— Не хотел тебя расспрашивать вчера в субботу и этим утром, чтобы лишний раз не волновать… — даже так? С каких это пор его начало беспокоить, волнуешься ли ты после разговоров с ним или нет, и как ты отреагируешь в целом, если он вдруг решит обработать твою психику заранее, перед предстоящей сессией, походом на работу или в ресторан?
Ты даже вскинула голову, как от невидимой пощечины, теряя на время дар речи и ориентиры в окружающем пространстве.
Вы только-только отошли от лимузина по той самой аллейке, ведущей извилистой каменной лентой от пешеходного тротуара через газоны парка в сторону широкой набережной, вымощенной настоящим булыжником еще не известно с какого века. Стоило вам сделать несколько шагов от черного крайслера, как он тут же мягко скользнул шинами по накатанному асфальту и съехал с припаркованного места практически бесшумным направлением на несколько ярдов вперед. Судя по новой выбранной им точке временной остановки, идти вам придется по намеченному (не тобой) пути где-то не меньше двадцати ярдов (что тоже еще не факт). А пока вы пересекали парковую зону Солт-Ривер-Сквер (растянувшуюся вдоль набережной в целую милю) неспешным прогуливающимся шагом и тебе никак не верилось, что все это было не сном. Все это было чистой реальностью.
Неужели такое в принципе возможно? Вначале ресторан, теперь вот парк, будто судьба или жестокие боги, переутомленные вечной скукой и собственным совершенством, решили исказить вашу историю десятилетней давности на абсолютно новый и весьма извращенный манер. Ты шла под руку с Дэниэлом Мэндэллом-младшим, как если бы вы были здесь самой обычной парой (и для непредвзятого наблюдателя не обязательно связанной чем-то большим, чем простым дружеским знакомством) и вас впереди не ждало ни чего, кроме милой прогулки по парковой алее и набережной. Тем более окружающие вас деревья, невечнозеленые кустарники, цветники и особенно садово-парковые строения уж слишком просвечивали своими оголенными скелетами, чтобы намеренно искать среди них место для интимного уединения. Прижимать спиной к стволу векового вяза тебя определенно не собирались, как и шептать на ушко возбуждающие пошлости…
Эллис, ты еще здесь? Очнись, дорогая.
— Поэтому решил перенести этот разговор на более поздний срок и в более подходящее место.
И что теперь? Ты должна завилять хвостиком и радостно тявкнуть в ответ?
Тут бы хоть как-то сдержаться и не закашлять от очередного приступа аритмии.
Одно из двух, или этот разговор будет слишком тяжелым и данное место выбрано не случайно, или ты попросту и по привычке паникуешь, готовясь к самому худшему заранее.
— Разговор?.. О чем? — повернуть к нему лицо и взглянуть на чеканный профиль хладнокровного киллера оказалось намного сложнее, чем за несколько минут до этого в салоне автомобиля. Но еще сложнее было заставить себя произнести этот идиотский "риторический" вопрос.
— О прошедшей неделе. Вернее, о том, что ты делала и чего не делала в эти дни. — зато ему явно не составляло никакого труда и говорить и тем более посматривать на тебя при небольшом повороте головы. И тебе не очень это нравилось и особенно после поездки в лимузине.
Тональность его голоса не изменилась, скольжение ласкающих лезвий бесчувственного взгляда по твоему лицу тоже, но сейчас все было иначе — воспринималось, чувствовалось и пропускалось через нейроны и оголенные струны вскрытых им же эмоций абсолютно по другому.
Нет, парение уже давно закончилось, просто теперь ты зависла в мертвой точке на несколько долгих мучительных мгновений перед тем, как сорваться окончательно и безвозвратно.
