Потому что и я, и она сейчас максимально защищали собственные мысли. Не оттого, что есть что скрывать друг от друга. Скорее для чистоты беседы от лишних эмоций.
— Конечно. Но с предисловием, без него никак. Драго для меня — не последний, так скажем, человек. И я хочу уйти из этого мира, освободив ему место. Уйти в другое место — и это не планы нашего мира, не Инферно, не темный мир отражения и прочие. Это — билет в один конец, путь в навсегда.
Саманта слушала меня и — закрывшись ментальным щитом, по-прежнему никак не эмоционально не реагировала.
— Я покину этот мир не завтра. И не послезавтра. Может состояться наша свадьба, мы можем получить корону и короны, но в этом мире далекой перспективе планирования меня нет. Этот вариант для меня — если не появиться никаких экстраординарных обстоятельств, вопрос решенный. И покинув этот мир, я больше никогда не смогу сюда, в этот мир вернуться. Никогда. И, прежде чем задам свой вопрос, я считаю нужным, чтобы ты знала о такой перспективе.
Я сделал небольшую паузу, думая, как лучше сказать, что этот мир — Альбион. Мир, в котором пропала экспедиция, возглавляемая отцом Саманты.
— То есть ты предлагаешь мне вместе с тобой покинуть этот мир. Отказаться от всех привилегий по праву рождения, отказаться от возможности занять трон, и освобождая путь для возвращения Драго отправиться неизвестно куда?
— Ты забыла меня спросить, что это за мир.
— Какая разница? Это не наш мир, и я там буду чужой.
В голосе Саманты сейчас зазвучал весь лед Северного океана. Надо же, я почему-то думал, что так только Ольга умеет.
Мда. Все я сделал через… неправильно.
Во время перелета у меня было целых два часа — и мог я, вместо того чтобы обсуждать с Эльвирой и Самантой геополитику, и знакомиться с досье банд Полигона и департамента Некромикона от Валеры и Измайлова, мог вместо этого немного рассчитать план беседы с Самантой? Сейчас ведь происходит один из самых главных разговоров в этой моей жизни, а я его спонтанно начал.
И теперь, даже если я сейчас скажу, что мир этот — Альбион, Саманта может подумать, что я ее проверял. А что если она сейчас откажется, а уже потом, когда я скажу что этот мир — Альбион, будет готова поменять решение?
Как это будет выглядеть уже при взгляде с моей стороны?
Вот хотя бы всего пять лишних минут, неужели я не мог потратить на подготовку плана беседы?
— Там, надеюсь, будет не холодно?
— Что?
— Там. В этом мире. Я надеюсь, не будет холодно так, как было холодно тем вечером, когда ты привел меня к себе домой два месяца назад?
— Эм… а я не знаю.
— Умеешь ты уговаривать, — неожиданно произнесла Саманта. — Но хотя бы одна хорошая новость у тебя есть?
— Думаю да. Этот мир, в который я собираюсь…
— Ты иногда бываешь так невыносим, что мне хочется тебя ударить.
— Этот мир, в который мы уйдем навсегда, называется Альбион.
— Ты это специально делаешь? Артур, это не шутки.
— А я и не шучу.
— Это Альбион?
— Да, это Альбион.
— Альбион… то есть поэтому мой отец не смог вернуться? Потому что это иной мир, не план-отражение мира нашего? Потому что из нашего мира есть только дорога туда?
— Кровавые мечи могли дать возможность ходить и туда и обратно. Но они уже разделены.
— Но ведь…
Саманта не договорила, потому что все поняла, сопоставив полученные от меня знания про Драго.
— Ты специально так беседу построил?
— Как так?
— Артур.
— Да?..
— У нас с тобой, если все получится, впереди целая вечность. Но почему-то при каждой новой встрече у нас так мало времени, что я даже не могу достойно на тебя обидеться и показать характер, — глядя снизу вверх, с холодной злостью отчеканила Саманта. — Почему ты сразу не сказал?
— Я пытался, но ты не позволила.
— То есть я еще и виновата?
— Тебе очень идет злиться.
— Ты даже комплименты не умеешь нормальные делать.
— Ну, я пока и не начинал.
— И не начинай лучше. Хам. Когда ты собираешься уходить?
— Утром же.
— Уходить в Альбион!
— В Альбион «мы» же собираемся уходить? — поднял я бровь.
— Окей, когда «мы» собираемся уходить. Не смотри так, русский мне не родной, ну перепутала междометия.
— Местоимения.
— Тем более.
— Когда я только что перепутал местоимения…
— Не начина-ай. Настоящий легендарный герой может позволить себе быть великодушным до попустительства. Тебе так важны эти местоимения?
— Ладно, ладно, — отреагировал я на блеснувшие пламенем глаза Саманты. — Я готов уходить хоть через неделю. Решить вопрос с кровавым мечом, а все остальное — что Драго тут наворотил, пусть сам и расхлебывает.
— Хоть через неделю не получится.
— Почему?
— У нас есть обязательства перед своими фамилиями. И…
— И?..
— И во-первых, свадьба.
— Так.
— Во-вторых, медовый месяц.
— Так.
— В-третьих, я уже дала от твоего имени обещание, и ты кое-что должен сделать.
— Та-а-ак…
— Не смотри на меня так.
— А я не смотрю на тебя так. Просто мне интересно, что…
— Между прочим, когда ты мне однажды позвонил среди ночи…
Саманта не договорила, потому что я закрыл ей рот поцелуем.
— Так что ты говоришь про свое обещание, связанное со мной?
— У тебя через полгода должна состояться дуэль с принцем Амином.
— Что?.. А, ну да, — вспомнил я поединок с аравийцем в Яме, на арене нижнего города Высокого Града.
Поединок, с которого и началась моя история в этом мире, и о проведении матча-реванша которого мы договорились с аравийским принцем, стоя на крыле медленно тонущего самолета, когда в это же время бешеный взвод штабс-капитана Измайлова захватывал яхту с герцогиней Мекленбургской.
— Чему ты удивлен?
— Не ожидал, что ты об этом знаешь.
— Наверное, тебе бы стоило удивляться, если бы я об этом не знала. Знаешь, в Британии, как и в Конфедерации есть такая служба — внешней разведки. Тебе не рассказывали?
— Давай, добивай. Художника обидеть каждый может.
— Художника?
— Что такое?
— Ты еще и рисуешь?
