— Нет, я не рисую.
— А как тогда…
— Я идентифицирую себя как свободный художник.
— И?
— Хочу рисую, хочу не рисую.
— С тобой так все сложно, потому что ты русский?
— Что и требовалось доказать.
— Что требовалось доказать?
— Что художника обидеть может каждый. Почему чуть что — сразу русский?
Саманта прикрыла глаза. И провела с закрытыми глазами несколько секунд — я и интересом наблюдал, как дрожат ее веки.
— Никаких гарантий, что после моего обещания быть с тобой в горе и в радости тебе будет со мной легко, я не давала.
— Это я помню.
— И ты к этом готов?
— Самое главное чтобы ты была к этому готова.
— Ты невыносим.
— Может быть это потому, что я русский?
— Нет, скорее это из-за того, что ты идентифицируешь себя как свободный художник.
— Имею что возразить…
— Итак, принц Амин пытался избежать дуэли, когда узнал кто ты такой, — произнесла Саманта, уже полностью вернув самообладание и настроившись на рабочий лад.
— Н-ну… разумное желание. Я его прекрасно понимаю.
— Но правящая династия оказалась против, напирая на невозможность избежать поединка, чтобы не покрыть позором честь семьи.
— Он наследный принц?
— Ему недалеко.
— Н-ну… и это разумное желание. Я и правящую династию прекрасно понимаю, толпу у трона никто не любит.
— Принц попросил меня о помощи.
— Тебя?
— Что тебя удивляет?
— Ты его знаешь?
— Лично — нет.
— А как тогда… все-все, понял.
Саманта, до недавнего времени, успешно заставила воспринимать себя как будущую королеву. Я помню наш разговор в саванне, перед тем как мы с ней приняли участие в сафари, в роли охотников на охотников. И помню, как она тогда сказала, что это — ее земля. Подразумевая всю Африку. Ну а аравийский полуостров от черного континента совсем недалеко, и интерес Саманты к происходящему там — насущный для нее вопрос.
География, она такая — не менее безжалостная, чем законы физики.
— Мы с принцем договорились.
— О чем?
— Ты прибудешь на дуэль, во время которой кое-кто умрет, но это будет не Амин. Он в этот день станет сначала наследным принцем, а потом сразу королем. Признательным лично мне и тебе королем.
— Но мы же уходим. Это так важно?
— Ты не хочешь этого делать?
— Мне все равно. Просто не могу понять, какой профит…
— Твой кровный брат — персидский принц. Считаешь, ему лишним будет…
— Все-все, прости, я просто не о том думаю.
— Да я уже чувствую, о чем ты думаешь.
— И о чем я думаю?
— О том же, о чем и я.
— А о чем ты думаешь?
— О том же, о чем и ты.
«…ох какие пошлые у тебя мечты», — невольно не сдержался я.
— О мой Бог, с кем я связалась, — закатила глаза Саманта. — У меня мечты — романтичные!
Глава 5
Времени у нас было слишком мало, чтобы тратить его на сон. И более-менее мы пришли в себя, когда дело уже близилось к утру.
С первым лучом рассвета Саманта мягко соскользнула с кровати, и подойдя к окну, наблюдала как поднимающееся солнце раскрашивает горизонт. Я же просто лежал и любовался силуэтом ее фигуры. Сейчас, в лучах рассветного солнца, Саманта красотой легко могла поспорить с любой ожившей грацией — богинями изящества, прелести и красоты.
Бросив последний взгляд на заалевший край неба, Саманта потянула завязку портьеры, и тяжелая шелковая завеса мягко расправилась, полностью закрывая нас от робкого утреннего света. Сразу после Саманта вернулась на кровать. Легла поперек широкого ложа, сложив ладони у меня на груди и положив на них голову как на подушку.
— Ничего не хочешь мне сказать?
— Ты потрясающая.
Саманта довольно кивнула, на пару мгновений прикрыла глаза. Она, как и я сейчас, полностью обессиленная, плавала на границе между сном и яви, наслаждаясь приятной расслабленной негой. Голова Саманты лежала на моей груди, и я мягко гладил ее по рассыпавшимся волосам. Потянувшись, руку она мою перехватила и пару раз поцеловала пальцы и ладонь.
Говорить на языке тела друг с другом у нас, как я заметил, получалось гораздо лучше, чем говорить на человеческом разговорном языке. Может потому, что Саманте русский не родной?
— Хам, — услышав мои мысли, прошептала принцесса.
— А потому что не стоит читать чужие мысли.
— Что и требовалось доказать, — лениво, не открывая глаз, шепнула Саманта.
— Сэми.
— Да.
— У меня есть к тебе просьба.
— Да.
— Не доверяй вообще никому. Ни одному человеку.
Саманта потянулась, поменяла позу и положила подбородок на сложенные ладони. Она распахнула свои невероятные голубые глаза, которые буквально засветились в полумраке.
— Вообще никому? — внимательно посмотрела Саманта на меня своим удивительным взглядом.
— Ты чувствуешь эхо моей Крови, когда находишься рядом с Валерой и Эльвирой?
— Да.
— Вот пока чувствуешь, им можешь верить, если меня рядом нет.
— Связи на Крови невозможно перестать чувствовать. Связь Кровавого союза — неразрывная. Ее можно разорвать только одним способом.
— Этого то я и боюсь.
Саманта при этих моих словах ощутимо напряглась.
— Предчувствие?
— Нет. Но впереди время ненависти, а это очень опасное время.
— Поняла.
— И насчет неразрывности связи Кровавого союза.
— Что?
— Знаешь, когда я попал в этот мир, каким было первым утверждение, которое я услышал от сильных мира сего?
— Каким?
— Мне сказали, что то, что я сделал — это невозможно.
— Ясно.
— Ты обещаешь, что не будешь никому доверять?
— Обещаю.
— Ты узнала, почему Ада убила Элимелеха?
— Да. Ей приказала богиня.
— А… хм. Мда. Мотивов не пояснила?
— Нет.
— А ты спрашивала?
Саманта набрала воздуха для резкой отповеди, но я приложил ей указательный палец к губам.