— Что я не делала? — наверное, после ресторана и повышенного в крови алкоголя чувство смелости подскочило сразу на несколько пунктов. И новые дозы адреналина, казалось, еще сильнее распаляли скрытые инстинкты спавшего где-то до этого в глубоком анабиозе отчаянного камикадзе. — Я ездила на работу, я работала (или пыталась работать), возвращалась домой, изучала каталоги по оформлению домашнего интерьера, мебели; образцы ламината, дерева, керамической плитки, ковровых покрытий… Все как от меня и хотели.
— И ты была всем этим так самозабвенно увлечена, что вдруг очень кстати "забыла" о других не менее важных проблемах?
Он не перебил тебя намеренно, наоборот, выждал, когда закончишь свою оправдательную тираду и лишь затем все тем же ровным и сверхневозмутимым голосом припечатал к месту, как ту глупую мошку легким давлением ногтя к стеклу.
— Проблемах?
— Да, Эллис, проблемах. И если ты будешь повторять часть моих слов в форме "непонимающего" вопроса, менее актуальными они от этого не станут. Например, как одна из самых главных на сегодняшний день. Когда я просил тебя записаться на прием к доктору Воглеру? И разве Эвелин на протяжении всей этой недели не напоминала тебе об этом?
Ты чуть было не пропустила тот момент, когда вы прошли насквозь все десять (а может чуть больше) ярдов парковой зоны, спустившись на классическую диагональную кладку булыжника вдоль всей набережной на Солт-Ривер-Сквер. А ведь тебе так хотелось до этого спросить, почему это место называют Соленой Рекой. Ты потеряла эту возможность еще в самом начале, когда еще можно было самой задать направление разговора по более мягкому и беспороговому руслу. Или нельзя? Отсрочить такие вещи невозможно, потому что они слишком неминуемы, как тот необратимый фатум, занесший над твоей головой свой обоюдоострый двуручный меч.
Конечно, это еще далеко не смертельная тема беседы и не выбивающие из-под ног вопросы, но это не значило, что их не предвидится вовсе. У всего есть свое начало, а господин Дэниэл Мэндэлл-младший не привык довольствоваться малым.
А пока… ты еще видишь, куда вы направляетесь, чувствуешь под ногами изменившуюся поверхность "дороги", слышишь стук собственных каблуков и подошв о твердый булыжник (отражающийся тройными переборами гулкого сердцебиения по всему вытянутому струной телу)… ощущаешь, как подрагивают твои пальчики на внутреннем изгибе локтя человека, который все это время вел тебя в нужном ему направлении и в которого ты мечтала вцепиться далеко не одной рукой. И ты почти не заметила, как твое обескровленное лицо обдало мягким потоком влажного воздуха со стороны раскрывшегося во всей своей красе широкого русла Великой Эммы. Платиновый блеск живой мутной воды, который вскоре ты возненавидишь всеми клетками своей сущности, он еще долго будет стоять перед твоим пустым взором пульсирующей игрой двух стихий, даже когда ты провалишься в глубокое бессознательное состояние.
— Мне просто было некогда до этого… Чтобы записаться на прием, нужно подгадать подходящую под него дату в моем рабочем графике, а я сейчас не совсем еще разгреблась с тем, чем мне предстоит заниматься в предстоящие недели в Глобал-Вижн. И я уже молчу про оформление квартиры на Лайтвуд-Сквер, потому что кому-то в срочном порядке потребовалось, чтобы я занялась обустройством ее интерьера за рекордно сжатые сроки.
— По-твоему, использовать в данном обсуждении самые нелепые формы оправдания, да еще и усугублять свое положение недопустимой манерой поведения — это лучший способ защиты своих инфантильных проступков? На прием к врачу достаточно выделить около часа того же обеденного времени или полчаса рабочего. Уйти на несколько минут из своего кабинета и здания компании — это не такая уж и сверх невыполнимая задача. Уж тебе-то с твоим почти гибким рабочим графиком, связанным с частыми выездами на съемки и прочими дополнительными поблажками это вообще не идет ни в какое сравнение.
