По ребрам, по животу, косточкам таза… и лобку… Ты все же не удержалась и дернулась, стоило его большим пальцам очертить всю зону интимного треугольника до вершины схождения опухших половых губ.
"Эллис… я же просил… Расслабься" — просил? Когда это он тебя "просил"? Десять лет назад?..
Но ты уже ни о чем не думаешь, вернее, совершенно не соображаешь. Под его ладонями такое в принципе невозможно. Только терять рассудок и умирать, мгновенье за мгновением, касание за касанием, с каждой лаской и очередным проникновенным словом. Слышать его голос… снова, спустя столько времени… понимать, как тебе его не доставало не только последние годы, но и последние пять дней. Казалось, не важно, что он говорил и с какой тональностью, главное, лишь чувствовать, как его звучная вибрация просачивается в тебя, усиливая эффект прикосновений в десятки раз. Особенно, когда его губы практически скользили по твоему лицу, раздражая чувственную поверхность твоих собственных дрожащих губок дразнящим дыханием. А ты еще больше сходила с ума, ощущая невесомый шелк его сорочки и скрытый под ней жар нависшего над тобою тела (или самой ожившей тьмы) на своей груди, воспаленных сосках и животе. Пусть и недолго, всего несколько мгновений, но этого было достаточно, чтобы сжечь на хрен оставшуюся часть абсолютно не соображающего разума и растворяющуюся в его руках сущность Эллис Льюис.
"Перестань так напрягаться. Расслабь ноги и не вздумай сопротивляться…" — он должно быть шутит. Когда ты ему сопротивлялась? И уж тем более сейчас, когда его руки сместились на твои сомкнутые бедра, обхватив дрожащую плоть гибкими пальцами и частично проникнув в стык в нескольких микронах от промежности. Это не было насильственным давлением, но ты прекрасно понимала, что он не побрезгует его применить, как и оставить на твоей нежной коже несколько вызывающих гематом.
Дрожь или озноб усиливаются вместе с напряжением мышц. Может ты и хотела бы расслабиться, но не могла. Стоило лишь попытаться попробовать, как у тебя тут же начинали трястись коленки, охватывая нервной лихорадкой всю длину обеих ножек. Но его ладони творили во истину чудодейственные вещи, или скорее так и было. Ты же забыла, на что он был способен и во что ты превращалась в его руках — в горячий, податливый, мягкий воск. И ему не стоило никаких усилий раздвинуть твои бедра, раскрыть твою изнывающую от похотливого вожделения киску под щадящую прохладу окружающего воздуха. Ты и сама не ожидала насколько ощутимым и возбуждающим окажется этот момент, как заноет твоя вагина под "дуновением" ментолового потока на влажные складки вульвы и пульсирующий клитор, вырывая из твоего горлышка очередной несдержанный всхлип. Будто кто-то уже целовал тебя туда, расписывая по сверхчувствительным зонам невидимым холодным языком, пытаясь проникнуть в тугие створки вагинальной щелочки и заставляя спускать на него более обильной смазкой.
Но в том-то и дело, Он ничего подобного с тобою не делал, всего лишь придерживал твою ногу, когда приподнимал ступней над краем столешницы, чтобы потом опустить на теплый паркет пола и… пристегнуть к кожаному манжету на щиколотке карабин фиксирующего ремня к низкой ножке столика. Новый приступ удушающей (но не менее возбуждающей) паники последовал незамедлительно, сразу же за вторым щелчком второго карабина. Вот теперь ты снова была полностью лишена способности двигаться и проявлять хоть какое-то подобие к сопротивлению (можно подумать, ты когда-то и вправду хотела этого или могла).
Распятая или растянутая на "дыбе" в самой откровенной и беззащитной позе. Эксклюзивная игрушка, безвольная кукла и персональная сучка-шлюха в камере пыток своего любимого палача. От страха обычно должно выносить за пределы любых чувств и желаний, а тебя еще глубже топит в собственной похоти и в бесконтрольной одержимости умереть в руках своего беспощадного убийцы — умереть в клетке его смертельных объятий, скончаться под ударами его члена и быть раздавленной в кровавую пыль под самым желанным прессом его тяжелого и до невозможности сильного тела.
