— Ты уверен, что после вчерашнего, это самое благоразумное, что могло прийти тебе в голову?.. — не знаю, как вообще сумел произнести свой вопрос почти не дрогнувшим, но ощутимо осипшим голосом. И почему я просто не развернулся и не пошел обратно, а лучше сразу прямиком на выход из этого гребаного дома? Или на тот момент мне не хватило самых элементарных физических сил?
— Бога ради, Дэн, только не говори, что у тебя появилась новая фобия, — Алекс даже не обернулся, когда толкал створки дверей, явно иронизируя и поддевая своим скептическим диагнозом. — Если это и так, тогда самое время избавиться от нее на месте. Или хочешь, чтобы я переживал из-за тебя непомерным чувством вины весь остаток своей жизни?
Он развернулся ко мне, ненадолго приостанавливаясь через несколько шагов уже внутри открытой галереи. Это тоже была грубая шутка, но с иным контекстом, и она неплохо сработала, даже не смотря на его абсолютно бесчувственное по этому поводу лицо. Чувство вины и Александр Рейнольдз? Если бы Дэниэл Мэндэлл-младший не был его близким и лучшим другом, он бы с превеликим удовольствием послал бы того на все четыре стороны и прямо сейчас.
Как видно, он прекрасно знал, чем меня подцепить и выдернуть из кратковременного ступора. Я мог, конечно уйти, и не думаю, что испытывал тогда хотя бы каплю должного любопытства. И возможно я заставил себя сойти с места и пойти следом за Лексом только потому, что не заметил внутри комнаты чего-то, что могло стать вчерашним продолжением моего кошмара. Мы не в мистическом триллере, где за тобой могут сами собой захлопнуться двери и тебя самого затянуть на потолок ожившими цепями и крюками.
Уже где-то на полпути к центру огромного помещения я разглядел третьего участника нашего будущего шоу-представления — пока еще не обозначившуюся фигурку девушки в центре второй части залы. Я даже почти успел остановится, не понимая, почему ее присутствие задело таким неожиданным воздействием мое сознание и не ожидающие ничего хорошего натянутые предчувствия.
Я испугался? Чего? Того, что придется столкнуться лицом к лицу в этой комнате с кем-то еще, кто не знал меня и кого не знал я? И какого черта Алексу приспичило тянуть меня на свою возможную сессию с одной из своих клубных нижних? Можно подумать я не знаю, что с ними делают на всех этих станках, расставленных по периметру этой галереи.
— Дэн, это Амелия… Моя любимая, послушная и самая покладистая девочка…
Бл**ь, изменившийся голос Алекса и произнесенные его мягким баритоном ласковые эпитеты резанули меня посильнее, чем его самые жесткие и грубые оскорбления. Я практически не чувствовал, как продолжал идти, слишком медленно, словно собирался уже остановиться окончательно (а может даже развернуться и перенаправить свои шаги на выход из залы), задолго до того, как захочу дойти до основной сцены действий — к Рейнольдзу и к его… Сабе. К молодой красивой девушке, с точеной фигуркой фотомодели, стоявшей в эти самые минуты в прилежной позе покорности на коленках, на меховых шкурах ковра где-то по центру, перед той самой зоной "отдыха" дивана, кресел и столика… в нескольких метрах от камина…
Что именно меня тогда так шокировало, и что конкретно я испытывал на тот момент — страх, панику, психический шок или… легкое возбуждение? Нет, далеко не сексуальное… я не мог дать ему какого-либо точного определения. Пока еще не мог, как и не мог остановится окончательно, скорее по инерции продолжая сокращать между нами расстояние и не сводить оцепеневшего взгляда с Амелии и всех манипуляций Алекса. То, как он обошел девушку со спины, намеренно задевая и прижимаясь к ней ногами, как бы вскользь или "невзначай" приподнимая правую руку и вначале только тыльной стороной пальцев, а потом уже и всей ладонью скользнув невесомой лаской по ее лицу, дотрагиваясь только лишь подушечками пальцев чувствительной поверхности кожи на щеке, скуле, под подбородком… на шее…
Я чуть сам не дернулся, когда Амелия моментально отреагировала на это прикосновение (как впрочем и на все предыдущие) несдержанным тихим всхлипом, дернувшись всем телом и закатывая глазки. Fuck. Меня не надо было убеждать, что это всего лишь разыгранная передо мной показательная сценка. Я понял, что это не игра сразу же, как только увидел реакцию девушки и именно на физическом уровне. Как стянулись крупные ареолы ее сосков обнаженной груди и как натянулась сама кожа на идеальных полушариях, приподнимая их еще выше и особенно под накатами участившегося дыхания. Как задрожал ее животик и неосознанно сжались бедра в черных чулках. Я был уверен, что она взмокла еще до нашего с Алексом прихода, только лишь от одного чувства ожидания и предвкушения. И сейчас ее накрыло волной острейшего возбуждения куда и намного сильнее, под самым желанным для нее прикосновением — под рукой своего любимого хозяина. Не удивлюсь, если она спустила в эту секунду очень щедрой порцией вагинальных соков.
