не уйдем, пока ты все не съешь.
— А если я лопну. Или из меня полезет все обратно, — почти с полным ртом рискнула высказаться своим "пугающим" предположением.
— Если не будешь говорить с едой во рту, ничего из тебя обратно не полезет. И ты съешь все до крошки… — он успел загрузить в тебя овсянкой уже третьей ложкой, внимательно наблюдая за всем процессом кормления и, главное, чтобы твой ротик не оставался подолгу пустым и мешал тебе говорить.
Поил он тебя тоже только из своих рук, хотя время от времени ты и тянулась интуитивно за стаканом с соком, особенно, если чувствовала острое желание запить. И ему на самом деле каким-то чудом удалось запихнуть в тебя всю еду, разве что не заставил в конце вылизать все тарелки до чистого блеска (хотя вполне и мог). И ты не лопнула, из тебя ничего обратно не полезло и дискомфортной тяжестью в животе тоже не придавило (может с теми таблетками ты приняла еще что-то от несварения?).
— Быть хорошей и послушной девочкой не так уж и плохо, да, Эллис? А временами даже приятно. — последние завершающие манипуляции, в окутывающем тепле любующегося взгляда довольного Хозяина: вытирает салфеткой губки и подбородок заботливым отеческим жестом, а от всех этих прикосновений (рук, голоса и глаз) тебя еще сильнее плавит пульсирующими протуберанцами разгоревшегося не на шутку сладкого солнышка. Еще немного и потянет в сон или к нему на грудь — свернуться урчащей кошечкой на его коленках. И черт с ней с работой и со всеми правилами протокола от Дэниэла Мэндэлла-младшего. Если есть хоть одна ничтожная возможность…
— Поднимайся. Встань у двери. Лицом к стене.
Солнышко резко свернулось надрывной помпой черной дыры под диафрагмой. Ударило не только по полному желудку. Перед глазами заплясали мутные лепестки красных и черных роз в довесок к аритмичному шипению в ушах и болезненной стяжке шокирующего удушья в горле. Кипящий жар или вымораживающий озноб? Или смертельная инъекция черного вируса в остановившееся сердце?