Господи, неужели только сейчас, впервые за столько дней вынужденного ожидания ты чувствовала себя по стоящему живой и цельной? Тебя воскресило его безумие? Он наполнил тебя своим черным энергетиком чистого сумасшествия, своей близостью и скрытыми желаниями изощренного садиста, монстра, кружащего над своей поверженной добычей зверя? Ты же не могла за столь короткое время окончательно лишиться себя. Как ему это удалось? Что он с тобой сделал за этот месяц (месяц? Эллис, бери более высокую шкалу — за годы)? Ты должна была его сейчас ненавидеть всеми фибрами души, кричать, визжать, биться в истерике, а не сходить с ума от желания под его пальцами, накрывших твою горячую истекающую порочным грехом киску теплым живым бархатом.
В этот раз из твоего горлышка вырвалось немощное скуление, а тело выдало неожиданную конвульсию, толкая на его ладонь и пытаясь зажать его кисть в тисках дрожащих бедер.
"Ты совершенно меня не слушаешь и не слушаешься, Эллис" — движение его руки не прекращается и вместо восприятия смысла его слов тебя накрывает эрогенным током при скольжении упругих пальцев по зудящим лепесткам вульвы. Он специально раздвигал половые губы и беспрепятственно "прощупывал" миллиметр за миллиметром интимные зоны налитой болезненным возбуждением киски. Медленно, нежнейшим нажимом на определенные точки и чувствительные мышцы, словно вгоняя расплавленную патоку в гладкую кожу клитора и упругих створок вагины и растирая ее поверх пульсирующей плоти вместе с твоими соками. Нет, не просто растирая и разгоняя новые судороги блаженного экстаза, а в прямом смысле вынуждая тебя спускать еще сильнее и обильнее, прямо на его пальцы. И все это под покровом черного мрака, без возможности вцепиться обездвиженными руками хоть во что-нибудь. Все, что тебе остается, только стонать в голос и прогибаться в спине, прикусывая до крови губы и… совершенно не зная, что он собирается делать дальше: довести до оргазма или что-то другое…
"Постарайся расслабить мышцы пизд*нки… Помнишь, Эллис? Кончать только тогда, когда я разрешу" — да, в тот самый момент, когда он скользнул сразу двумя пальцами в пережатую помпу влагалища. Как ты еще не забилась о стол, не выгнулась и не закричала? А он и не думал останавливаться, погружаясь до упора (и слава богу только длиной фаланг), надавливая уже изнутри на горячие, влажные, тугие стенки вагины, как самый настоящий гинеколог, без растирающих толчков и имитации фрикций полового члена. Только от его исследования из тебя еще обильнее текло, а желание ощутить вместо пальцев его каменный фаллос превратилось в одержимую манию номер один. Стоило ему сместить давление и массирующий жим на точку Г, ты уже больше ничего не слышала, не понимала и не чувствовала, кроме остервенелой похоти и нереальной эйфории надвигающего термоядерного взрыва.
"Эллис, ты меня слышишь? Не пытайся кончить, пока я не разрешу" — о чем он говорит? Или он опять пытается повторить тот безумный трюк с вашей последней воскресной сессии? И почему ты не начинаешь вырываться, когда тебя припечатывает к поверхности стола этой шокирующей мыслью? Почему задыхаешься под очередным движением его пальцев и едва не стонешь от бессилия жалобным скулением, когда они выходят из тебя, забирая часть сводящей с ума наполненности и осязания его твердой тьмы. Она буквально взвыла, накрыла твой выжженный рассудок своим первозданным безумием, царапая изнутри мышцы органов речи и нейроны подсознательных импульсов. Гребаная пустота, неконтролируемая похоть, мертвый холод, который преследовал тебя все эти годы даже в объятиях совершенно чужих рук — вымораживающий холод вашей когда-то умершей вселенной. Всего каких-то несколько ничтожных микромгновений от "желания" произнести эту унизительную мольбу: "Пожалуйста… Хозяин. Разрешите мне кончить… Войди в меня… ВЫЕ*БИ МЕНЯ"