— Амелия, познакомься. Это Мастер Дэн. Он будет сегодня нашим желанным гостем.
Мастер Дэн? Я сперва даже не понял, как меня назвал Алекс. Похоже, я, как и Амелия, пребывал сейчас под воздействием весьма исключительного транса, частично спровоцированного действиями Лекса, частично вызванного собственными подсознательными импульсами, настолько глубокими и неожиданными, о наличии которых до сего момента не догадывался даже я сам.
Девушка вынужденно приподняла на меня свои огромные зеленые глазки с расширенными чуть ли не до самых краев радужки зрачками, и выдавила в ответ слабую улыбку, едва заметно кивнув головой (то ли в знак согласия, то ли приветствия). В ее взгляде не было ни намека на стыд, ни на вызывающую похоть или откровенный интерес. Если бы она так часто не дышала, чуть приоткрыв пухлые губки и не сдерживала изо всех сил эротическую дрожь с неуемным вожделением в своих немощных попытках сжаться, застыть и замереть, я бы решил, что она попросту исполняет роль тренировочного манекена. А после того, как Алекс нежным обхватом своей ладони оплел пальцами ее горлышко под подбородком и без какого-либо ответного сопротивления прижал ее голову затылком к низу своего живота, Амелию реально чуть не унесло в сабспейс раньше времени.
Сказать, что меня самого все это не захватило и не продолжало крыть собственными рефлекторными вспышками неожиданных эмоций и ощущений?.. Не сбивало сердце и дыхание, не обдавало по коже ментоловой стяжкой покалывающего озноба и онемения?.. Не вскрывало тончайшими лезвиями сопротивляющееся сознание с внутренними образами "забытых картинок"… объемных и не менее осязаемых движений, беззвучного дыхания, сладкой дрожи и затягивающего омута живых темных глаз… И я ничего не делал, чтобы самому задавить все это в себе, успеть удержать, спрятать, заблокировать. До того, как позволю твоим ласковым пальчикам заскользить по моим свежим пульсирующим ранам и воспаленным старым шрамам невесомыми касаниями невидимой паутины. До того, как увижу и почти с четкой ясностью твое личико и все его ожившие черты… вместо лица Амелии.
— Он будет просто наблюдать, как я и говорил до этого. Больше ничего…
Скреститься в этот момент со взглядом Алекса и заметить в его потемневших глазах часть собственной ожившей тьмы?.. Как будто он читал и понимал куда больше, чем я готов был признать. Почему я в это мгновение не отшатнулся и не рванул в ужасе на выход, из залы, из дома, за тысячу миль отсюда? Что меня удержало? Любопытство? Вряд ли. Я прекрасно знал (или скорее приблизительно), что он собирался делать, каким способом и для чего. Для меня это не было новым открытием, я знал о большей части подобных приемов не по общим представлениям из глобальной сети интернета или скудной художественной прозы.
