И чем дальше эти секунды вливались в мои вены, надрывной аритмией взбесившегося сердца, тем четче и глубже я испытывала эти сумасшедшие ощущения, окружающую черноту, твои ускользающие движения, вибрирующие молекулы и пульсирующие волны многослойного кокона твоей живой уплотняющейся тьмы.
И я на самом деле не понимала, где потолок, а где пол… ты не просто меня распял и повязал по рукам и ногам неразрывными жгутами своей изощренной психосоматической и психофизической клетки, ты погрузил меня и сознанием и телом в эту невесомость, оголив на изнанку мои нервы со сверхчувствительностью психики и тела, усилив и обострив их в несколько раз. Я прекрасно слышала и чувствовала буквально всей поверхностью эпидермиса твои передвижения, разве что теряясь в определении расстояния, но только не в сенсорной вибрации твоих обжигающих мыслей, эмоций и желаний. И я уже сама не понимала, чем меня так выбивало, страхом потери твоих прикосновений, или то что ты куда-то отходил в сторону, в неизвестном для меня направлении…
— Эллис, я уже сотню раз тебя просил… расслабиться… ну же.
Твои вернувшиеся шаги и мягкое бесшумное движение у моих раздвинутых ног… боже, всего в ничего от моей раскрытой промежности, горящей воспаленной киски. И я чувствую ягодицами почти полностью приподнятых над краем холодного "сиденья" кресла остужающую границу прохладного воздуха комнаты, понимая, что тебе ничего не стоит сократить ее или попросту стереть в абсолютное ничто. И меня начинает топить этим выжигающим разрядом, едва не трясти от его циклического тока, лишь от невесомого соприкосновения с невидимой паутиной близости твоих ног в нескольких микронах от моей возбужденного клитора и истекающей щелочки вагины. И я вскрикиваю, дергаюсь всем телом, когда охлаждающее движение надо мной неожиданно накрывается плотным оттиском твоей ладони в кожаной перчатке. И в этот раз оно было куда сильнее и шокирующей, как будто низ моего живота под твоими спокойными пальцами превратился в мягкий воск. Надави, продави по моей коже еще плотнее и глубже, и ты достанешь основание моих оголенных нервов вместе с внутренностями. И мне реально кажется, что я чувствую скольжение подушечек твоих фаланг насквозь, прямо по позвоночнику, внутри и снаружи, с бешеными спиралями неописуемой отдачи по стенкам того же влагалища и немеющей поверхности раскрытой перед тобой вульвы.
Самая блаженная и нестерпимая из твоих ласк, с пугающей резью стягивающих ремней на руках и ногах в попытке податься совсем немного вверх за тобой или сжаться. И я не пойму, чем меня так затягивает, глушит остатки здравого разума, превращая в одержимое тобою существо: твои чувственные касания или болезненное трение от жгутов, или и то и другое вместе?
— Будешь так напрягаться, ощущения притупятся, и не сможешь уловить самых глубоких и вскрывающих. И не забывай дышать… — о да, как раз в момент скольжения твоей ладони по центру моей груди, через несколько дюймов к шее с последующим обхватом-переплетением твоих нежных пальцев поверх моего горла.
Я перестала дышать и слышать дикий пульс своего сердца, когда их давление слилось с коротким свистом, разрезавшего воздух тугого и плотного лезвия неизвестного происхождения. Я даже сперва не поняла или не ощутила, как именно его длинная, гибкая и тонкая змея соприкоснулась со мной, скользнула по моей груди, ребрам и животу слегка наискосок коротким жалящим хлопком, оставив самый широкий и более ощутимый след на растертом соске. Всего ничего, несколько мгновений и ее фантомное лезвие резануло по оставленной полосе разгорающейся вспышкой настоящей физической боли, оставив напоследок вершину груди — вонзив в нее ошпаривающим ожогом взорвавшихся искр вибрирующего тока. Я даже не успела понять, что произошло, не то, чтобы вскрикнуть, вернее, не сумела, от той же неожиданности и накрывшего под твоими пальцами мое горло панического удушья. Только интуитивно сжаться и захлебнуться изумленным всхлипом.
Она уже растекалась по мне и не только по разгорающемуся болевому следу на груди и животе, она вогнала свои раскаленные иглы в мой оцепеневший мозг, резанула острыми спиралями тугих струн по всем нервным окончаниям и рецепторам, как снаружи, так и изнутри, закоротив высоковольтной дугой в костной ткани пульсирующими разрядами. Я так и не приняла до конца в свой шокированный разум того факта, что ты меня только что ударил. И не то, что просто ударил, или слегка и ненавязчиво шлепнул, а по настоящему, с той вложенной твоей рукой в выбранный предмет пыток силой, от которой на коже остаются болезненные отпечатки, ссадины и синяки. И она накрыла меня моментально, вымораживающим испугом, нестерпимым жжением, острыми спицами под кожу и… горячим влажным вакуумом твоего рта…
Бл**ь, вот тогда я действительной едва не выгнулась, не вскрикнула и не забилась в натянувшихся дополнительной резью на руках и ногах ремнях. Это было что-то невообразимое, за пределами здравого восприятия, одни лишь обострившиеся и слившиеся воедино несовместимые ощущения боли и наслаждения… И ты действительно вел по горящему ожогу на моем животе и ребрам бархатной змейкой своего языка, то ли еще больше растирая этот след до более болезненного "пореза", то ли притупляя часть неутихающего жжения под прохладной пленкой оставленной влажной дорожки твоей слюны. И я уже просто отказывалась не то, что думать, даже пытаться анализировать происходящее. Ты топил меня с головой в этом сумасшествии, обрывал любую попытку всплыть и глотнуть чистого воздуха. И я не понимала, что со мной, почему меня не рубит окончательно этой болью, не разрывает на части страхом и желанием разрыдаться?.. Почему я задыхаюсь от приступа запредельной эйфории, когда твой рот накрывает мой стонущий сосок, вобрав его с частью вершины грудки в твой горячий анестезирующий вакуум. Мне ведь кажется, что его рвет и буквально до крови тонкими лезвиями резаной раны, прожигая насквозь до самого позвоночника, но ты перекрываешь эту резь, точечным скольжением языка, растирая и меняя направление боли в иное русло, превращая ее в раскрытые бутоны распускающегося болезненного наслаждения, возвращая часть нестерпимых вспышек в воспаленную пульсацию клитора и перенапряженной вагины. Боже, и чем ощутимей движения и "толчки" твоего языка по пылающему соску, тем сильнее отдача их фантомных ударов по стенкам сокращающихся мышц влагалища.
И я реально не соображаю, где боль, а где сладкая патока нарастающего наслаждения, и почему вместо того, чтобы молить тебя остановиться и больше не бить меня, я поддаюсь тебе на встречу, в желании раскрыться еще больше, показать, насколько сильно я схожу с ума за тобой, как меня накрывает одна из самых твоих неожиданных ласк — твой рот и язык на моей груди. Это не может быть явью, я точно сплю. Но эти ощущения, выписываемые тобою, твоей рукой и языком были обострены в сотни раз, такое во сне не прочувствуешь и особенно с накрытыми глухой чернотой глазами. Как и явственно разобрать оттиск твоих зубов, прикусивших мою грудь неожиданным укусом под растертым до состояния оголенной раны соском.
Я не вскрикнула от неожиданности и новой сладкой боли только потому, что твои пальцы сжали мое горло в этот самый момент, и когда ты резко поднялся надо мной, когда меня оглушило новым и самым необычным ощущением — прикосновением какого-то инородного предмета к моей щеке. И то, что это были не твои пальцы, я поняла по его очень холодному и далеко не твердому скольжению.
